Я сказала себе, что они всего лишь дети. Они переживают развод родителей, уход отца, нового мужчину матери... Я пыталась понять их эмоции, но это было очень сложно. Вся любовь, которую я хотела им дать, была отвергнута и растоптана. Я была никем для новой семьи Виталика, и дети его жены сказали мне это в лицо.
Дети растут быстро... Я знаю, что это банальность, но мне было грустно всякий раз, когда мой шестнадцатилетний внук — сын моей дочери, приезжал ко мне в гости. Совсем недавно Олежек был милым малышом, он любил мои блинчики и чтение сказок вместе с бабушкой. А теперь ко мне приходил молодой человек с пробивающимися усами, который не хотел, чтобы его обнимали, и, по сути, всё время сидел, уставившись в свой телефон и отвечая односложно: «Да», «Нет»...
Кроме дочери у меня есть сын, но внуков от него я не дождусь. Там драматичная история: они с женой долго пытались завести ребёнка, лечились, обследовались, пока наконец не выяснили, что дело не в невестке, а в Виталии — какое-то заболевание не позволяло ему стать отцом. После этого они с женой расстались, и мой сын довольно долгое время был один.
Наверное, именно поэтому я так обрадовалась, когда Виталик рассказал мне, что встретил замечательную женщину, которая одна воспитывает двоих детей. Я сразу представила себе малышей, которых я смогу баловать, играть с ними и читать им книжки.
Однако жизнь преподнесла мне неприятный сюрприз. Детям Виктории, избранницы сына, было десять и восемь лет. Старшая девочка командовала младшим братом так же, как я когда-то в детстве делала со своим братишкой, но на этом сходство заканчивалось. Лиля и Миша были современными детьми — они относились к взрослым как к равным , всегда говорили то, что думали, и делали то, что хотели. В моё время такое поведение называли дерзостью и хулиганством, но... Сейчас другие времена, и у меня не было права голоса в их воспитании.
— Мама, у Виктории свои методы воспитания, и хотя я тоже их не до конца понимаю, но мне приходится их принимать, — предупредил меня сын. — Я прошу тебя делать то же самое. Не обращай внимания на их привычки, не пытайся их строить и воспитывать. Мне действительно дороги отношения с Викторией, и я не хочу, чтобы между нами возникли проблемы из-за поведения её детей.
Я приняла это к сведению. Мне не разрешалось вмешиваться в семейные дела моего сына, и я полностью с этим согласилась. Мне было немного сложнее согласиться с тем, что будущая невестка сразу предложила обращаться ко мне по имени, а затем спросила, могут ли её дети… тоже называть меня по имени!
— Я бы предпочла этого не делать, — сухо ответила я, потому что такая идея просто не укладывалась у меня в голове. — Если хотят, могут называть меня «бабушкой».
Теперь Виктория напряглась, как будто я ей предложила что-то неприемлемое. А ведь я знала, что они с Виталиком уже говорили о свадьбе! Так кто я тогда этим детям, если не бабушка, пусть и неродная?
— Может быть, пусть называют вас Мария Васильевна? — предложила Виктория.
Я не хотела быть ни для кого Марией Васильевной — я ведь не учительница им и не приходящая няня. И не «тётя». Я не понимала, почему восьмилетний ребёнок называет своего будущего отчима по имени и считает нормальным называть так меня — незнакомую женщину, которой за шестьдесят.
— Вот именно, мама, ты для них незнакомая, чужая, — подытожил мой сын, когда я попыталась с ним это обсудить. — Я думаю, что Мария Васильевна — это вариант, который всех устроит. В конце концов, ты и Мария, и Васильевна, — пошутил он, но я не улыбнулась.
А дальше стало ещё хуже. Дети, которых я отчаянно хотела признать внуками, относились ко мне как к прислуге. Да, Виктория и Виталий иногда просили меня остаться с ними на некоторое время, когда они вместе куда-то выходили, но моя роль ограничивалась подачей детям еды, заботой об их вечерней гигиене и выключением света в 9 вечера.
— Может, почитать вам сказку на ночь? — предложила я. — Я вижу, у вас здесь есть «Пиноккио» и «Муми-тролль». Я когда-то читала эти книги вашему... эм...
— Будущему отчиму, — без эмоций закончила за меня Лиля. — Нет, спасибо, это не обязательно. Мишка любит напевать в постели, а я и так быстро засыпаю.
И я не читала им сказок, хотя мне очень хотелось. Когда Виталик вернулся, я рассказала ему об этом «будущем отчиме», это показалось мне очень грубым.
— Да, они всё понимают, мы с ними общаемся, у нас нет запретных тем, — сообщил мне сын с ноткой гордости в голосе. — Они знают, что у их отца новая семья, и что они будут моими пасынками. Им важно чётко понимать, кто есть кто в такой неоднородной семье, как наша. Особенно, если учесть, что их отец также женат на женщине, у которой есть свой ребёнок. Немного запутано, кто кем кому приходится, правда? — добавил он с улыбкой. — на Западе такие сложные семьи называют «семья-пэчворк» — по аналогии с лоскутным одеялом.
Он с гордостью употреблял это слово — «пэчворк», но мне такая аналогия показалась искусственной, да и само слово напомнило мне об одеяле, сшитом из бесполезных лоскутков, почти из мусора. Разве это слово применительно к семье может считаться чем-то позитивным?
***
Ещё до свадьбы сына я поняла, что в его будущей семье не соблюдается иерархия и естественная дистанция между детьми и взрослыми. Дети относились к Виталику как к равному, они его не слушали и не уважали. Ну ладно, это было его дело. Хуже для меня было то, что ко мне они относились как к чему-то среднему между кухаркой и няней.
Ситуация накалилась, когда я взяла их с собой на осеннюю ярмарку в нашем районе. Миша без конца требовал какие-то сладости или подарки, а Лиля обиделась, потому что я не разрешила ей покататься на механическом быке.
— Вон та девчонка моего возраста, и она может кататься! — заявила она. — Почему тогда мне нельзя?!
— Эта девочка с мамой, и мама за неё отвечает, — попыталась объяснить я. — А за тебя отвечаю я, и боюсь, как бы с тобой что-нибудь не случилось.
— Вы вообще за меня не отвечаете! — закричала девочка с перекошенным лицом. — Вы нам не бабушка! Вы… никто!
— Точно! — повторил за ней Миша, тоже рассердившись на меня за то, что я отказалась купить ему ещё одну сладкую вату. — Никто!
Я пыталась думать, что они всего лишь дети. Что они переживают развод родителей, уход отца, появление нового мужчины в жизни матери... Я пыталась понять их эмоции, но это было очень сложно. Вся любовь, которую я хотела им дать, была отвергнута и растоптана. Для новой семьи Виталика я была никем, и десятилетняя девочка и восьмилетний мальчик, не стесняясь, бросали мне это в лицо.
Как ни странно, Виктория встала на мою сторону. Я описала ей ситуацию, произошедшую на ярмарке, и она тут же велела детям извиниться передо мной. Они так и сделали, надувшись.
— Я очень ценю, что вы так сердечно к ним относитесь, — сказала она, когда мы прощались. — Последние несколько лет для них были непростыми. Миша практически не знает своего отца, мы расстались, когда он был совсем маленьким... Но они очень близки с его матерью. Она фактически вырастила Мишку, потому что я рано вышла из декрета на работу, Лиля тоже её любит. Но моя бывшая свекровь переехала в другой город, и они очень по ней скучают.
Мне было жалко детей. Они потеряли отца и любимую бабушку, а вместо них обрели «будущего отчима» и «Марию Васильевну». Думаю, любой на их месте был бы озлоблен.
За два дня до свадьбы к Виктории приехала бывшая свекровь и остановилась у них. Я узнала её, когда она открыла мне дверь, а Миша и Лиля приклеились к ней по бокам.
— Привет! — поздоровалась она. — Меня зовут Наташа.
— Бабушка Наташа! — хором поправили её дети.
В тот день Виталий с Викторией были в городе по каким-то делам, а я заскочила, чтобы привезти сыну часы, принадлежавшие когда-то его отцу — он хотел надеть их на свадьбу. Я собиралась зайти всего на минутку, но пробыла там час. Наталья, бывшая свекровь Виктории, была общительной и разговорчивой, она усадила меня за чай с пирогом, а затем стала показывать мне фотографии своего сына.
Дети крутились рядом, тоже заглядывая в телефон своей бабушки.
— О, это наш папа! — сказал Миша. — Ой, а это кто?
— Это Стасик, мой новый внук, — ответила Наталья, пролистывая на экране смартфона очередные фотографии красивого мужчины с маленьким светловолосым мальчиком на руках.
— Он не папин сын, он его пасынок, так что он не твой внук, — заявила Лиля поучительным тоном. — Ты не его бабушка. Только мы твои внуки.
Наталья улыбнулась и посадила Лилю себе на колени. А потом она сказала то, от чего у меня на глаза навернулись слёзы.
— Милая, я — бабушка маленького Стасика, так же, как бабушка Мария — твоя бабушка. Вы знаете, что родители иногда разводятся, но они всегда остаются мамами и папами, верно? Ваша мама говорила вам, что папа — это папа, а отчим — это отчим, и она права. Только отчим может любить своих новых детей, точно так же, как и папа. И я думаю, именно так Виталик любит тебя и твоего брата. А с бабушками так: мы любим всех своих внуков, а не только тех, кого знаем с рождения. Я очень люблю Стасика, а бабушка Мария любит тебя и Мишу. Вот как это бывает в больших семьях вроде нашей. Как говорит Виталик, в семье-печворк, — добавила она и засмеялась.
На этот раз иностранное слово прозвучало совсем естественно, и мне показалось, что оно звучит не как одеяло из бросовых кусочков, а как тёплое одеяло, укутывающее человека в холодный день.
Не знаю, изменилось что-то тогда или, может быть, во время свадьбы. На свадьбе моего сына и разведённой женщины с двумя детьми было весело, и Миша уснул, положив голову мне на колени. Я отнесла мальчика в дом, где его сестра уже спала, и когда я укладывала его в постель, он проснулся и начал спрашивать, как он здесь оказался.
— Тебя бабушка Мария принесла, — пробормотала сонная Лиля. — А теперь тише, я хочу спать.
Я на цыпочках вышла, испытывая странную уверенность, что в следующий раз мы таки почитаем перед сном «Пиноккио».
Читайте ещё истории из жизни: