Как в самом сердце Калининграда возник пустырь
2024 год стал последним в истории главного здания советского Калининграда. Но рассказ о печальной судьбе Дома Советов всё-таки надо начинать с гибели Королевского замка.
Замок, заложенный в 1255 году, своё 690-летие встречал уже в руинированном состоянии. Безусловно, его можно было вернуть в строй – раз уж восстановлен Кафедральный собор, который в сорок пятом выглядел не лучше. Однако если собор от сноса, как считается, спасла могила Канта, то у замка такого ангела-хранителя не имелось.
Уже вскоре после войны его руины начали использовать как каменоломню, как источник стройматериала б/у. Кстати, помните, в фильме «Щит и меч» героя Станислава Любшина просят раздобыть битого кирпича или щебёнки? И он отправляется к развалинам замка.
Но мы забежали вперёд – в октябрь 1966-го, когда от былой твердыни уже совсем мало что осталось. А вот в 1952 году над Калининградом ещё возвышалась даже главная башня замка. Правда, держалась она, как выяснилось, уже на честном слове.
В своё время калининградец Юрий Новиков, заинтересовавшись судьбой главной башни замка, обратился к архивистам. И что же нашлось в документах о её последних днях?
В ночь с 14 на 15 декабря 1952-го вдруг рухнула часть западной стены замка, завалив проходившую здесь в ту пору улицу Лизы Чайкиной. Осмотрев место происшествия, в тот же день представители горкомхоза вынесли вердикт: поскольку стена угрожает новыми обвалами, её необходимо обрушить до конца.
26 декабря управление милиции известило председателя горисполкома о том, что в целях недопущения несчастных случаев движение вокруг замка закрыто. А особенно-де опасна главная башня, которая дала трещину до 25 сантиметров шириной. Высота башни – почти сотня метров. Так что если упадёт – мало не покажется…
Снова в замок отправились коммунальщики. В акте от 5 января 1953-го они признали: состояние башни аварийное. Правда, при этом указали, что для предотвращения обвала достаточно обрушить лишь верхнюю её часть.
6 января в горкомхозе состоялось совещание по вопросу «предупредительного обрушения башни». А окончательный ей приговор был вынесен 12 февраля:
«Просить командующего гарнизоном генерал-полковника тов. Батова в срок до 10 марта силами и средствами гарнизона произвести обрушение башни и прилегающих к ней строений».
Так ушла в небытие главная башня замка. А какие же планы были насчёт остального? 31 мая 1953-го в «Калининградской правде» в посвящённой замку статье старший научный сотрудник областного музея Юрий Цыганков написал, что этот объект «не представляет собой большой исторической ценности. На месте его развалин, согласно проекту планировки и застройки города Калининграда, намечается воздвигнуть величественное здание Дома Советов».
Несмотря на безапелляционность этого заявления, на сей счёт были и другие мнения. И в 1959 году на вопрос «Что вы можете сказать о развалинах королевского замка?» главный архитектор области Нина Зеленкова ответила так:
«По генеральному плану предполагалось снести эти руины, которые плохо сохранились и не представляют культурной и исторической ценности. Авторы проекта застройки города считали целесообразным соорудить здесь величественное здание Дома Советов. Однако в последнее время всё чаще высказывается и другая точка зрения: остатки замка можно сохранить и восстановить их, разместив там либо Дворец пионеров, либо БалтНИРО».
В материале «Хрущёвки Кёнигсберга на Ленинском проспекте» мы уже встречались с главным архитектором Калининграда Владимиром Ходаковским, который, пытаясь спасти замок в середине 60-х, в итоге лишился должности. А вот что писал он по этому поводу в газетной статье в сентябре 1961-го:
«Жителей Калининграда весьма интересует судьба бывшего Королевского замка [редкий случай, когда название замка в те годы было написано с прописной буквы. Позже Ходаковский тоже стал писать уже со строчной – «бывший королевский замок»], к стенам которого уже подошла вплотную современная жилая застройка.
Вероятнее всего, на месте этих руин, не имеющих самостоятельного историко-архитектурного значения, со временем будет воздвигнуто большое общественное здание, носящее характер общегородского клуба. Но это, как мы уже говорили выше, со временем. А сейчас?
Очевидно, целесообразнее сохранить руины, проведя их консервацию, т. е. некоторые мероприятия с целью приостановить дальнейшее разрушение сохранившихся конструкций под воздействием ветра, осадков, колебаний температуры. Имеет смысл простыми средствами превратить руины в очень выразительный памятник с идеей протеста против разрушительных войн, с призывом к дружбе между народами. Например, газосветные силуэты голубя мира, перечёркнутой бомбы, человека, перековывающего меч на орало, или матери, прижимающей к груди ребёнка, – эти гигантские силуэты на фоне развалин замка могут создать неповторимый по силе воздействия архитектурный и художественный образ».
Однако время шло, а в центре города всё так же стояли мрачные руины. И ясности насчёт них по-прежнему не было. Как следствие, например, в одном из документов (от 20 января 1965-го) по поводу преобразований в центральной части Калининграда читаем:
«В связи с тем, что историческая и архитектурная ценность развалин замка Министерством культуры СССР до сих пор не определена, решение этого вопроса необходимо отнести на дальнейшие стадии проектирования».
А вечером 12 декабря 1966-го в музыкальной школе имени Глиэра состоялось заседание Клуба творческой интеллигенции, посвящённое архитектурному настоящему и будущему областного центра. И в детском учреждении разгорелись недетские страсти. Собравшиеся горячо заспорили о том, что же делать с руинами преткновения на самом видном месте.
На тот жаркий декабрьский вечер была принесена и челобитная в ЦК КПСС в защиту замка. И все желающие могли подписаться под ней. Кроме того, «по секрету» сообщалось:
– Это ещё не всё. Завтра в «Известиях» выйдет бомба – статья в нашу поддержку!
Среди присутствующих был осведомитель. А может, и не один. Так что «взрывоопасный» материал успели снять, хоть он и стоял уже в верстающемся номере столичной газеты. А письмо, посланное в ЦК, вернулось в Калининград – для рассмотрения в обкоме партии.
Одни из подписантов начали уверять, что были пьяны и не понимали, что делали. Другие говорили: подписаться попросил друг, а текст я и не читал. Но кое-кто отказался отречься. Это и были инициаторы, творческая молодёжь из газеты «Калининградский комсомолец». А потом они дружно ушли «по собственному».
– Прямого преследования за наше инакомыслие не было, – рассказывал Борис Нисневич, один из «диссидентов». – Однако мало-помалу обстановка в редакции стала невыносимой.
После такой пощёчины властям рассчитывать на работу в местных СМИ не приходилось. Кому-то из бунтарей пришлось сменить профессию, кому-то – уехать. Нисневич, будущий заслуженный журналист России, был вынужден уйти в рыбную отрасль. И только через десять лет смог вернуться в любимую журналистику…
19 июня 1967-го Совет Министров РСФСР принял проект планировки центральной части столицы янтарного края, разработанный институтом «Гипрогор». А 21 июня его утвердил Государственный комитет по гражданскому строительству при Совете Министров СССР. После чего главный архитектор института «Калининградгражданпроект» Лев Соскин через газету подробно рассказал о том, какие перемены ожидали центр города.
На макете, прилагающемся к проекту, были отмечены семь важнейших объектов. И вот как прокомментировал специалист объект под номером 6:
«В середине площади [Центральной] на месте руин замка предлагается соорудить памятник Победы. Небольшая часть юго-западной башни замка и подпорная стенка цоколя сохраняются и используются как небольшой музей Великой Отечественной войны».
Это было опубликовано в «Калининградской правде» 12 июля 1967-го. А через месяц…
В августе того года председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин отдыхал в Паланге. По словам старожила области Вячеслава Макарова, который в те дни тоже был там, отдыхающий особой важности вёл себя демократично. Так, зеваки могли наблюдать, как он и первый секретарь ЦК Коммунистической партии Литвы Антанас Снечкус играли в волейбол.
– Потом мы встретились на улице, – вспоминал Макаров, – Косыгин спокойно шёл, как простой смертный, даже охраны не было видно.
А 15 августа 1967-го Алексей Николаевич, возвращаясь с отдыха, решил заехать к калининградцам. Из Паланги до границы области его доставили литовские товарищи, с калининградской стороны высокого гостя ждала обкомовская «Чайка».
Поскольку визит был неофициальным, Косыгин позволил себе в тот день быть одетым в спортивный костюм. Конечно, не в «Адидас» какой-нибудь. Не секрет, что человек он был скромный. Кроме того, глава советского правительства старался собственным примером поддерживать отечественного производителя.
За день Косыгин успел немало. Побывал в Зеленоградске, на самых важных стройках и в рыбном порту, объехав все значимые исторические места Калининграда, возложил венок к мемориалу 1200 гвардейцам. Кроме него из пассажиров в машине находились первый секретарь обкома Николай Коновалов и его помощник Николай Иванов. Много лет спустя помощник Коновалова, делясь со мной подробностями визита, рассказал и о том, как был вынесен приговор замку.
По воспоминаниям Иванова, когда «Чайка» везла их мимо развалин, Косыгин произнёс:
– Этот гнилой зуб пора вырвать. А на его месте следует построить новое современное здание.
Коновалов воспринял это указание с чувством глубокого удовлетворения – он давно был за снос. И уже вскоре начался демонтаж несостоявшегося музея, чтобы расчистить место для площади перед будущим Домом Советов. Историю строительства которого принято вести с 1970 года. Но об этом – уже здесь:
Владислав Ржевский,
автор канала «Калининградская Пруссия»
Смотрите также:
