И все же, почему рыцари до самого почти начала XIII века так и не озаботились нормальной защитой своих коней? Ну, понятно, когда это происходило во времена "варварских королевств" и последних дней раннего Средневековья. В то время лук был нечастым гостем на поле боя, и люди приходили на перестрелки с копьями и топорами. Но ведь уже в XI веке луки стали массово использовать практически все армии любого значимого государств Европы, а лучники понемногу начинали становиться проблемой для всех, кто выходил на поле боя.
Но и в это время, молодое ещё рыцарство перло в атаку на ничем не прикрытых лошадях, каждая стрела для которых при некотором невезении могла стать смертельной. Они что, не понимали этого простого факта? Так может, действительно эти военные профессионалы были туповатыми дуболомами, как принято показывать их в современных книгах и фильмах?
Ну что тут сказать? На самом деле все в этом вопросе не так просто и однозначно, как кажется на первый взгляд. С одной стороны, действительно сколько-нибудь серьезная броня у коней появилась только через два века после появления классического рыцарства на поле боя. С другой, если ее за двести лет так и не придумали, может быть, она была не то чтобы очень необходима?
И все же, как, а главное, почему, рыцарские кони столь долгое время обходились брони, защищающей их от злого острого железа? Давайте разбираться.
И первое, что нам нужно понять, так это кто, в кого, как и из чего стрелял. Поэтому начнем мы сегодняшнюю историю, снова от простого средневекового лука и чуть более сложного рыцарского коня.
Луки конца раннего и начала классического Средневековья были оружием все еще относительно недальнобойным. Считается, что аналоги лука из Хедебю и ранних валлийских луков едва ли могли забросить свою стелу на триста шагов (примерно двести - двести, двадцать метров) а дистанция прямого прицельного выстрела у них так и вовсе не превышала семи десятков шагов (около пятидесяти метров).
Поэтому стрельба в те далекие времена, особенно стрельба по атакующей кавалерии, требовала не только верного глаза, но и быстрых ног, если, конечно, лучники не хотел познакомиться с апостолом Петром лично. Даже пехота, а в особенности рыцарская конница, обычно не любили, когда их обстреливают, и стремились добраться до стрелков как можно быстрее, чтобы объяснить им неправоту их позиции и попенять на некультурное поведение.
И если с пехотой можно было хоть как-то взаимодействовать, то конница была огромной проблемой для стрелков. Нужно было совершенно четко соблюдать дистанцию и понимать, когда еще можно стрелять, а когда уже нужно бежать и прятаться за спины союзных копейщиков. Чтобы не превратиться в перемешанный с землей мясной фарш.
И вот на всех этих дистанциях, с которых вступала в бой и атаковала рыцарская конница XI-XII века, давайте остановимся поподробнее.
Понятно, что строились перед боем рыцари, как, впрочем, и все остальные войска, за пределами досягаемости лучного обстрела. И с началом сражения не кидались немедленно в атаку. Более того, даже после приказа об атаке никто не погонял коней с места в карьер. До той невидимой линии, после пересечения которой на них начинали падать стрелы, рыцарство вообще ехало медленным шагом. И все дело было в лошадях.
Главной особенностью тяжелого и мощного на фоне остальных лошадей того времени рыцарского коня, было его умение рвануть с места в галоп вместе с сидящим на нем рыцарем и, не снизив скорость, рубится во вражеский конный или пеший строй, не испугавшись людей, копий и других лошадей. И они отлично умели это делать. Вот только галоп этот не мог быть долгим.
Сто, ну сто пятьдесят метров максимум и этот тяжеловесный спринтер выдыхался, снижая скорость и сбивая дыхание. И если бы кто-то из славных рыцарей догадался послать своего скакуна в галоп с того места, куда его поставила воля полководца в начале сражения, то до врага он, скорее всего бы просто не доехал. Ну, по крайней мере, конь его был бы сильно против такого развлечения.
Поэтому, начав свое движение неспешным шагом, только с дистанции лучного перестрела, когда деревянный дождь начинал стучать в их шлемы и щиты, рыцари переходили на резвую рысь. И рысили они до того момента, пока до противника не оставалось около сотни метров, после чего начинали разгоняться для таранного копейного удара.
И вот в тот самый момент, когда рыцарство срывалось в галоп, было отметкой и констатацией простого и понятного факта, что бежать уже поздно, а времени у тебя остается ровно на то, чтобы помолиться и примириться с тем фактом, что твоя земная жизнь завершается здесь и сейчас. Сотню метров, конь, идущий галопом, проходит примерно за семь секунд. Этого достаточно для того, чтобы атакующие рыцари выровняли ряды перед ударом, а копейщики уперли свои длинные копья в землю и поставили стену копий. Но для лучников увернуться от такой атаки не существовало ни единого шанса.
Поэтому стрельба по атакующей рыцарской коннице велась в то непродолжительное время, когда они уже перешли с шага на рысь, но еще не пришпорили своих коней, принуждая их к галопу. И вот тут нам придется вспомнить математику в рамках шестого класса среднеобразовательной школы.
Скорость резвой рыси, примерно пятнадцать километров в час, что составляет чуть больше четырех метров в секунду, а значит, сто - сто двадцать метров, что отделяли шаг от галопа, атакующие рыцари преодолеют за двадцать пять примерно секунд. Э. это то самое время, когда в них можно пострелять с минимальным вредом для собственного здоровья.
Лучшие английские лучники запускали в воздух одну стрелу каждые шесть секунд, а значит, за это время могли выстрелить максимум четыре раза. И казалось бы, что это немало, особенно если понимать, что этих самых лучников, могло быть и было в армии, всегда больше, чем рыцарской кавалерии. Но в этот момент к делу подключалась баллистика, и все немедленно становилось намного менее радужно.
Три первых залпа, которые приходились на дистанцию от двухсот до примерно ста сорока метров, были не только не очень точными, всё-таки расстояние для лучника было порядочным, но главное, что стрелять по атакующим приходилось навесным огнем. Помните же, что дистанция прямого прицельного выстрела даже у луков XI-XII века не превышала пяти десятков метров? Поэтому, большая часть выпущенных стрел падала на рыцарей и их боевых коней сверху. И, естественно, первое, что стояло у них на пути, был собственно рыцарь, бывший главной и основной защитой своей лошади при таком вида обстреле.
Большая часть падающих сверху снарядов прилетала именно в рыцаря, закрывающего своим телом и большим миндалевидным щитом более двух третей своего коня. Остальные стрелы попадали лошади в голову и круп. Ну, понятно, это не считая тех, что пролетали мимо. И если с рыцарем все было, в общем, понятно, уже к XI веку, затянутые в кольчуги шевалье принципиально плевали на всяких там грязных валлийских и французских стрелков, то как обстояли дела с теми стрелами, что попадали в коня?
А на самом деле все было довольно неплохо. Лобную часть лошадиного черепа, в которую приходила часть попаданий, на дистанции в сто пятьдесят метров была неспособна пробить даже метровая стрела лонгбоу. Попадание же в круп, было, конечно, несколько более эффективным, но толстая шкура и огромные мышцы задних ног делали такое ранение хотя и болезненным, но совершенно точно не выводящим коня из строя здесь и сейчас.
Несомненно, лошади не нравилось, когда в нее тыкали разным острым железом, и она всячески противилась этому, пытаясь оказаться от злых людей как можно дальше. И вот тут проходила та граница, которая разделяла обычное верховое животное, которое можно встретить на любой средневековой дороге, и боевого коня, злого, жадного до драки, не боящегося железа, людей, шума битвы и острой боли.
Конечно же, случалось, что всадник не мог удержать в строю раненого коня, но намного чаще бывало наоборот. И именно поэтому не раз и не два в летописях тех времен мы видим строки о том, что храбрейшие рыцари и их боевые кони продолжали атаку, даже будучи утыканными стрелами с ног до головы.
И только последний залп, перед тем, как стрелки отступали за спины своей пехоты, был по-настоящему опасен и имел некоторые шансы сорвать и ослабить конную атаку. Стрелы, которые лучники запускали со ста - ста двадцати метров, летели уже довольно полого, и случалось, что попадали лошадям в грудь и, что было наиболее опасно, в шею. И вот тут нам было бы неплохо понять, насколько фатальны для боевого коня могли быть такие опасные ранения. И хотя у нас нет никакой толковой информации по ранениям лошадей на XI-XII век, к счастью, есть подобная статистика за поздний период, когда в лошадей и их хозяев стреляли из мушкетов и магазинных нарезных винтовок.
- Мой конь к этому времени две или три мушкетные пули, что заставило его дрожать подо мной так, что я едва смог шпорами удержать его от того, чтобы лечь на землю; но он сослужил мне службу, довез до заводной лошади. (Ричард Аткинсон 1640 год гражданская война в Англии).
То есть понимаете, да? В лошадь попало несколько пуль калибром примерно в четырнадцать - шестнадцать миллиметров с энергией в три - четыре тысячи джоулей каждая. А она не только осталась "на ходу", но и вывезла своего хозяина к заводному коню. Вообще, убить лошадь не очень просто, и это мягко говоря. Особенно если она прёт на тебя "в лобовую", а у тебя в руках из оружия только лук.
По-настоящему опасные ранения, выводящие атакующего коня из строя, можно нанести ему, только попав ему в верхнюю часть шеи, частично скрытую головой, глаза или нос. А это при стрельбе со ста двадцати - двухсот метров можно сделать только случайно. Все остальные попадания для него будут, несомненно, болезненны, но совершенно точно не смертельны и даже не очень опасны, если говорить о ближайшей перспективе.
Французский генерал, полководец и участник Семилетней войны Шарль Варнери в своей книге "Заметки о кавалерии" не раз писал, что не только убить на месте, но и просто остановить атакующую лошадь очень и очень непросто. Да, глубокая рана может потом воспалиться, и если коня не лечить, это, скорее всего, приведет к его гибели. Но в моменте для того, чтобы остановить атакующего коня, требуется приложить очень серьезные усилия.
- Лошадь должна быть очень серьезно ранена для того, чтобы упасть на том же месте ... коня не просто остановить на том же месте выстрелом, иначе как в случае, если пуля проломила череп.(«Заметки о кавалерии» Шарль Варнери)
Ему вторят генералы намного более поздних времен. а главное, что их поддерживают врачи - ветеринары, лечившие лошадей в начале XX века, как, например, лейтенант Хенд из Управления ветеринарной службы английской армии.
- Ранения, причиненные пулями Маузер, если их не беспокоили. Я встречал лошадей с простреленными костями ног, животом, легкими и в значительном большинстве случаев они сохраняли способность перемещаться вместе с войсками и вновь становились вполне годными для службы в две недели. Все пулевые ранения в реальности требовали только присыпания небольшим количеством йодоформа для того, чтобы отгонять мух, и отсутствия попыток извлечения [пули], грозящих превратить легкое ранение в тяжелое. Сопровождавшие нас на марше лошади с пулевыми ранениями были главным образом теми, которые получили ранения мягких тканей, и именно к таким ранениям сделанные мной замечания о невмешательстве и относятся.
То есть даже попадание винтовочной пули чаще всего не просто не убивало лошадь, а даже не выводило ее из строя до конца и не мешало раненому животному после сражения следовать за армией, после минимальной медицинской помощи.
Да, дорогой друг. Лошадь, особенно если это тренированный боевой конь, непросто не только убить, а даже просто остановить. Особенно если она прет на тебя в атаку, подставляя под удар своего рыцаря и прочие не самые пробиваемые части своего тела. Вообще, большая часть потерь конного состава, что во времена классического Средневековья, что в Новое время приходилась на отравление водой и кормом, заражение крови, сепсис от потертостей и не обработанных ран и царапин и прочие неприятные вещи, далеко не всегда имеющие отношения к собственно ранам, полученным в бою.
Вот так и получается, что обстрел даже небронированного рыцарского коня был, конечно, неприятен, но практически никогда не выводил его из боя здесь и сейчас. Чтобы уверенно остановить атакующего рыцаря, было необходимо несколько раз попасть в его коня. Причем не просто попасть, а поразить его в шею, нос или глаза. Желательно с относительно близкой дистанции.
И да, такое порой случалось. Вот только основную проблему это никак не решало. Можно было утыкать с головы до ног какого-нибудь рыцаря и его коня, убив его или вынудив отказаться от атаки. Но вот остальные парни в длинных кольчугах и закрытых шлемах, которых он привел с собой, пользуясь тем, что предназначенные для них стрелы потрачены на их храброго друга, уже через несколько секунды бы доехали до мерзких лучников и со страшной силой начали бы их угнетать.
В общем, все как обычно. Да, во времена начала классического Средневековья конной брони не было. Но не было ее ровно потому, что и нужды в ней особой не наблюдалось. Три - четыре залпа, которые лучники могли сделать по атакующим рыцарям перед началом стратегического отступления, если даже и попадали в стремительно несущуюся конскую лавину, то не наносили ей существенного вреда. Нет, конечно, кому-то не везло. Но большая часть благородных рыцарей и их боевых коней, прорвавшись через не очень точный стальной град, доезжала до врага, получив пару болезненных, но совершенно точно не смертельных попаданий, которыми можно было заняться уже после победы.
Все изменилось с появлением на поле боя классического длинного лука. Дистанция навесной стрельбы немедленно увеличилась почти до трех сотен метров, а значит, под дождем из стрел рыцари были вынуждены теперь ехать вдвое дольше. Но не это было самым неприятным. Увеличившееся до семи десятков метров расстояние прямого прицельного выстрела позволило лучникам не один, а два раза стрелять атакующей коннице "в лоб", сильно увеличивая шансы выти из боя в самом конце рыцарской атаки. Ну и заметно уменьшая шанс конного состава пережить сражение.
И вот сразу, как опасность стала ощутимой и явной, на помощь толстенным лошадиным шкурам и огромным мышцам прибыла дополнительная защита. Уже в начале XIII века мы видим первые тканевые попоны, которые становятся тем толще, чем больше длинных луков выносят стрелки на поле боя. Когда же большая часть пехотного ополчения и наемников превращается в лучников и арбалетчиков, а проблема с металлом оказывается решена до такой степени что его становится достаточно для бронирования лошадей, конная броня и вовсе становится сначала кольчужной, а потом и вовсе пластинчатой. Всему свое время, как говорится.
И хотя о рыцарях, их боевых конях, лучниках и сражениях мы, несомненно, еще поговорим. Но это будет уже в следующий раз. А на сегодня все.
