До чего же чудесные люди встречаются в моём блоге. Вот о себе рассказывает комментатор.
«Такие, выдающие себя за "Руссо" были ещё с незапамятных времён, похоже ничего не меняется у них в сознании. Лет двадцать назад как-то играли в хэндбол на одной из площадок в Бруклине, там был один чувак, как-то между делом я его спросил "Откуда ты?", он ответил Р., на что я задал уточняющий вопрос "Откуда именно?" на что он ответил У. Я перешёл на мову: "Тоди якого ... кажеш, що ты з Р."?! А тот виновато: "Ну американцы же не знают, что такое У".
Я ему тогда провёл лекцию, что нужно гордиться тем, что он У., а если американцы не знают про У., надо их просвещать, а не заниматься такой фигней, как он, ради "удобства". Но это капля в море, с каждым лекцию не проведёшь. Но хотя бы теперь все уже знают про У., так что подобным товарищам нет необходимости волноваться, что иностранцы не поймут где это и что это» (ahapen).
И дальше этот комментатор делает приписочку. Как-то он вылетал из аэропорта на ЗУ. и, чтобы все точно поняли, кто он есть, надел красные шаровары. Все сотрудники приняли его за иностранца и общались на английском.
Интересно, почему? Сами жители У. не воспринимают человека в широких красных штанах как своего собрата.
Почему они ассоциируют себя с красными штанами? Когда они успели с ними породниться? Они их в детстве носили? В другой жизни? Почему считают штаны своим символом и чуть ли не красным знаменем своей борьбы?
Этот комментатор, гордящийся своими штанами и своим поступком, сам не живет на У., он уже много лет живёт в А. Оттуда и пишет. То есть он и есть иностранец. Сотрудники аэропорта правильно его определили. Так почему же житель Бруклина едет на родину красных штанов, надевает их на себя и удивляется, что все воспринимают его как бруклинца в красных штанах? Именно тем воспринимают, кем он является.
Я хоть и давно уехала с У., но все же помню, что обычно тамошние жители не ходят в подобной одеже, не сидят в ней в офисе, не ездят в транспорте, не отовариваются в магазине. Лишь в некоторые памятные даты (которые обычно никто не помнит) житель У. может нарядиться, позаимствовав костюм у местного самодеятельного театра, чтобы показать кому-то (кому?), что он У. Мечтая при этом быть иностранцем.
Он наденет что угодно: штаны Тараса Бульбы, вышитую рубашку, соломенную шляпу пастуха – лишь бы оттанцевать свой номер. Только бы не здесь остаться, только бы не с этими. То ли дело в где-то в Бруклине! Уж там-то он расправит крылья и складки своих шароваров и будет учить своих зазевавшихся соплеменников, как им родину любить.
