Дорогие читатели, давайте немножко отдохнём от обзоров советских коллективных сборников фантастики (но я их обязательно продолжу) и поговорим об индивидуальном литературном труде. Иногда бывает полезно обратиться к творчеству какого-нибудь не очень известного автора, и подробнее узнать о нём и его произведениях (про известных-то мы и так знаем). Сегодня я снял с полки фантастико-приключенческий роман тагильского писателя Владимира Печёнкина "Два дня Вериты", вышедший в Средне-Уральском книжном издательстве в серии "Уральская библиотека. Приключения. Фантастика. Путешествия" в 1973 году. Кстати, в этой же серии этого же издательства в 1969 году в Свердловске вышло первое издание первой книги эпопеи Исая Давыдова "Я вернусь через 1000 лет", о которой я здесь писал, и о которой здесь было так много споров.
Автор романа "Два дня Вериты", русский советский писатель и поэт Владимир Константинович Печёнкин родился 19 февраля 1925 года в городе Нижний Тагил, в семье служащего. В 1942 г. окончил Нижнетагильскую фельдшерскую школу. До призыва в армию работал по специальности в исправительно-трудовой колонии. В январе 1943 г. восемнадцатилетний фельдшер Владимир Печёнкин стал курсантом школы младших авиаспециалистов Черноморского флота, затем - мотористом в действующей армии в 6-м Гвардейском истребительном авиаполку. После тяжелых ожогов и лечения в госпитале Печёнкин работал начальником медслужбы отдела тыла Очаковской военно-морской базы. Служил в Одессе в отряде катеров-охотников, там и встретил Победу. После демобилизации в 1950 г. трудился фельдшером на Свердловском заводе резинотехнических изделий, был рентгенолаборантом в больницах Свердловской области и Алтайского края, затем вернулся в Нижний Тагил. Награждён орденами и медалями.
Медицину из-за состояния здоровья пришлось оставить: с 1963 года Печёнкин - рабочий электроремонтного цеха Нижнетагильского металлургического комбината. Литературную карьеру будущий писатель начинал в поэтическом жанре: первые его стихи появились в 1948 г. в газете Черноморского флота "Красный черноморец". В шестидесятые годы Печёнкин стал участником
литературного объединения при редакции газеты "Тагильский рабочий", в этот период его основное внимание привлекало юмористическое направление. В 1968 г. в Средне-Уральском книжном издательстве вышла первая книга Владимира Печёнкина – сборник юмористических рассказов "Исказительницы".
Повести, рассказы, очерки В. Печенкина печатались в журналах "Человек и закон", "Огонек", "Урал", "Уральский следопыт", в молодогвардейском альманахе "Приключения-79", в уральских антологиях приключений и фантастики "Поиск-80" и "Поиск-82". Интерес к истории страны Владимир Печёнкин считал неотъемлемой частью своего жизненного кредо: жить настоящим, зная прошлое, чтобы сделать прекрасным будущее. Его книга "Варнацкий долг" (1971) о прошлом Урала, о времени крепостного права, авторский сборник "Владыка Усть-Выми" с подзаголовком «Уральские были» (1982) – с самыми разными героями: от бунтующих одиночек, до вожаков восстаний против произвола эксплуататоров.
Серьёзным историческим трудом литературоведы называют последний роман писателя "Лазутчик Ясырь" (1991) о походе русского войска против хана Кучума, Эта книга открывает неизвестные страницы истории Государства Российского, второй половины 16 века (1587 - 1589 гг.) - временем присоединения Сибири к России уже после похода Ермака. Газета "Тагильский рабочий", где часто печатался В. Печёнкин, пишет о нём: В окружающей жизни он пытался разобраться с дотошностью учёного, искал истоки испорченности людей. Как и большинство из военного поколения, был неравнодушным, живущим сердцем человеком и очень трудолюбивым. Не мог пройти мимо чванства и безделья, терпеть не мог лжи и лицемерия, отзывался на чужую беду, не зная слов "мне некогда".
Вернёмся к роману "Два дня Вериты". Эта книга - первое крупное произведение автора и единственное обращение Владимира Печёнкина к фантастике. Автор-фронтовик, используя для пущей наглядности фантастическое допущение, отчётливо демонстрирует в своём романе своё (уже упомянутое выше) отвращение к обману и лицемерию. В своём бичевании продажности и лживости правящих кругов неназванной центрально-американской "Банановой республики", автор тяготеет к жанру политического памфлета.
Журналиста Джо Слейна, бывшего левака, о нынче - смирившегося со всеми несправедливостями мира уголовного репортёра, главный редактор проправительственной газеты "Экспресо" командирует в горный район, куда вытеснено коренное индейское население страны, вымирающее там от нищеты и эпидемий. Слейн должен написать "правдивый" репортаж о благополучной, сытой и счастливой жизни индейцев в суровых горных условиях.
На пути к месту назначения журналист неожиданно встречает своего давнего, ещё студенческого, друга Гарри, которого считал мёртвым. Слейну было известно, что его приятель Гарри Богроуф (Георгий Багров), русский по происхождению, погребён "на краю кладбища в Сан-Гвидо, где хоронят самоубийц". И вот теперь выясняется, что Багров жив и, сменив имя и профессию, работает "индейским доктором". Не буду подробно пересказывать нюансы перевоплощения физика Багрова в доктора Эдварда Билленгема - всё это есть в книге. Перейду к сути: Багров изобрёл аппарат, генерирующий некие импульсы, которые с помощью радиоволн проникают сквозь ткани человеческого черепа и "отпускают в мозгах тормоза". Люди, находящиеся под воздействием импульсов теряют способность врать и говорят только правду. Изобретатель назвал свой генератор - "Верита" (от латинского veritas - "истина").
Исследования Багрова изначально финансировал Чарли Флечер, сын владельца фирмы "Флетчер энд компани", предложивший ему обеспеченную жизнь и работу в лаборатории фирмы. На завершающем этапе исследований Багров узнал, что генератор импульсов, развязывающий языки, Флетчер уже использует для борьбы с инакомыслящими и повстанцами, а в отделах лаборатории над задачами массового уничтожения людей работают бывшие гестаповцы. После этого Багров сбегает и прячется, а через некоторое время, сменив имя и получив наследство, организует в горах собственный больничный городок (с коттеджами, электричеством, водопроводом и канализацией), где царит полный социализм. Здесь доктор лечит индейцев и продолжает работу над "Веритой". Теперь здесь живёт и Слейн, которому Багров постепенно рассказывает все подробности своей жизненной "одиссеи". Слейн проникается симпатией к идеям Багрова, становится его сторонником, он ведь и сам - левых взглядов.
Между тем, в Банановой республике подходит время выборов. Именно на время "предвыборной болтовни" Багров и наметил включение доработанной им установки "импульсов правды". Создатель "Вериты" говорит Слейну: "Пока правда не высказана вслух, она бессильна, бездеятельна, мертва. Но если министр или владелец фирмы скажут открыто: люди, я лгал вам всегда для того, чтобы вы, нищие, несли мне свой труд, свое богатство... о, тогда народ заговорит! По всей стране, сразу всюду! Олигархия будет вынуждена принять правду как единственный закон. Настоящая, полная, всеобщая правда сильнее пулеметов!".
Слейн не во всём согласен с Багровым. Он считает, что "внезапная правда приведет к кровопролитиям и унесет больше жизней, чем водородная бомба!". Во многом он оказывается прав: срабатывание "Вериты" действительно привело к хаосу в Банановой республике. Завравшиеся политики рассказали в предвыборных речах о своих настоящих намерениях, американские дипломаты обнародовали свои истинные цели, газеты закрылись - на их страницах журналисты не в состоянии теперь врать, а правду писать нельзя. В ряде городов начались волнения, с которыми не справляется ставшая ненадёжной полиция. Кроме того, восстали индейцы, узнавшие, что их травят радиацией (о методе облучения, описанном автором, умолчу, сейчас речь о другом). Полно недовольных среди лавочников: покупателя стало труднее обвести вокруг пальца. Такие же недовольные - в церковной среде. Но разгневанных полно и среди обыкновенных людей: "Обнажённая догола правда имеет свои минусы... Правда, сеньоры, как вода: без нее жить невозможно, но когда ее слишком много, то этот потоп губит и грешных, и праведных…".
Я не расписываю все события романа и приключения героев подробно, вдруг кто-то захочет самостоятельно прочесть книгу В. Печёнкина. В итоге "Верита" взорвана помощником Багрова (по указанию изобретателя), а восстание в Банановой республике подавлено срочно введёнными американскими войсками. Но не всё плохо - почти все герои остаются живы, а Багров ближе к финалу даже обретает свою потерянную любимую - красавицу Аниту. Роман не заканчивается жирной точкой, в принципе, можно было бы и продолжение написать, но, как я уже сказал выше, автор "Двух дней Вериты" к фантастике более не возвращался. Страницы книги наполнен антиамериканской и антиимпериалистической риторикой, соответствующей времени выхода книги. Антиамериканская риторика в настоящий момент предельно актуальна и максимально соотносится с нынешней политической обстановкой, что касается риторики антиимпериалистической - здесь сами решайте...
Следует отметить, что роман Владимира Печёнкина вышел в 1973 году, а ещё в 1958 году американским мастером ужасов Робертом Блохом был написан небольшой рассказ "Слово чести" (Word of Honor) на ту же тему. Кстати, в 1974 году рассказ Блоха был напечатан в газете "Литературная Россия" под названием "Честное слово" (не путать с культовым в СССР рассказом Л. Пантелеева). Кому лень читать роман Печёнкина, отягощённый классовой и национально-освободительной борьбой, читайте короткий рассказ Блоха. В "Честном слове" люди тоже внезапно и неожиданно для себя перестают лгать. И причина та же: внешнее воздействие, только на этот раз не импульсы, а газ. который распыляет над городом не какой-нибудь сумасшедший учёный, а дантист Ловенквист. Доктор Ловенквист создал обезболивающий препарат – вроде пентотала или амитала натрия, однако значительно более мощный, дождался ясного безветренного дня и осчастливил город с самолета "газом правды". Воздействие газа настолько сильно, что достаточно одного вдоха. Все, кто был на улицах, в комнатах с открытыми окнами или в помещениях с кондиционером, получили дозу. "Никто больше не способен лгать. Никто даже не хочет лгать".
За очень короткое время "произошло довольно много интересных событий. Образцовый племянник заявил своему богатому пожилому дяде, что тот может катиться к черту и больше не портить ему жизнь. Не менее образцовый муж сообщил своей жене, что давно ненавидит и ее, и детей и искренне желает всем им скорой смерти. Продавец-виртуоз в обувном магазине посоветовал покупательнице не тратить время на примерку туфель малых размеров, а пойти и купить себе пару солдатских сапог. В одном из консульств иностранный дипломат запнулся в середине цветистого тоста и молча вылил содержимое своего бокала на лысину американского представителя... Наш сенатор только что сделал заявление об отставке – утверждает, что не соответствует должности. Профсоюзный деятель, недавно построивший для своего союза новое огромное здание, взял и застрелился. Полицейские участки не справляются с потоком людей, которые желают срочно сознаться во всевозможных преступлениях – до убийства включительно..."
Но хаос, вызванный "газом правды" быстро закончился - самолёт дантиста рухнул от удара молнии, доктор Ловенквист погиб. Журналист Сэттерли, к которому попала формула газа, ломает голову, что ему предпринять: " – Все же стоит подумать о перспективах, которые перед нами открываются. Ведь я мог бы устранить самую возможность войн… – Допустим. Военные и политические лидеры увидят свои побуждения в истинном свете – и переменятся. На время. – Но мы будем продолжать применение газа! – воскликнул Сэттерли, – Кто знает – может быть, после многократного вдыхания газа люди вообще потеряют способность лгать. Вы понимаете? Мы навсегда избавимся от самого страшного последствия лжи – войн! – Я понимаю, – кивнул Тиббетс. – Прекратятся войны между государствами. И начнутся сотни миллионов индивидуальных войн. Войны в умах и сердцах людей. Прокатится волна сумасшествий, убийств, самоубийств. И в этой волне, вызванной обрушенным на людское море избытком правды, утонут дом, семья – да что там, погибнет вся социальная структура общества..."
Несомненное сходство двух рассмотренных произведений в том, что их предельно разных убеждений авторы, соглашаются в том, что использовать "голую правду" следует очень осторожно.
Не могу не упомянуть ещё одно фантастическое произведение, которое непосредственно связано с рассматриваемой темой использования лжи в жизни и обратной стороной правды. В 2009 году британский комик, писатель и режиссёр Рики Джервейс вместе с Мэттью Робинсоном снял фантастико-сатирическую мелодраму "Изобретение лжи" . Они же написали сценарий, а Джервейс сыграл в фильме главную роль. Создатели "Изобретения лжи" пошли от противного. В придуманном ими мире все и всегда говорят друг другу только правду, пусть даже самую злую и неприятную. Отчаявшийся герой фильма, сценарист-неудачник Марк Беллисон, уволенный с работы и выселенный из квартиры за неуплату, неожиданно для самого себя, говорит кассиру в банке, что у него на счету 800 долларов (хотя на самом деле было лишь 300). Поскольку той вселенной никто никогда не врёт, деньги Марку тут же выдают, он поправляет свои текущие дела, а дальше начинает вовсю использовать своё умение выдумывать. Герой становится даже основателем первой в том мире религии. Фильм изначально вроде бы замахивается на широкие обобщения, но, похоже, авторы, опасаясь использовать сатирический потенциал своего кино на полную катушку, спустили оригинальную идею на тормозах, уделив основное внимание комедийно-мелодраматической составляющей картины и личному счастью влюблённого героя. Тем не менее, посмотреть фильм можно.
А мы вернёмся к автору романа "Два дня Вериты" советскому писателю Владимиру Печёнкину. Скончался Владимир Константинович в марте 1992 года. О его смерти краевед Василий Криницын вспоминает (далее - текст с сайта "Архив фантастики"): "Писатель Печенкин был высокообразованным человеком и, в отличие от множества неучей, имеющих по несколько престижных дипломов и даже ученых степеней, обладал поистине энциклопедическими знаниями. А еще это был человек слова. Если назначена встреча, то приползет, и вовремя. Ему бы жить да жить, а погиб из-за своей порядочности, уважения к другим и собственной добросовестности. Дело было так…
За неделю до трагической смерти договорился он с администрацией школы, расположенной на Тагилстрое в районе мебельного комбината, о встрече с учащимися и педагогами. Владимир Константинович любил такие встречи, особенно с детьми. От его дома до школы верных семь километров:
– Может, вам транспорт нужен? – беспокоились в школе.
– Не беспокойтесь, трамваи ходят. Доберусь.
В этом состояла вся натура писателя. Его скромность и желание не причинять людям лишних хлопот.
Как всегда в таких случаях, по закону подлости, именно в день встречи остановился пассажирский транспорт, идущий на Тагилстрой: пьяный водитель грузовика снес более ста метров контактных проводов. Естественно, писатель об этом не знал и, как человек педантичный, рассчитал время даже для самой медленной поездки. Сев спокойно в трамвай на Красном Камне, доехал до конца – до улицы Циолковского. Вот здесь-то поездка застопорилась. Ему бы позвонить, объяснить ситуацию, попросить перенести встречу. Но Владимир Константинович не мог этого позволить. Ждут дети. Он пошел, потом побежал (это после двух инфарктов), хотел поспеть вовремя. Поспел. Поздоровался. Присел передохнуть и… умер. Случилось это 10 марта 1992 года. И было ему 67 лет".
Для тех, кто хочет вспомнить советскую фантастику, рекомендую следующие свои материалы здесь, на Дзене:
Фантаст Исай Давыдов и его роман-эпопея "Я вернусь через 1000 лет"
Забытый новосибирский фантаст: Пётр Воронин. Прыжок в послезавтра
Фантастические книги ленинградского писателя Сергея Вольфа с названиями словно строчки из песен
Лётчик-фантаст Георгий Реймерс, автор книги «Северная корона»
Фантастический "Звёздный бумеранг" Сергея Волгина
Фантаст-пилот Петроний Гай Аматуни и его "Гаяна"
Фантастическая повесть Наума Фогеля "Гипнотрон профессора Браилова"
Ближний прицел фантаста Владимира Немцова
Фантастический роман "Дети Земли" Георгия Бовина
Пётр Гордашевский. Их было четверо
Книги советского фантаста Григория Гребнева в моей библиотеке
Фантаст Георгий Мартынов: "Счастье – в настоящем!" (О романе "Гость из бездны")
