1 глава
Автор Эльмира Ибрагимова
Все происходящее напоминало Марине су¬дебный процесс, на котором с обвинительной речью в адрес матери выступала ее дочь, а в роли разоблаченной преступницы, ожидающей на ска¬мье подсудимых приговор, была она сама.
Вся семья Марины – дочь Светлана и внучка Камилла с мужьями и даже двухлетний правнук Алишка были подняты в это воскресное утро как по тревоге и собрались в зале их про¬сторной четырехкомнатной квартиры. На повестке дня столь важного совещания, действительно походившего на су¬дилище, был всего один вопрос - личная жизнь Марины. Обсуждалось поведение матери и бабушки семейства, на старости лет «съехавшей» с ума и собравшейся замуж в свои пятьдесят восемь лет. Вела это экстренно созванное собрание Светлана, которая и сообщила непосвященным членам семьи новость, а потом, в ожидании поддержки домашних, перешла к обсуждению горячей темы.
Марина сидела за большим овальным столом, который отделял ее от родных. Те во главе со Светланой находились по другую сторону «баррикад», хотя и не составляли группу поддержки возмущенному донельзя «прокурору».
Зять Марины Расул заметно переживал происходящее и пытался остановить разбушевавшуюся в гневе жену. Внучка Камилла смотрела на ба¬бушку с откровенной жалостью и сочувствием, но защищать ее не решалась, зная скандальный характер своей матери. Марат, муж Камиллы, всегда отличавшийся особым тактом, прятал глаза, явно испытывая стыд за поведение своей вла¬стной тещи.
Все они не скрывали сочувствия к Марине, хотя новость, касающаяся ее личной жизни, удивила родных. Расул, муж Светланы, очень уважал тещу - добрую и тихую женщину, не сказавшую ему ни одного недоброго слова за двадцать два года их со Светланой брака и долгие годы совместного проживания. Так же искренне любил бабушку своей жены, особо опекавшую их молодую пару, и Марат.
Все годы Марина молча и даже с удовольствием вела дом, безропотно брала на себя хозяйственные проблемы и заботы всей семьи. Никогда не выдавала себя за жертву, не жаловалась на усталость и свою нелегкую участь, не требовала за все это особой благодарности. Просто от души радовалась ладу и миру в семьях дочери и внучки, во всем и всегда старалась облегчить их жизнь, а при необходимости умело сглаживала все углы в назревающих конфликтах, разрешая всевозможные недоразумения. К самоотверженной роли Марины в семье ее домашние привыкли уже давно как к воздуху, за который люди обычно никого не благодарят и до поры до времени даже не замечают. Ведь переоценка этой жизненно важной необходимости происходит только тогда, когда люди вдруг чувствуют дефицит воздуха или, хуже того, полное его отсутствие. Родным Марины ни разу не пришлось почувствовать дефицита ее любви и заботы. Она всегда жила только для них и ради них, и это стало смыслом всей ее жизни.
Рождение внучки Камиллы в свое время, двадцать лет назад, привело Марину в неописуемый восторг. И с первого же дня, когда дочь с зятем принесли из роддома крошечный, жалобно пищащий сверток, тридцативосьмилетняя бабушка, не раздумывая, задолго до своего пенсионного возраста оставила любимую работу в школе и полностью занялась внучкой. Марина с удовольствием стирала пеленки, ходила за молочным, готовила смеси, каши, соки, купала девочку и гуляла с ней по расписанию. Мало кто из видевших ее в те дни с внучкой верил, что эта стройная, красивая, совсем еще молодая женщина - не мать девочки, а ее бабушка. Каждое утро в хорошую погоду Марина везла свою любимицу к морю, хотя жили они далеко от приморского парка. Свету же беспокоила только тогда, когда надо было покормить ма¬лышку грудью. Но уже в три месяца, несмотря на просьбы матери и мужа повременить с досрочным выходом на работу, Света перевела Камиллу на искусст¬венное вскармливание и, прервав положенный ей отпуск по уходу за ребенком, спешно вернулась на кафедру в свой институт. Там Светлану, «незаменимую», как ей казалось, лаборантку, ожидали дела более важные. Она поступила в аспирантуру, мечтала о научной карьере. Но шли годы, а продвижений с диссертацией у Светланы не было до тех пор, пока за дело не взялся ее муж Расул - талантливый и уважаемый ученый. Коллеги по кафедре знали: Светлана, не хватающая звезд с неба и имеющая посредственные способности в науке, никогда бы не защитилась без его помощи. Расул взял на себя все: и сбор материала для научного труда, и написание диссертации, и тезисы выступления на защите, и подготовку «Автореферата», и даже ответы на возможные вопросы членов Совета.
-Далась тебе, Светка, эта кандидатская, - искренне удивлялся он вначале неодолимому желанию жены защититься. - Сама же понимаешь, наука - это не твое.
Эти слова Расула до глубины души обидели тогда честолюби¬вую Светлану, и обожавшему ее мужу не оставалось ничего другого, как написать работу самому, а потом еще и помочь жене освоить готовый материал. Расул сделал все, чтобы мечта или, точнее сказать, навязчивая идея жены воплотилась в жизнь, но защита диссертации мало что дала Светлане: ни с карьерой ученого, ни с работой вузовского преподавателя у нее ничего не получилось. У нее не оказалось педагогических способнос¬тей - студенты не любили ее примитивные, бессодержательные лекции, целиком состоявшие из материалов учебника. Как не любили и ее саму - высокомерную и не¬добрую. Зато обожали ее мужа, профессора, который за все годы работы на кафедре не поставил «неуда» ни одному сту¬денту. Расул Алиевич молча и без особого одолжения ставил зачеты и "уды" на экзаменах даже самым слабым студентам, а все свое время, знания и силы щедро отдавал способным - у него, прирожденного педагога и талантливого ученого, их всегда было немало.
-Зачем мучить этих серых мышек, когда толку от них науке не будет, - искренне объяс¬нял он свою позицию. – Допустим, вызубрят они, ничего не понимая, не вникая в предмет изучения, пару моих лекций или несколько страниц учебника. И сделают они это не от любви к знаниям, не от понимания их важности в своем будущем, а из-за страха быть отчисленными. Ну и что даст такая подготовка им самим или мне? Учеными они не станут, работать по специальности тоже вряд ли смогут с таким багажом знаний. А если получится где-то удачно пристроиться – ради Бога! Я хочу больше и серьезнее работать с теми, кто стремится к знаниям. Остальным, хронически отстающим, нужен только диплом, потому и на занятия они ходят как на каторгу. Ну и Бог с ними!
Светлану же, бесперспективного ученого и препо¬давателя, на кафедре терпели только из-за мужа – профессора Расула Алиевича. Она не дружила с коллегами, постоянно находилась в состоянии конфликта или холодной войны с кем-то из них. Полной противоположностью своей жене был ее супруг, добрый и порядочный человек. Его любили и уважали в вузе все - и коллеги, и студенты, и аспиранты. Расул Алиевич, зная недоброе отношение коллег к жене, причем, вполне заслуженное, очень переживал по этому поводу, но Светлана и слышать не хотела о том, что ей надо бы оставить науку и попробовать себя в чем-то другом. Не собиралась она менять характер и привычки, а неоднократные просьбы мужа вести себя скромнее и доброжелательнее с окружающими вызывали в ней приступы ярости.
Камилла все время была с бабушкой, Марина не чаяла в ней души, водила внучку в садик, а потом уже и в школу, на музыку, в разные кружки. Она лелеяла девочку как редкий цветок, бережно и с любовью ухаживала за ней, исполняла любое желание Камиллы.
-Светик, подари мне внука, - просила она дочь, когда внучка пошла в первый класс. – Камуся подросла, а нам с Расулом маль¬чика очень хочется.
- Еще чего! Всю жизнь мечтала нищету раз¬водить, - недовольно отмахивалась от слов матери Света. - А уж на месте Расула я бы вообще молчала.
Марина Алексеевна молча уступала, по¬нимая - дочь не переубедить. Ей не в чем было упрекнуть зятя. Расул и через многие годы супружеской жизни любил Свету также нежно, верно и преданно, как в первый день их брака. Любил всей душой, помогая всегда и во всем, и словно не замечал несносного харак¬тера жены, ее вечных придирок, капризов. Она же упорно считала себя жертвой, а мужа - неудачником, испортившим ей жизнь.
-Безнадега он, - не раз жаловалась она матери и подру¬гам на Расула. - Как был в молодости без кола, без двора, так и остался нищим, и ничего этому книжному червю не надо, кроме книг и бумаг.
- Не говори так, Светка, - защищала зятя Марина.- Наш Расул и специалист хороший, и профессор уважаемый, иначе кто бы его в Москву и за границу на разные симпозиумы посылал?
-А толку оттого, что он уважаемый? Что это нам дает? Ты сама подумай - кто моего Расула уважает? Его тупые студенты, которым он, как идиот, бесплатно « уды» шлепает, отказываясь от предлагаемых ему денег? Или его бестолковые аспиранты, которым он в работе опять же « за бесплатно» помогает как отец родной? А может быть, коллеги, злорадствующие при виде нашей с ним бедности и неустроенности? Сейчас, мамуля, другое время: мужчин уважают за умение жить и крутиться, за деньги и связи.
- Ладно тебе, Светка. Не виноват твой муж в том, что времена изменились, не один Расул материальных возможностей лишился. Стоял ведь он и в очереди на жилье одним из первых, и деньги приличные на сберкнижке имел – ему за учебники тогда много платили, за разработки, изобретения, рацпредложения всякие. Сама ведь не хуже меня знаешь, как хорошо Расул до недавнего времени зарабатывал.
- Были у Расула деньги, да сплыли. А времена, мамуля, не выбирают - к ним надо уметь приспосабливаться, чего абсолютно не умеет и не хочет делать твой уважаемый зять.
- Света, ты ведь сама его выбрала, и грех тебе на него жаловаться: Расул любит тебя, не обижает, не смотрит на других женщин, не пьет…
-Это меня не утешает! Я за него не ради его красивых глаз вышла, а потому, что верила в него. Знала, что он самый способный парень у нас на факультете, все преподаватели в один голос тогда говорили: перспективный парень, многообещающий, умница, далеко пойдет! Вот и думала, что Расул в жизни многого добьется! А он, как видишь, очень далеко пошел: как студентом в тещину квартиру вселился, так там и остался! А я, дура, думала тогда, что он мне и дочери сможет достойную жизнь обеспечить.
-Так ведь Расул и добился!- рьяно защищала зятя Марина, - грех тебе жаловаться на него, Светка! Твой муж - профессор, интеллигентный, уважаемый человек.
-Ты меня как будто специально изводишь, - злилась на мать Светлана, - Расул жить не умеет, понимаешь?! Другие профессора сумели устроиться: и деньги хорошие зарабатывают, и всеми благами своих близких обеспечивают в избытке. У них есть все: дома, машины, деньги, драгоценности. На отдых они не на дачу паршивенькую, типа нашей, ездят, а на лучшие турецкие и испанские курорты. Я уже о дорогих шубах и якутских бриллиантах их жен не говорю. Словом, люди жить умеют. А мы учимся, как завещал великий Ленин, продолжаем учиться, даже имея звание профессора, и конца этой вечной учебе не видно. Посмотри сама, мама, что мы на сегодняшний день имеем: квартиру одну на три семьи, старую семерку, дачу с кривым ветхим домиком у черта на куличках. Хотя и это тоже не наше - твое! И что самое обидное: дочь повторила мою судьбу, нашла себе такого же голодранца, как ее отец.
-Ох, Светка, ну в кого ты у меня такая?! - огорчалась после таких разговоров с дочерью Марина. - Чего ты считаешься: твое, мое? Это же все наше, все моим - не чужим трудом заработано. Зачем и для кого я всю жизнь как двужильная работала, если не для вас? И Марата Камилкиного ты зря ругаешь, он у нас, говорят, компьютерный гений - даже сейчас неплохие деньги зарабатывает, хотя еще учится. И не голодранец он вовсе, не бездомный - зря ты его так называешь. Квартира у его родителей просторная, в пять комнат, а из наследников один Марат. Вот только наша принцесса жить с его родителями не хочет и работу домашнюю со свекровушкой делить - тоже. Не готова наша девочка к семейной жизни совсем. Моя это вина, все думала – Камилла у нас маленькая, успеет еще домашним делам научиться. Пусть, думаю, учится, отдыхает побольше. Кто же знал, что Камилла совсем неприспособленной к жизни вырастет?! Постель за собой убрать не хочет, тарелку помыть, в комнате своей прибраться! И лентяйка она у нас, и поспать любит, и кап¬ризная. Другой муж такую б и не потерпел! А Марат словно и не видит всего этого - жену любит, сынишку обожает, помогает нашей Камусе во всем, гулять с ней регулярно ходит, лишь бы не скучала. Понимает парень: научится Камилла всему со временем, жизнь ее заставит. И хорошо, что они пока у нас живут-Алишка еще маленький совсем, ему уход нужен, и его молодым родителям тоже. А Марата ты не обижай не надо, а то возьмет да и уйдет к себе. И что потом? Камуся там жить не сможет, пробовала уже да сбежала. А Марат здесь из-за тебя не останется, вот и разойдутся. Не гневи Бога, Света, радуйся, что дочка твою судьбу повторяет – ее муж, как и твой, на жену как на икону молится, любит он нашу Камиллу.
Марина всегда защищала перед дочерью не только Расула, но и мужа внучки, хотя Светлана с трудом терпела зятя в их доме. Безоглядно влюбленный в жену Марат также оставался в их доме не по своей воле и ради Камиллы терпел даже откровенную неприязнь тещи.
- И чего ты за них переживаешь? Камуся на жизнь не жалуется, - не унималась в поисках справедливости Марина Алексеевна, - она Маратом довольна и любит его...
-Конечно, она же вся в тебя, - недовольно ворчала дочь. - Вам с ней от жизни совсем немного надо. Тебе – чтобы твои кастрюли блестели, а ее медом не корми - дай повеселиться, потусить где- нибудь со своим непутевым мужем. Потому они и спелись. Нашей Камилле нужен был не этот желторотик, а совсем другой мужчина - состоявшийся в жизни, серьезный.
...Ушедшую в свои грустные воспоминания разных лет Марину вновь вернул к действительности исте¬ричный крик дочери. Тирада ее воз¬мущений, как оказалось, еще не закончилась.
- И чего ты молчишь, « невеста»? - уже откровенно издеваясь над матерью, спросила Светлана, - может, все-таки объяснишься со своей семьей перед тем, как замуж идти? Или без нашего семейного благословения обойдешься?
- А может, хватит Вам, Светлана Николаевна?- не смог сдержать своего возмущения молчавший до сих пор Марат. – Зачем Вы нас позвали на этот спектакль, разбудили ни свет ни заря? Не считаю возможным обсуждать и осуждать Марину Алексеевну - это ее жизнь! Личная жизнь на то и личная, чтобы не лезть в нее вот так, как Вы сейчас это делаете! Я не хочу при этом безобразии присутствовать, и моя жена тоже. Пойдем к себе, Камилла.
- К себе - это куда? В бывшую детскую? – ехидно поддела зятя Света. - А вот насчет безобразия ты прав - безобразнее ситуации даже не придумаешь.
Марат побледнел, проглотив прозрачный намек и упрек, но, взяв себя в руки, молча вышел из комнаты.
-Мама, ну что с тобой сегодня? - обиде¬лась за мужа Камилла. - Мой Марат не бомж, у них квартира лучше нашей. Он здесь только ради меня живет! Зачем ты Марата опять обижаешь?
В глазах Камиллы заблестели слезы. Маленький Алишка, посмотрев на расстроенную мать, тут же залился слезами, но утешение стал искать не у матери и бабушки. Неожиданно для всех, обежав стол, плачущий малыш уткнулся в колени Марины Алексеевны. Она в этой семье была Алишке самым дорогим челове¬ком, и мальчик всегда, даже если обидчиками были родители или бабушка с дедушкой, неизменно искал утешения в ласковых объятиях своей доброй прабабушки.
С рождением маленького Алишки в жизни Марины все повторилось точно так же, как это было двадцать лет назад с его мамой. Днем и даже ночью ребенок неразлучно был с ней. Его молодые родители учились, работали, а в свободное время, с радостью переложив все свои заботы и уход за малышом на добрую «бусинку» (так ласково - «бабусик», «бусик», «бусинка» Камилла называла Марину), убегали в кино, в кафе, на дискотеку.
Марина инстинктивно нагнулась к плачущему правнуку, что¬бы взять его на руки. И вдруг неожиданно прямо перед собой увидела подоспевшую к ним разъяренную Свету.
-Нет уж, милая, ты свой выбор сделала, - ледяным тоном сказала она, отнимая у матери плачущего ребенка. - Теперь для тебя нет ни дочери, ни внучки, ни правну¬ка... Никого у тебя теперь нет...
-Мама, мама! Что ты говоришь? Не слу¬шай ее, бусинка! - просила Марину до слез расстроенная Камилла.
-Молчи, глупая! - властно приказа¬ла дочери Света. – Не смей ее жалеть! Твоя бабушка никого из нас не пожалела. Не подумала обо мне, у которой уже несколько лет не хватает времени и сил всерьез взяться за докторскую. О тебе, студентке, не подумала и о твоем малыше, о том, что вы с Маратом учитесь и пока без нее не обойдетесь. Она всех нас оставить решила из-за блажи и неприличной прихоти. Да и не в этом дело, поймите же вы, - видя по лицам мужа и дочери их несогласие, добавила Света: - разве можно в ее возрасте все забыть и в омут с головой бросаться? Можно ли семью свою предать из-за мужика, господи про¬сти! Даже сказать стыдно, какой это позор! А вы не подумали, может быть, бабулин жени¬шок на дачку нашу польстился, пенсионеру она пришлась бы очень кстати.
Света минуту помолчала в ожидании того, что спровоцированная ее словами Марина ответит. Ждала, что мать возмутится или, наоборот, согласится с обвинениями, покается в своих совсем не благих намерениях. Ждала, что после убедительных обвинений дочери Марина попросит у семьи прощения, но мать молчала.
Сделав небольшую передышку, Светлана продолжила суд с новым воодушевлением:
- Только о себе и подумала, неблагодарная! Плохо тебе все эти годы с нами было? Обижали мы тебя? Или в дом престарелых сдать собирались, как некоторые своих родителей?
Марина Алексеевна упорно молчала, хотя могла бы ответить дочери на все ее вопросы. Но стоило ли ей сейчас вспоминать, сколько было за эти годы несправедливых поступков, обид¬ных слов, невнимания со стороны дочери. Но Марина никогда ей об этом не говорила, а лишь молча проглатывала очередную обиду и всегда в душе пыталась простить Светлану.
Вопреки предположениям дочери Марина вовсе и не собиралась сбрасывать со своих усталых плеч все свои пре¬жние заботы и хлопоты, не собиралась создавать родным не¬удобства. Просто впервые в жизни любила и была люби¬ма. А виновата была лишь в том, что все это в ее жизни случилось так по¬здно...
"Неблагодарная» - это слово врезалось в сердце Марины острым ножом. Как ни странно, так назвала ее дочь, которой Марина отдала всю свою жизнь без остатка, ради которой прошла за прожитые ею годы не семь, а семь¬десят семь кругов ада. Ничего для нее, Марины, не изменилось и сейчас. Она по-прежнему готова была отдать жизнь ради дочери и внучки, ради маленького Алишки, за их счастье и благополучие.
Марине Алексеевне на миг показалось, что она смотрит немое кино, в котором яростно возмущается Светка, а рядом в расстроенных чувствах, опустив голову, стоит ее муж. Неподалеку от них, обняв своего испуганного малыша, ничего не понимающего, но встревоженного необычной обстановкой в доме, стоит заплаканная Камилла и по-пре-жнему с сочувствием смотрит на нее, свою бабушку. Она до сих пор не может поверить в сказанное матерью. Ее «бусинка» - и вдруг - замужество... Бред какой-то!
...Говорят, что перед смертью человек обычно видит свою прожитую жизнь как на киноленте, - в отдельных ее кадрах, важных событиях, отра¬жающих этапы судьбы.
- Может быть, я умираю? - с грустью подумала Марина, неожиданно для себя увидев всплывающие один за другим кадры из своего прошлого. А потом с головой ушла в свои долгие воспоминания.
...Марине было всего двенадцать лет, когда умерла ее мама.
Жила она тогда с родителями и братом в небольшой станице Краснодарского края. Марина хорошо помнила тот скорбный день: себя, дро¬жащую и опухшую от слез, младшего брата - восьмилетнего Петю, который в страхе сжимал дрожащую руку старшей сестры.
Люди, собравшиеся в их доме, плакали, тихо говорили друг с другом и сочувственно смотрели на осиротевших детей.
-На кого же ты, Нина, детей своих оставила? - причита¬ли у гроба соседки, - пропадут ведь совсем. Алексей теперь точно сопьется. И без того всю жизнь с бутылкой провел, а тут горе такое! Как будет теперь эта семья без мамки своей с хозяйством справляться, пропитание себе добывать?
После смерти мамы отец действительно запил по-черно¬му, и маленькая Марина каждый вечер искала его по селу, а потом, страдая от стыда и унижения, тащила пьяного отца на своих худеньких плечах до-мой. Маленький Петруша, в сложившейся ситуации целиком и полностью зависевший от старшей сестры, требовал ее постоянного внимания и заботы, и двенадцатилетняя Марина быстро повзрос¬лела, научилась делать все, чего до сих пор не умела: она купала брата, стирала его одежду, убирала и готовила. Дети получали небольшую сиротскую пенсию, но неработающий отец пропивал эти единственные деньги семьи. А потому не всегда в доме было что-нибудь из продуктов.
Марина в свои двенадцать лет изо всех сил старалась успеть все - оставив Петрушу у соседки, она шла в школу, а оттуда бегом возвращалась домой, где ждали ее совсем недетские заботы и хлопоты. Соседи жалели трудолюбивую девочку и помогали ей по хозяйству - ведь теперь вся надежда этой горемычной семьи была только на кур, двух коз и небольшой огород - все это во многом выручало Марину, часто остающуюся совсем без денег.
Девочка никогда не упрекала отца, ее детское, но удивительно чуткое серд¬це понимало: не услышит он сейчас ее обид, упреков и жа¬лоб, сколько ему ни говори. А значит, не стоит ей, Марине оби¬жать родного человека. Не по годам рассудительная, она, казалось, умела понимать всех, а своего слабохарактерного отца жалела особенно: он и раньше любил выпить, а после смерти жены сломался совсем. И пил, заливая водкой свое вдовство, съедающее его изнут¬ри горе, страдал от тоски и потери как раненый зверь.
Каждое утро повторялось одно и то же: отец на чем свет стоит ругал себя, в раскаянии готов был ползать перед детьми на коленях, но к вечеру опять напивался до того, что самостоятельно не мог найти дорогу домой. Соседи не раз пробовали говорить с пропадающим на их глазах Алексеем, но все было безрезультатно.
Однажды утром Алексей вдруг осознал всю глубину боли и страданий, которые он ежедневно причинял своей еще не взрослой доч-ери. Накануне он снова напился, а наутро, как всегда в таких случаях, ничего не помнил. Алексей хорошо знал, что означают эти провалы в памяти, и потому виновато прятал глаза.
Марина, как и раньше, не упрекала отца, не рассказывала ему о его вче¬рашних «подвигах». Она молча накрыла на стол и незаметно вышла в другую комна¬ту. Алексей, войдя туда спустя несколько минут, застал дочь в слезах. Вернее, увидел ее худенькие плечи, вздрагивающие от сдерживаемых рыданий. Марина стояла у окна спиной к отцу и, не замечая его, молча наблюдавшего за ней, тихо плакала.
-Ты чего, Мариша? Кто тебя обидел? – обеспокоенно спро¬сил Алексей, даже не подозревая о причине слез дочери.
Он подошел к ней ближе, повернул голову дочери к себе. И словно впервые за последнее время увидел Марину. Увидел ее выцветшее, заштопанное еще покойной матерью ситцевое платьице, стоптанные босоножки, ста¬рый сломанный гребешок из слоновой кости, оставшийся у нее от мамы. В глазах девочки было столько невыносимой боли и недетской печали, что он вдруг неожиданно для себя все осознал и понял. А потому и не выдержал, словно растаяло в нем в этот момент что-то давно заледеневшее: скупые мужские слезы полились по отекшему, небритому лицу. Алексей опустился перед дочерью на колени:
-Мариша, Мариночка, прости меня, моя маленькая, прости... Я ви-новат перед тобой, перед вами, - говорил он девочке. А та и не думала сердиться на него. Она обняла отца, прижала к груди его голову и стала ласково гла¬дить своими шершавыми, не по- детски натруженными руками:
-Ну что ты, папа, не надо. Встань, пожалуйста. Петька зайдет - увидит, что ты плачешь, рас¬строится. Он ведь у нас еще маленький...
Младший брат был для Марины особой любовью, и потому все в своей жизни она сверяла в соответствии - как это отразится на Петруше, полезно ли ему это или вредно. Потому и сейчас в разговоре с отцом она привела самый важный, как ей казалось, аргумент - сказала, что отец должен успокоиться ради спокойствия маленького Пети.
С трудом сдерживая слезы, отец обнял Марину и сдавленно прохрипел:
-Мариша, доченька моя, обещаю, ты никогда больше не увидишь меня пьяным, поверь, так и будет. Работать пойду, сегодня же, меня в колхоз зовут, все я для вас с Петром сделаю.
Отец сдержал свое слово: к спиртному он больше не прикоснулся. Он стал работать, в их доме появились и продукты, и обновки для Мари-ны с братом. Алексей, не старый еще мужчина, оставив пьянку, очень изменился внешне – стал привлекательным, даже красивым. Сельские молодухи и вдовы, с интересом поглядывая в сторону Алексея, пытались наперегонки понравиться овдовевшему мужчине и любым путем завоевать его.
-А давай мы твоего папку женим, - сказала как-то невзначай их ближайшая соседка Лиза. Она часто помогала Марине по хозяйству, была в курсе всех событий неполной соседской семьи и теперь от души радовалась переменам в ней. Наконец-то настрадавшейся Маринке стало легче: отец ее взялся за ум, все заботы о детях, как и положено, на свои плечи взвалил. Только ведь сосед совсем еще молодой, ему жена нужна, а сиротам - мать. Не век же Алексею вдовцом ходить, а его детям не знать материнского тепла и ласки? Лиза понимала: не каждая женщина способна заменить сиротам мать, но надеялась на лучшее для своего соседа. В их станице добрых и сердечных женщин много, и Алексей при желании легко подберет себе такую. А вот мужиков порядочных и непьющих по пальцам можно пересчитать. С недавних пор к таким завидным сельским женихам можно было отнести и Алексея, он изменился до неузнаваемости, и это заметили все.
Слова соседки о возможной женитьбе отца словно ножом ударили Марину в самое сердце - до этого ей и в голову такая мысль не приходила.
-А что? - не унималась в своих стараниях устроить жизнь соседской семьи Лиза.– Алексей мужик видный, положительный, уже и пить бросил. А вокруг - пьянь да рвань... За твоего отца, девочка, любая пойдет, только пальцем поманит. Только подумать нам с тобой надо – кого бы из наших сельских женщин присмотреть, чтобы и Алексею, и вам - сиротам от этого хорошо стало.
Марина неожиданно для себя заплакала. Лиза с удивлением посмотрела на расстроенную девочку:
-Ты чего это, Маринка? Сдурела? Чего, спрашивается, слезы льешь? Отцу твоему сорока еще нет. Пусть женится горемычный на хорошей женщине, пусть все начнет сначала. А то ведь ничего хорошего в жизни не успел увидеть. Пока с твоей мамкой жил, пил понемногу, а как умерла Нина – совсем в алкаша превратился. Теперь Алексей работает, вас, детей поднимает, а ведь своей жизни у него так и нет. Неужели тебе отца совсем не жалко?
Марине было всего тринадцать с небольшим, когда в жизнь их семьи вошла Лариса - красивая моло¬дая женщина, медсестра районной поликлиники. Девочка, суме¬в перебороть в себе боль и ревность, встре-тила мачеху добром и миром. И сразу же поговорила с Петрушей: так, мол, и так, братик, папке без мамы одному плохо. Но ее не вернуть. Жизнь должна продолжаться. А это значит, не должны мы, дети, мешать отцу устраивать свою жизнь. Один он у нас с тобой остался, пусть будет счастливым и живет долго.
Лариса оказалась доброй и милой женщиной, и дети Алексея всей душой потянулись к ней. А Лиза по секрету сказала Марине, что Ларисе давно, еще с молодости, нравился их отец, потому особенно тепло она относилась и к его детям. Жизнь их семьи постепенно налаживалась. Отец работал в колхозе, а в свободное от работы время подрабатывал у сельчан, выполняя столярные, плотницкие и кровельные работы. После женитьбы на Ларисе он заметно повеселел - радуясь тому, как no-доброму относится к его осиротевшим детям Лариса, его милая и добрая жена, сумевшая отогреть его окаменевшее сердце своей лаской и за¬ботой. Алексей был благодарен ей за то, что в их доме опять стало тепло и уютно, а его дети, сполна настрадавшиеся и узнавшие горечь страшной потери, опять научились улыбаться. И все же, чув¬ствуя иногда необъяснимую вину перед сыном и дочерью, он внимательно всматривался в лица детей, пытаясь уловить их настроение и отношения с Ларисой.
Теперь каждый новый день приносил им неожиданные радости и сюрпризы. Всей семьей они выезжали в Краснодар, чтобы сходить в парк или на качели, вдоволь поесть вкусного мороженого в уличной кафешке под зонтиком. Самые разнообразные праздники устраивала детям Лариса: пекла вкусные пироги, покупала обновки, игрушки и сладости, участвовала в их играх. Но особенно разнообразил и украсил жизнь семьи купленный отцом в городе старенький «Запорожец». Теперь они вчетвером часто стали ездить в ближайший лес, а выходные проводили в городе - в кино, цирке, зоопарке.
Продолжение следует...
