Глеб Иванович с благодарностью приложился сухими губами к ее ладони. Как он потом признался — сразу покой в сердце вошел. И верно, чего волноваться? Неужто они не смогут государя принять достойно? Ведь прежде на морозовское гостеприимство жалоб ни от кого не поступало.
Молодой Алексей Михайлович с порога объявил: его приезд две задачи преследует. Во-первых, желает своего верного поданного с законным браком поздравить и дорогой подарок вручить. А, во-вторых, жаждет увидеть, как Глеб Иванович по примеру своего старшего брата усадьбу обустроил.
Сам-то, уведомил государь бояр, недавно из Польши прибыл, насмотрелся, как там живут, позавидовал. У них на Руси еще не скоро подобное добиться получится. Туго поданные нововведения принимают. Хотят по-старинке жить, ан время иные правила диктует. Вот братья Морозовы, одно слово, молодцы. Не стали ждать особого распоряжения, сами все на европейский манер перестроили.
Однако Феодосия Прокофьевна решила уважить старые обычаи и, как полагалось, вышла поприветствовать высокого гостя, держа на подносе бокал, вином до краев наполненный. Когда чашу подавала, не удержалась, стрельнула кокетливо глазами. Знала — великую силу ее взгляд имеет. Так оно и оказалось. Непривычно строгий государь тут же заулыбался, отчего всем сразу легко стало.
Глеб Иванович с готовностью отправился с государем на экскурсию по усадьбе. Поначалу по дому прошлись, похожем на большом муравейник, где каждому обитателю и слугам прежде всего свое место определено было.
Правитель не пытался скрывать своего восхищения — высокие своды залов, отстроенных с соблюдением русских традиций, причудливо дополнялись стенами, шелковыми обоями, как у иноземцев принято, обклеенными. Пол был выложен только входившим в Европе в моду наборным паркетом, а сверху покрыт коврами.
Но более всего ему понравилось, что для охотничьих трофеев имелась отдельная комната, где на стенах головы кабанов да медведем вперемежку с оленьими рогами да чучелами фазанов и тетеревов размещались. Феодосии эти развлечения очень не нравились, но она своего недовольства не высказывала. Коли нравится супругу, значит, и ей должно по душе прийтись.
Прогуливаясь далее, Алексей Михайлович с удовлетворением отметил: Господа Бога в этом доме высоко чтут. В глаза бросалось обилие икон в дорогих киотах, серебряных и золотых ризах, украшенных драгоценными камнями и почти сплошь унизанных жемчугом.
Правда, одно ему не понравилось, о чем не преминул высказаться: икон дорогих много, а отдельной молельной комнаты, как принято в богатых домах, нет. Глеб Иванович тут же поспешил пояснения дать: в Зюзине недавно сооружена деревянная церковь во имя Бориса и Глеба — святых покровителей братьев Морозовых, туда все и ходят молиться… Услышав это высокий гость удовлетворенно головой кивнул. Истово верящий в Бога, он от других подобного требовал...
Все царь осмотрел внимательно, оценил по достоинству и бросил: славно живешь боярин! Ох, и славно! По глазам видно было — усадьба, где все было продумано до мельчайших деталей, ему очень понравилась. Хозяин не стал лукавить — в сем не только его заслуга имеется. О многом еще его первый тесть, покойный боярин Сицкий позаботился. Большого ума был человек и на три аршина вперед смотрел. Царь согласно кивнул головой и далее осмотр продолжил…
Ничего не пропустил, даже выборочно людские и крестьянские дома посетил, не пленился, в погреба для провизии заглянул, бани, до которых дюже охочь был, посмотрел, на скотный двор и в конюшни, где содержались самые лучшие в Москве лошади, заглянул. Бросил косой взор на крепкие амбары для зерна. Ухмыльнулся дивно: не к осаде ли боярин готовишься, а когда тот испуганно руками замахал, усмехнулся, типа — пошутил!
Публикация по теме: Феодосия-Федора, часть 27
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке