Выйдя на вокзале, Наталья перекинула с руки на руку тяжелую корзинку. Это мать для своей сестры Капитолины положила деревенских гостинцев. Увесистый шматок прошлогоднего сала, разные соленья, вишневое и самое любимое варенье из "Ранеток". Сами яблочки горчат, но именно эта горчинка и придавала варенью неповторимый вкус. Тетя очень любила это варенье.
От вокзала до дома тетки две остановки. Наталья решила пройтись пешком. В автобусе ей уже становилось душно. Шла, перекидывая тяжелую ношу с одной руки на другую. Навстречу шли люди, много людей. Были такие, кто обращали на неё внимание. Кто-то, ехидно улыбаясь, показывал в её сторону пальцем. Наталья, словно улитка, втягивала голову в шею. Лишь один раз какой-то молодой худощавый парень в очках предложил поднести корзину.
Очки у него все время сползали с тонкого носа, и парень постоянно поправлял их указательным пальцем. Наталья не ответила парню, лишь только помотала головой - не нужно. Думать ни о чем не хотелось. Скоро все будет кончено. Ей казалось, что волна горечи и сожаления уже спала, утихла. Но, это ей только казалось.
Тетка была дома, собиралась на работу. Она была в юбке и распахнутой кофточке. Торопясь застегивала непослушные пуговицы. Увидев племянницу, искренне улыбаясь, всплеснула руками:
- Наталка! Как это? Какими судьбами?
Наталья старалась улыбаться в ответ.
- Да я теть Капа, в поликлинику приехала. Говорят, мне теперь можно справку об инвалидности получить. Хотя мне и инвалидность не нужна. Я работаю, вот группу коров взяла, план выполняю.
Наталья старалась говорить как можно бодрее, чтобы ни намеком не показать свое душевное состояние.
- А вот это не правильно Наталка! Пусть и рабочая группа у тебя будет, а денежки они не лишние. Заведешь сберегательную книжку. Глядишь - к свадьбе и накопится!
Тетка улыбнулась. Поставила стройную ногу на деревянную скамеечку и стала натягивать прозрачный капроновый чулок. Так же быстро натянула и второй.
- Ты заночуешь у меня? Только я вернусь поздно.
- Нет, тетя Капа, я сначала в поликлинику сбегаю. А потом по магазинам пройдусь и домой.
Тетя уже надевала туфли в прихожей:
- Ну вот, я побежала, ты завтракай, отдыхай. Дверь захлопнешь. Маме привет передавай! Скажи, в отпуск приеду.
Уже в открытых дверях, повернулась. Еще раз изумленно проговорила:
- Кому сказать не поверят. Племяшка приехала, в кои веки.
Тетя захлопнула за собой дверь. Было слышно, как ее каблуки щелкают по ступенькам. Наталья прошла на кухню, огляделась. Тетка жила одна, работала на ткацкой фабрике. Со своим мужем развелась. До свадьбы он ласковый был, а после свадьбы оказался тираном. Тетка, наверное, недели в радости не прожила. Муж стал ревновать, причем безосновательно. Стал бить. Капитолина прятала синяки на теле под темной рубашкой. Терпела. А потом поняла - жизни не будет. Ушла от него, долго мыкалась по общежитиям. Потом получила однокомнатную квартиру.
Наташа поставила чайник на газ. Есть не хотелось, подташнивало, хотелось пить. Пока чайник грелся, прошлась по квартире. Подняла брошенный тетей второпях голубой шелковый шарфик, повесила на спинку стула. Проходя мимо трюмо, взглянула на себя в зеркало. Темные круги под глазами, нос заострился. Вернулась на кухню. Чайник призывно засвистел. Налила в чашку чай, вяло пожевала бутерброд с невкусным, словно резина, сыром. В ванной наскоро ополоснулась под душем оделась и пошла в поликлинику. По дороге зашла в галантерейный магазин, купила новый, ситцевый халат, тапочки, полотенце. В сумочке вместе с амбулаторной картой, которую Наталья взяла перед отъездом, лежал конверт. В конверте деньги: двадцать пять рублей, "красненькая" и голубая пять рублей.
Прохладный вестибюль поликлиники встретил, ее запахами лекарств. От этого тревожность усилилась еще больше. В кабинете сидела врач. Спросила коротко:
- Карточку принесли? Что у вас? Аборт?
Наталья протянула амбулаторную карту.
- А почему приехали к нам в область? Разве нельзя сделать аборт в районной поликлинике?
Наталья смутилась, покраснела. Отвечала невпопад:
- Понимаете, я не хочу, что бы узнали. Это случайная связь. В общем скажите - вы сделаете или нет?
От неловкости Наталья съеживалась в комок. Сидела на стуле, а ноги даже не дотягивались до пола. Висели в воздухе. Врач покосилась на них, нервно листая амбулаторную карту:
- Ну, знаете милочка! Как я вас приму? Без направления, без анализов?
Наталья решительно встала и положила на стол конверт.
- Вот тут. И направление и анализы.
Врач сжала губы и молча, сбросила конверт в открытый ящик своего письменного стола. Закрыла его. И потом, как бы машинально, смахнула пальцами невидимую пыль. То с одного плеча, то с другого.
- Ну, вот и хорошо милочка. Устраивайтесь в восьмую палату. И что бы завтра с утра ничего не есть и не пить.
Наталья встала и вышла из кабинета. Ноги были словно ватные.
В палате кроме Натальи было еще четыре женщины. Она поздоровалась со всеми. Огляделась и заняла койку у самой стены. Потом сходила в туалет и переоделась в халат и тапочки. При женщинах переодеваться она постеснялась. С утра, когда Наталья еще только приехала, небо было ясное. А когда шла в больницу, вдруг откуда-то стали сгущаться белые пушистые облака. А потом как будто кто-то добавил в них капельку чернил. И вот теперь за окном тучи заволакивали все небо. Глухие удары грома раскалывали пустой небосвод. А через несколько минут шумный ливень накрыл город. Наталья лежала лицом к стене. Дождь барабанил по стеклам и подоконнику, и от этой монотонности снова накатывали черные, как небо мысли.
Ребенок. Я же радоваться должна. Он живет уже во мне, а я от него избавиться хочу. Но это же деревня. Будут говорить - вон смотрите, Наташку никто замуж не берет, так она сама нагуляла с кем-то! И допытаются с кем... Боль в груди не утихает, не растворяется. Были минуты, когда Наталья думала пойти и рассказать все Аринке. От этих дум, отчаяние сменялось злостью. А пусть знает какой будущий муженек! И снова старалась успокоить наболевшую душу. Ничего, завтра уже все будет кончено.
Женщины в палате тихонько переговаривались между собой. Про мужей, про детей. Та, чья кровать стояла у двери громко жаловалась на свою свекровь.
- Жизни не дает! Поедом ест. И все-то ей не так и не эдак. Говорит: живите для себя. Рано еще о детях думать. А Ленька паразит её слушает.
Женщина что лежала рядом с Натальей рассказала что у неё трое детей. Четвертого рожать не хотела. Пошла к бабке, та дала травы душицы. Открылось кpoвoтeчeние. Муж узнал. Страшно ругался. Неужели не прокормили бы? Плохо ли, четверо детей — нас не будет, а у них вон какая родня останется!
Наталья встала, наклонила голову, что бы было не видно, что она плакала. Вышла в коридор. Решила умыться в туалете. В коридоре становилось шумно, звали на ужин. Наталья только сейчас почувствовала, что голодна. Пошла в столовую. Проходя по коридору, увидела на стене плакат. На нем, крупными буквами было написано слово – АБОРТ. Была изображена плачущая женщина и сломанный в стебле цветок.
В столовой подали вермишель с мясом, и кисель. Наталья начала, было есть и вдруг замерла. Плакат с надписью аборт, вермишель, с МЯСОМ! Слезы снова подступили к самому горлу. Она положила ложку и вышла из столовой. Дождь не прекращался. Он усиливался и лил всю ночь. Только к утру удалось немножко вздремнуть. Дождь прекратился, за окном сияло яркое солнце. Началась суета. Медсестры раздавали градусники. Все женщины из палаты стали подтягиваться ближе к операционной. Наташа была последняя на очереди.
Она видела, как выходили женщины, еле держась за стены. Со сложенными пеленками между ног. Наконец и она вошла в ослепительно белую операционную. Медсестры убирали окровавленные салфетки, вытирали гинекологические кресла. Наталья встала в дверях, замерла. И почувствовала что не может сделать дальше и шага. Акушерка уже надевала на руки печатки, и свежую марлевую повязку на лицо.
- Ну, что милочка замерла? Абортная, это тебе не спаленка! Давай проходи. Ты как раз последняя. До обеда успеем. Ну, что стоишь как вкопанная? Шевелись!
Наталья не слышала, что дальше говорила врач. Она просто бежала по коридору к выходу. К заветной двери, что вела на улицу. Опомнилась уже в сквере рядом с больницей. Оглядела себя - я же в халате и тапочках! Сумочка, туфли и платье остались в палате. Посмотрела на больницу. Вернуться надо, забрать. Нет! К черту сумочку, к черту туфли. Домой! А там что будет то и будет.
Уже позже, тетя Капитолина забрала из больницы вещи. Слушая историю племянницы, тетя только охала:
- Господи, что удумала! Молчунья ты наша.
Почти убедилась что жалеть Наталье не о чем. Надо только Бога благодарить, что не совершила грех. И что все так по крайней мере удачно вышло.
Наталья ехала домой с легким сердцем. Выйдя на своей остановке, полной грудью вдохнула свежий лесной воздух. Выдохнула. Подумала - что скажет отец?
Она еще не знала, что между отцом и матерью разговор уже состоялся. Узнав, что виновник этих событий Игорь, Захар Матвеевич поморщился как от зубной боли. Помолчал, а потом сказал Анне:
- Нам мать внучат ждать, времени немного бы оставалось. В деревне, Наташку ни один бы замуж не позвал. А раз так уж все случилось, пусть будет радость в доме. Деревня посудит да успокоиться.
Наталья вбежала на крыльцо, открыла дверь в избу. Мать мыла посуду, едва взглянув, на дочь уже все поняла. Вытерла руки, радостно улыбнулась и крепко обняла Наталью:
- Ничего. Вырастим доченька. Только бы здоровенький родился. Кого ждать-то будем?
Наталья тоже улыбнулась: - Сына.
В начале августа Аринка с Игорем сыграли свадьбу. Арина было пригласила Наташу быть свидетельницей на свадьбе. Но Наталье приглашение почему-то показалось не искренним.
Да и вся правда. Как бы она выглядела со стороны? Карапет с букетом гладиолусов. И она отказалась. В городе заказали такси, белую "Волгу". Все как у всех. С лентами и куклой на капоте. Правда погода подвела. За несколько дней до свадьбы прошел дождь. Дорога в деревню превратилась в жидкое месиво. Пришлось трактористу дяде Егору, прицепить к гусеничному трактору, широкий, стальной лист. В народе его называли - пена. Обычно зимой эту пену использовали, чтобы привезти с поля стога сена. Или разглаживали снег на дороге. И вот на этой пене, такси с молодыми, тракторист привез в деревню. Свадьба была шумная, Наталья вместе со всеми поздравляла молодых. Странно, но Игоря она не воспринимала как отца своего ребенка. Муж подруги и все. Главное - это её ребенок.
Из доярок Наталья ушла, устроилась приемщицей молока. Старалась носить одежду свободнее. Но поскольку она сама была полненькая, то живот был почти не заметен. Съездила в город, встала на учет. Не обошлось и от выговоров от врачей.
- Что вы думаете своей головой?
Гинеколог, рыхлая, с огромным весом, из-за которого ей было трудно дышать, яростно записывала в карточку данные роста и веса. Её иссиня-черные волосы уложенные в мини каре и короткая ровная челка напомнили Наталье Анидаг из сказки.
- Вы понимаете, что ребенок может унаследовать ваше заболевание? Как потом вы будете с этим жить? Да ладно это. Но рожать вы сами не сможете. Мускулатура слабая. Придется делать кесарево сечение. Что молчите? Отвечайте.
Наталья не стала по привычке вжимать голову в плечи. Наоборот, выпрямилась. Сидя на стуле и болтая в воздухе своими коротенькими ножками, уверенно заявила:
- Я все выдержу!
В начале сентября выкопали картошку, убрали огород. А потом зарядили дожди. Рано смеркалось, деревня притихла, лишь вечерами оживала желтым светом, за закрытыми занавесками окон. Потом земля замерзла, покрылась, инеем как будто кто-то посыпал ее крупной солью. А в декабре навалило снега, укрыло все белым одеялом. В феврале, как раз перед мясопустной субботой, Наталья родила мальчика. Большого, здорового пухлощекого малыша, в крутых светлых кудряшках.
Продолжение следует. Часть-1. Благодарю за лайки, за подписки и за помощь! Вам всех благ, удачи, счастья, здоровья и легких путей в достижении поставленных целей.
