Возможно, вопрос стоит поставить шире: почему Александр I не хотел вспоминать об Отечественной войне 1812 года? Этому есть множество подтверждений как в мемуарах современников, так и в исторических документах.
Желание забыть
Одним из примеров такого нежелания может служить генерал Карл Толль, который во время войны с Наполеоном служил генерал-квартирмейстером и участвовал в сражениях под Витебском и Смоленском. 26 августа 1815 года, во время репетиции парада русских войск в Париже, Толль напомнил Александру, что сегодня третья годовщина Бородинского сражения. В ответ император поспешно отвернулся и продолжил парад, не признавая значимости этой даты.
Для многих русских семей 26 августа стало днем траура. Бородино было одним из самых кровопролитных сражений, в котором Россия потеряла около 13 000 солдат, а общие потери достигли примерно 45 000. Однако Александр I никогда публично не чтил память павших и не посещал церковные службы в эти торжественные дни. Он также избегал посещать памятные места, связанные с войной, несмотря на свою любовь к поездкам по местам сражений за границей.
Эта тенденция отразилась и на распределении военных наград. Отечественная война 1812 года стала единственным конфликтом в военной истории России, где солдаты и офицеры не награждались за конкретные сражения. Вместо этого награды снабжались расплывчатыми надписями, например «За изгнание неприятеля из России в 1812 году». Напротив, во время кампаний 1813-1815 годов награды за отдельные сражения были в изобилии. Такие победы, как Лейпцигская битва и сражение при Кацбахе, привели к получению войсками многочисленных Георгиевских знамен и других почестей.
Известное отношение императора к фельдмаршалу Михаилу Кутузову еще раз иллюстрирует эту закономерность. Большую часть своей жизни Кутузов провел либо в глубокой опале, либо занимая высокие военные посты, часто переходя от одного к другому. Александр так и не проникся к нему искренней симпатией, и назначения Кутузова на ключевые посты были скорее вынужденными решениями, чем выражением доверия или восхищения. Даже после смерти Кутузова холодность Александра сохранялась. Например, во время визита к прусскому королю Фридриху Вильгельму III в 1815 году император отклонил предложение короля посетить Бунцлау, где в честь Кутузова был воздвигнут обелиск.
Зависть и неприятие чужой славы
Что же скрывалось за таким отношением и к войне, и к Кутузову? Историки предполагают, что поведение Александра было продиктовано завистью и неприязнью к чужим достижениям. Он стремился быть центром восхищения и считал себя исключительным стратегом, поэтому победы его генералов ранили его гордость. И не только Кутузов стал жертвой этого менталитета.
Адмирал Дмитрий Синявин, обеспечивший победу над турками в Дарданелльском и Афонском сражениях, оказался в опале. Точно так же генерал Алексей Ермолов, герой Отечественной войны, был отправлен в «почетную ссылку» на Кавказ. Это были не отдельные инциденты, а часть более широкой закономерности.
Карьера самого Кутузова - яркая иллюстрация двойственности Александра:
- 1801: Назначен военным губернатором Санкт-Петербурга.
- 1802: Уволен без объяснения причин. Хотя позже это объяснили «болезнью» Кутузова, на самом деле он был в добром здравии.
- 1805: Назначен главнокомандующим русской армией во время Третьей антифранцузской коалиции. В этот период произошла катастрофическая битва при Аустерлице, в которой русские войска потерпели сокрушительное поражение.
- 1806: После Аустерлицкого поражения Кутузов был сослан на должность киевского военного губернатора, в «почетную ссылку».
- 1806: Вновь назначен главнокомандующим Дунайской армией. После конфликта с генералом Прозоровским Кутузов подвергся новой опале и был отправлен в Вильно в качестве литовского военного губернатора.
- 1811: Вернулся в качестве главнокомандующего Дунайской армией, где одержал решающую победу в битве при Русе. Он заключил выгодный мир с турками, но был вновь отстранен от командования и удалился в свое имение.
- 1812: В начале Отечественной войны Кутузов был назначен командиром Нарвского корпуса, которому было поручено защищать Санкт-Петербург от Наполеона. К 17 августа 1812 года он стал главнокомандующим всей русской армией.
Бурные отношения между Александром I и его самыми успешными генералами говорят о глубокой неуверенности императора в себе и его нежелании делиться вниманием. Стремление преуменьшить их вклад и избежать празднования ключевых моментов войны многое говорит о его сложном характере
Непризнанный гений
Поразительный взлет военной карьеры Кутузова не был обусловлен внезапной благосклонностью к нему Александра I. На самом деле в то время в России не было никого более искусного и опытного в военном деле, чем Кутузов, и это признавал даже сам император. Однако это признание дорого обошлось самолюбию Александра, поскольку вступало в противоречие с его собственной верой в свое непревзойденное военное мастерство.
Александр считал себя стратегическим мастером, и когда ему представилась возможность доказать это, он охотно ею воспользовался. Ярким примером тому служит печально известная битва при Аустерлице в 1805 году. Будучи номинальным верховным главнокомандующим, неопытность Александра мешала опытным генералам, что привело к сокрушительному поражению русских войск. Кутузов, однако, не был виноват в этом поражении. Как пишет граф Стединг в своих мемуарах:
«Кутузов не был ответственен за ошибки, приведшие к поражению. Вина лежит на молодых генералах, окружавших Александра I. Они стремились заявить о себе Аустерлицким сражением, привлекая внимание императора безрассудными идеями. Несмотря на возражения Кутузова, именно эти непродуманные планы в конечном итоге были приняты Александром и его молодыми генералами». (Мемуары Штединга, Париж, 1847).
После Аустерлица Кутузова ждала новая опала, в то время как Александр продолжал считать себя блестящим стратегом. Во время отступления Наполеона из России Александр разработал, как он считал, блестящий план: окружить и взять в плен Наполеона, когда тот попытается переправиться через реку Березину. Для этого нужно было, чтобы три русские армии под командованием Кутузова, Чичагова и Витгенштейна одновременно сошлись в одной точке. Однако этот план оказался не только нереальным, но и невыполнимым. Скоординировать движения этих сил оказалось невозможно, и Наполеону удалось бежать. В очередной раз в неудаче обвинили Кутузова, а вера Александра в собственную гениальность осталась непоколебимой.
Леденящий страх
Некоторые историки предполагают, что зависть Александра усугублялась страхом, особенно после того, как французские войска заняли Москву. В этот период весь императорский двор был охвачен ужасом. Императрица Мария Федоровна и великий князь Константин Николаевич даже считали, что все потеряно, и призывали к переговорам о мире с Наполеоном. Хотя Александр оставался приверженцем продолжения борьбы, он, вероятно, испытывал сомнения в собственной судьбе и будущем России.
Воспоминания об этих сомнениях, о том моменте, когда он едва не поддался страху и неуверенности, могли глубоко растревожить Александра. Этим можно объяснить его неприязнь и к Кутузову, и к событиям 1812 года. Люди часто избегают вспоминать о моментах своей слабости и предпочитают приписывать свой конечный успех удаче, божественному вмешательству или каким-то другим силам, не зависящим от человека. Признание того, что у этого «божественного вмешательства» на самом деле были реальные имена и лица, как у Кутузова, могло быть слишком неприятным для Александра. В конце концов, все в итоге сложилось удачно - зачем же зацикливаться на деталях?
Если понравилась статья, поддержите канал лайком и подпиской, а также делитесь своим мнением в комментариях.
