Джейк поднимался на борт огромного «Боинга» будучи уверенным, что на входе его остановят парни с каменными лицами, которые, не обращая внимания на вопросительно-испуганные взгляды пассажиров, вежливо предложат вернуться в комнату для личного досмотра, где его ожидают сотрудники одной из многочисленных служб Разведывательного сообщества Соединённых Штатов. Приняв из рук распорядителя пластиковый бейдж, Робертс не стал надевать его на шею, а сунул в карман и направился к своему ряду. Ему почему-то казалось, что чем быстрей он усядется в кресло, тем быстрей самолёт оторвётся от земли, оставив за бортом тревожное ожидание беды.
Попутчик, лысый, в меру полноватый белый мужчина лет шестидесяти, с готовностью поднялся и, протянув руку, представился приятным, с лёгкой хрипотцой голосом:
- Томас Реймонд Гибсон к вашим услугам, сэр. Профессор политологии и филолог-славист по первому образованию. Друзья зовут меня Том. Для Томми я уже несколько староват.
Джейк ответно улыбнувшись, пожал протянутую ладонь:
- Джейк Франклин Робертс. Профессор социологии. – Глазами указав на место у иллюминатора, поинтересовался. – Разрешите?
- Да-да, конечно. – Гибсон поспешно шагнул в сторону. – Я где-то вас уже встречал, Джейк. – Мужчина опустился на крайнее место у прохода между рядами и, ткнув пальцем в пластиковую карточку на груди, пояснил. – Видите ли, Джейк, эти места забронированы для членов неправительственной делегации. А так как на вас нет бейджа, я подумал, что вы представляете либо ЦРУ, либо АНБ или что-то в этом роде. Можете не отвечать. Меня вполне устраивает профессор социологии.
Робертс извлёк бейдж, перекинул ленточку через голову и, улыбнувшись, спросил:
- Теперь я похож на члена неправительственной делегации? Кстати, как насчёт профессора? Не слишком ли я молод для столь высокой должности?
Попутчик не принял шутливого тона и ответил с серьёзным видом:
- Чарли Фефферман получил полную профессуру в Чикагском университете в двадцать два года от роду. Он до сих пор считается самым молодым профессором в Штатах. А вам навскидку, лет тридцать-тридцать пять, Джейк. Так что по возрасту вы вполне укладываетесь. Хотя, не буду скрывать, завидую вашей блестящей карьере. Я получил профессуру в Мичиганском университете, когда мне стукнуло сорок. – Гибсон картинно вздохнул и вдруг прихлопнул себя по колену. – Вспомнил! Я видел вас сегодня на инструктаже. Ведь так? Вы привлекли моё внимание своим безучастным видом. Вам тоже показалось, что так называемые эксперты по России несут откровенную чушь и забивают наши мозги пропагандистскими штампами?
Робертс, который почти избавился от тревоги, снова напрягся. Ему показалось, что в словах профессора скрыт зловещий намёк. Сосед, по-своему оценив перемену в настроении молодого человека, сочувственно поинтересовался:
- Опасаетесь долгих перелётов, Джейк? Зря. Поверьте моему опыту, семьсот сорок седьмой Боинг самый надёжный лайнер в мире. Вы даже не заметите, как пролетят эти восемь часов.
Самолёт ожил турбинами и начал выруливать на взлётную полосу. Робертс отвернулся к иллюминатору и облегчённо вздохнул: «Ну вот и всё. Похоже, у Бердена хватило ума поверить в мою искренность. Теперь можно и поболтать с настоящим профессором-русистом. Человек он, без всякого сомнения, с огромным опытом и, кажется, готов им делиться. Нельзя упускать такой возможности. Ведь я бывал только в азиатских республиках Союза. Тем более у меня есть чем удивить Гибсона». Джейк развернулся к соседу и осторожно прикоснулся к локтю:
- Послушайте, Том, у меня есть к вам неожиданное, я бы даже сказал, экстремальное предложение. Давайте перейдём на русский?
Близоруко прищуренные глаза профессора округлились и вспыхнули восторгом:
- Вы в самом деле владеете этим невероятно сложным языком? Правда? – Словно опасаясь, что коллега сейчас смутится и признается в неудачной шутке, произнёс требовательным голосом американского капрала, но на русском языке. – Скажите что-нибудь, Джейк. Я жду.
Робертс улыбнулся, отдавая дань актёрскому мастерству, и, немного подумав над темой, заговорил без запинки и пауз:
- Владею. И довольно-таки сносно. По крайней мере, мой русский товарищ сказал, что не слышит акцента. А Павла нельзя упрекнуть в склонности к лести.
- Потрясающе! – Всплеснул руками Гибсон. – У вас, мой друг, московский выговор времён тридцатых годов. Достаточно непродолжительной практики в общении, одежды из советского универмага и вы буквально растворитесь в толпе. Поверьте. Я знаю, о чём говорю.
Джейк, подумав, что попутчик намерен с головой погрузиться в дебри лингвистки, решительно взял инициативу на себя:
- Вы часто бывали в Союзе, Том?
Профессор, потеряв мысль, замер на секунду, но тут же подхватил предложенную тему:
- Мне больше нравится название Россия, Джейк. Причём без приставки «советская». – Коротко улыбнувшись давнишним воспоминаниям, продолжил с тихой гордостью. – Я сопровождал президента Никсона во время его визита в 1972 году. Потом была короткая пауза, связанная с известными событиями. Но затем мои поездки, кстати, уже несвязанные ни с политикой, ни с дипломатией, приобрели системный характер. Скажу вам без бахвальства, Джейк. Я исколесил эту огромную страну вдоль и поперёк. С запада на восток и с юга на север. И это не пустые слова. Я побывал в Калининграде, бывшем прусском Кёнигсберге, на мысе Дежнёва, что в Беринговом проливе, в забытом Богом азиатском городке Кушка и даже на мысе Челюскин. У меня никак не меньше сотни хороших знакомых. Я бы даже сказал, друзей в литературных и богемных кругах русского общества. Вы улыбаетесь? Напрасно, молодой человек! В Советской России всегда была богема. Но это неважно, мой друг. Важно то, что я не понаслышке знаю, чем дышат и чем живут простые советские люди. Я посетил грандиозные стройки и восхищался их космическим размахом. Я видел заброшенные умирающие деревни, пустые прилавки больших городов и бесконечные очереди за туалетной бумагой. Скажу без ложной скромности, мистер Робертс. Если бы мне сегодня на инструктаже предоставили слово, я бы изгнал этих надутых псевдо-экспертов и совсем иначе напутствовал делегатов.
Ощущение нежданной удачи взбодрило Джейка, заставив позабыть тревоги уходящего дня. Воспользовавшись передышкой профессора, он, умышленно состроив скептическую гримасу, недоверчиво покачал головой:
— Вот как? По-моему, Том, вы много на себя берёте. Впрочем, я готов поверить, если вы приведёте мне аргументы, заслуживающие доверия.
- Аргументы? Вам нужны аргументы? – Глаза Гибсона наполнились полемическим азартом. – Извольте. Но сначала я закончу мысль о квалификации специалистов. Вы заметили, Джейк, что у большинства инструкторов русские фамилии, слегка переделанные на британский манер? Эти люди называются экспертами лишь потому, что являются потомками эмигрантов. Они бывали на исторической родине один, от силы два раза. Основной массив знаний о современной России накоплен ими в университетских библиотеках и освежается выдержками из газетных статей. Они априори не могут быть объективными, поскольку ассимилировались в американское общество, утратили национальную идентичность и зачастую ненавидят страну своих предков. Я, потомок первых американских поселенцев, ощущаю себя гораздо более русским, чем эти парни с искажёнными дворянскими фамилиями…
Гибсон вдруг умолк, явно переживая затаённую обиду, и Робертс вполне благоразумно решил некоторое время не беспокоить его. «Всё ясно как белый день. - Размышлял Джейк, путаясь в русских и английских словах. – Видимо, профессор сам предложил Фонду услуги эксперта, но там ему отказали. Скорее всего, не сошлись в цене. Что ж? Это его личные проблемы. Мне они только на руку. Том не станет ограничивать себя в подробностях» …
Прошло минут десять, и Джейк уже смирился с мыслью, что сосед окончательно замкнулся в себе и отказался от продолжения общения. Однако тот неожиданно развернулся и по-заговорщицки зашептал:
- Послушайте, Джейк. Я узнавал у старшего стюарда насчёт выпивки. Парень сказал, что руководство компании ещё не определилось с этим вопросом, поскольку авиасообщение с Россией возобновилось буквально на днях. Вы ведь в курсе, что полёты «Pan Am» были отменены в связи со вторжением советских войск в Афганистан? Стюард ещё сказал, что командир не против алкоголя, если он приобретён в магазине «Duty Free». Так вот, дружище, что вы предпочитаете? Коньяк или виски? Я на всякий случай купил и то, и другое.
Джейк невольно поморщился, вспомнив бутылку виски, которую в знак примирения принёс бывший начальник. И, для порядка пожав плечами, ответил таким же заговорщицким шёпотом:
- Конечно, коньяк, коллега! Я знаю, что русские считают виски самогонкой. А вот к коньяку относятся с огромным почтением…
***
Глоток благородного напитка привнёс в души попутчиков желанное успокоение. Робертс, выдержав необходимую паузу, чтобы насладиться послевкусием и ощутить богатство аромата, решил подзадорить несостоявшегося эксперта:
- Очень жаль, Том, что вам не позволили провести инструктаж нашей команды. Из прерванного рассказа, я понял, что вы всем сердцем любите Россию…
Реакция Гибсона смутила Джейка. Профессор вздрогнул, а затем с изумлением взглянул ему в лицо:
- Я?! Вы неправильно меня поняли, мой друг. Я всем сердцем люблю Америку. А к России отношусь как к объекту научных исследований и не более того. И чтобы до конца развеять ваши сомнения относительно моих симпатий и антипатий, я готов продолжить. Если вы, конечно, не против …
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/
