Несколько дней спустя Анина решимость сменилась глубокой озадаченностью. Дети всё так же пропадали на реке или в роще, если же были дома — то непременно рядом с тотемным столбом, рисуя на земле всё новые и новые узоры. На мониторах регулярно появлялись Ваня и Миша, но, стоило Павлу или Ане дойти до речки, как выяснялось, что ребята вот только что куда-то ушли. Как назло, заболела репетитор по английскому языку, и Милка со Славиком окончательно погрузились в свою таинственную деятельность. Иногда Ане казалось, что ее дети словно играют в младших школьников при родителях, занимаясь на самом деле какой-то сложной и непонятной работой. В один из вечеров, борясь с этим ощущением, Аня усадила семью играть в Воображариум. Дети согласились нехотя, явно только для того, чтобы успокоить мать, - и разнесли родителей в пух и прах. Они ловили ассоциации друг друга с полуслова, будто читая мысли. А следующим вечером, на закате, Павел, работавший в кабинете, увидел на черно-белом экране «Ока» огромную лохматую собаку, сидящую у реки. Собака подняла голову и пристально посмотрела прямо в камеру. Павел вздрогнул и быстро глянул во двор. Дети опять у столба, всё в порядке. Перевел взгляд на экран. Собаки не было. Павел протянул руку за телефоном и набрал номер Валеры.
* * *
- В поселке нет крупных собак, - Валера, перетряхнувший все компьютеры в доме, сидел в прозрачных июньских сумерках на террасе и разговаривал, казалось, с полом. Аня и Паша кутались в пледы напротив.
- Самый большой, кого я видел — бульдог из пятого квартала, остальные — всякая сумчатая мелочь. И никто из них не гуляет вне дворов. Элита же кругом. - прозвучало не очень тактично, но Валера не заметил свой промах. Аня нервно обхватила руками плечи:
- Может, из села прибежала?
Собаки были больной темой в семье. У Милки и Славика огромная любовь ко всему четырехлапому сочеталась с такой же огромной аллергией на шерсть, жизненный этап «Мама, купи собачку» стоил Ане нескольких седых волос, пока дети не подросли достаточно, чтобы примириться со своей особенностью.
- Пятнадцать километров? Крайне маловероятно. Поселок по всему периметру огорожен. И на наших камерах ничего такого не появлялось.
Пользуясь тем, что Валера на них не смотрит, Аня поймала взгляд Павла и выразительно закатила глаза. «Их камеры»! Ха!
- Не вижу никакой логики, — пожаловался Валера полу. - Я думал, мнимые изображения как-то связаны с детьми. Но вы говорите, что впервые увидели парней на реке одних. И собака эта — детей ваших рядом не было.
- Мнимые изображения? - удивился Павел, - ты уже и термин придумал?
Валера пожал плечами:
- Ну, не призраками же их называть...
* * *
Что-то разбудило Павла среди ночи — не то сквозняк, не то скрипнувшая дверь. Он немного полежал, борясь с тревогой. Потом встал и на цыпочках вышел из спальни. Заглянул в комнату Милки. Кровать была пуста. В комнате Славика тоже никого. Павел накинул куртку и быстро вышел из дома.
Светлая летняя ночь встретила его ароматом полевых цветов и еле слышным комариным звоном. Ветра не было, кусты неподвижно чернели на фоне неба. В свете прибывающей луны видно было достаточно хорошо, чтобы понять — калитка приоткрыта. Павел чертыхнулся и выскочил на улицу. Дети уходили в сторону рощи в сопровождении огромной серой собаки, их силуэты уже почти растворились в слабой дымке, наползающей с реки. Павел хотел было крикнуть им вслед, но представил, как нелепо прозвучит его крик на ночной поселковой улице, поморщился и побежал к роще, шлепая подошвами тапочек по пыльной дороге.
Он шагнул под кроны деревьев, и вдохнул ночной лесной запах. Пахло древностью — старыми, давно поваленными и сгнившими стволами, мхом, ветвящейся под землей грибницей, поколениями диких животных. Лунный свет танцевал на тропе, пробиваясь сквозь листву, а тени казались вырезанными из черного бархата. Над головой бесшумно скользнула ночная птица, и Павел инстинктивно пригнулся. Далеко впереди мерцал оранжево-красный огонек, тянуло горьковатым запахом дыма. Павел, стараясь ступать тише, пошел на свет.
На поляне, окруженной замшелыми камнями, горел небольшой костер. Милка и Славик сидели и разговаривали, не отрывая глаз от пламени. Собаки нигде не было видно.
- Уже совсем скоро.
- Успеем?
- Должны. Купала ждать не будет.
- Мы же справимся, правда?
- Ох, Славка, - совсем по-взрослому вздохнула Мила. - если мы не справимся… Ты слышал БабНину. Сам всё понимаешь.
- Воздухом подышать вышли? - голос, раздавшийся за спиной, заставил Павла подпрыгнуть. Он резко обернулся, чувствуя, что как никогда близок к сердечному приступу. На тропе стоял высокий плечистый охранник — тот самый, которого они с Аней видели с детьми на рыбалке. Глаза его скрывались в тени, но вся фигура выражала холодную настороженность:
- Дмитрий Воронов, ночная смена. А вы, простите? - имя охранник произнес на старинный манер — Димитрий.
- Павел. Павел Николаев, со второго квартала — представился Паша и внезапно понял, как происходящее выглядит со стороны — дети, ночной лес — и он, затаившийся в темноте. Горячая волна обожгла уши:
- Вот, дети решили костровой романтики попробовать, а я тут...эээ… присматриваю, да, ну, так, на всякий случай… - он смешался и замолчал, чувствуя, что разрядить обстановку не получается.
- Ваши дети? - по-прежнему холодно спросил охранник.
- Да, да — мои — Милка, Славик, идите сюда! — Павел надеялся, что детей не напугает его внезапное появление. Брат с сестрой синхронно повернули головы, помешкали — но подошли. Охранник продолжал сверлить Павла взглядом:
- Поздновато для детей, нет? Может, вас домой проводить? Костер я потом затушу, не беспокойтесь.
К дому шли молча, Павел держал Милку и Славика за руки и не знал, что сказать, чтобы не опозориться еще сильнее. У калитки, в халате, стояла Аня:
- Господи, где вы были? Я проснулась, дом пустой!
- Да вот, - хмыкнул охранник, - костровую романтику осваивали. Доброй ночи.
- Доброй ночи! - Аня перехватила детей и облегченно улыбнулась, - ни дня без сюрпризов с ними! Давайте по кроватям, романтики!
Павел вошел в калитку за семьей, оглянулся. Охранник по-прежнему стоял на дороге. В глазах его отразилась луна, блеснула желтым.
* * *
- По-моему, он принял меня за педофила. Или домашнего боксера, - уложив детей, родители сели на кухне, заварили чай и Павел рассказал обо всём, что произошло. Аня отмахнулась:
- Переживешь. Ты сказал — Купала? - она быстро погуглила со смартфона:
- Так. Ночь с шестого на седьмое июля. Ну, какой-никакой запас времени у нас есть. Надо что-то решать, мне не нравится это всё, и поведение детей — особенно. Кто-то им совсем головы задурил.
- Может, психологу их показать?
- Дело говоришь, супруг и повелитель, - Аня кивнула, продолжая копаться в смартфоне, - есть окошко на послезавтра в центре «Осознанное родительство», мне про них много хорошего рассказывали. Сейчас запишусь. Ладно, пошли спать пока что.
Утром на кофе зашел Валера, выслушал рассказ о ночных событиях и сообщил, что в штате охраны поселка нет и никогда не было Дмитрия Воронова.
Продолжение следует...
