Да, да. У Пушкина это звучит «Чем меньше …». Но я не о Пушкине и не о женщинах. Я о заимствованиях в английском языке, причем не о всех, а лишь о тех, которые приходят из языка-донора вместе с диакритикой и своими формами множественного числа.
Приходилось ли Вам сталкиваться с законом Гарнера? – Если нет, не беда. Для практических целей изучающего иностранный язык этот закон малоинтересен, а статья предназначена для расширения кругозора учащихся.
Первая его часть звучит следующим образом.
Чем более заумным или специфичным является заимствованное слово, тем больше вероятность того, что оно сохранит иностранное множественное число, диакритические знаки и курсив; чем более распространенным оно становится, тем больше вероятность их утраты.
Итак, закон затрагивает три языковые категории: множественное число, диакритику и курсив.
Множественное число
Для человека, искушенного в изучении языков, положения закона наверняка покажутся самоочевидными. Однако не стоит упрекать его автора, человек все-таки провел исследование, основанное на весьма обширном материале, и получил результат. К тому же есть еще и вторая часть закона. Да и первая часть не так уж и самоочевидна. «Заумность» слова, например, - понятие относительное. Для кого-то то или иное слово действительно является заумным, а для кого-то оно есть ни что иное, как обычный рабочий термин. В медицине, например, специалисты используют bacilli (бациллы), а не bacilluses; fungi (грибки), а не funguses; ova (яйцеклетки), а не ovums. С другой стороны, есть немало областей, которые, будучи специфичными, вызывают интерес не только для специалистов, но и для широкого круга обычных людей. К таким областям относятся, например, музыка или политика. Растолковывая положения своего закона, Гарнер приводит остроумную фразу. Жирным шрифтом выделено множественное число, номинально сохраняющее заимствованную форму, но сегодня уже не употребляющееся.
It’s pedantic and prissy to say that politicians attend fora, enter auditoria, ascend rostra, and speak in favor of referenda – Было бы педантично и чопорно говорить о политиках, что они посещают fora (форумы), входят в auditoria (аудитории), поднимаются на rostra (трибуны) и выступают за referenda (референдумы).
Тем не менее, слов, которые все еще сохраняют свой иноязычный облик во множественной форме, гораздо больше, чем их число, приводимое в отечественных учебниках. Между тем этот в общем-то небольшой перечень и есть те самые слова, которые уже не кажутся «заумными» грамотному носителю английского языка. На этот список и нужно полагаться при изучении языка. Это такие слова, как crisis – crises, criterion – criteria, phenomenon – phenomena, nucleus – nuclei и некоторые другие.
Диакритика
Что такое диакритика, многие знают. Тем не менее, приведу здесь общее определение. Диакритика (в виде специальных над- и подстрочных знаков) указывает на дополнительные характеристики звука: длительность, краткость, мягкость, назализацию и т.д. Второе ее назначение – графически передать новые звуки при помощи старых. Основная масса слов с диакритическими знаками – это слова, пришедшие из других языков континентальной Европы: французского (déjà vu, сafé, cliché, façade, испанского (canon, piña), португальского (São Paulo) немецкого (fräulein, übermensch, doppelgänger), чешского (háček), шведского (smörgåsbord, ångström) и других.
Диакритические знаки (как и иноязычные множественные формы) выходят из употребления по мере того, как термины ассимилируются, т.е. подчиняются нормам принимающего языка. Сегодня, например, никто не пишет hôtel, rôle или даже cortège. Хотя эти написания можно было встретить в XIX веке. Однако некоторые из них живут бесконечно долго. Одни из них сохраняют диакритику, чтобы различать сходно выглядящие слова, например expose и exposé, resume и résumé. Другие - чтобы подчеркнуть свое национальное происхождение, третьи вообще непонятно по каким причинам.
Хотя английский язык имеет и собственный опыт создания и использования диакритических знаков, основная их масса все же пришла в английский вместе с заимствованиями. В текстах они встречаются не часто, но бывает, представляют определенные проблемы для изучающих английский язык. Еще реже встречаются слова, которые сохраняют в английском языке и диакритику, и заимствованную специфику множественного числа. Тем не менее, они все же есть, например, французские заимствования, которые сохраняют национальную специфику в так называемых double plurals: bête noire (ед.ч.) - bêtes noires (мн.ч.); chargé d’affaire (ед.ч.) - chargés d’affaires (мн.ч.).
Курсив
Признаться честно, для меня было откровением, когда я узнал, что заимствованную языковую единицу, если она приходит в язык и фигурирует в нем без внешних изменений, полагается выделять курсивом. dolce far niente (итал. "сладкое безделье"); déjà vu (фр. уже видел).
Я пролистал пару книг, что были под рукой, действительно, выделено курсивом. Правда в глаза бросались не отдельные слова, а словосочетания.
For that which we accord to even the meanest creature without sense to demand it, denying it only to the wretched of our own race: for the blessed release, the rite of uttermost compassion, the coup de grace (Bierce).
I had a feeling of déjà vu (Bowen).
Ну и напоследок полная формулировка закона Гарнера.
Чем более заумным или специфичным для ряда областей является заимствованное слово, тем больше вероятность того, что оно сохранит иностранное множественное число, диакритические знаки и курсив; чем более распространенным оно становится, тем больше вероятность их утраты.
Следствие: если заимствованное слово становится широко распространенным, оно обычно теряет курсив в первую очередь, диакритические знаки - во вторую и иностранное множественное число - в последнюю очередь.
Как видите, вторая часть совсем не очевидна и цель Гарнера состояла в том, чтобы установить очередность утраты признаков, а не факт неизбежности этой утраты. Повторюсь, что для изучающего английский язык сам закон мало интересен. Более интересным в практическом плане является собственный (т.е. английский) опыт использования диакритики. Но об этом я планирую написать отдельно.
