Почему в XIX веке (и раньше) поэтов были единицы, а сейчас поэтов великое множество?
#русскийлитературныйцентр
#ДеньПоэзии2023
#LiterMort
#БугаёваНН
#современнаяпоэзия #современноеискусство
#классическаяпоэзия
#мысливслух
Здравствуйте, уважаемые друзья! Добро пожаловать на LiterMort — канал филолога и педагога Бугаёвой Надежды Николаевны, члена Международного союза писателей им. Св. св. Кирилла и Мефодия, медалиста Международной академии русской словесности, выпускницы факультета лингвистики и словесности ЮФУ (диплом с отличием, 2011).
Роман со стихами Н.Н. Бугаёвой "Сказка о царевиче-птице и однорукой царевне" вошёл в 10-ку лучших романов о путешествиях "КНИГАсветное путешествие-2022", стал лауреатом «Славянского слова-2023» и Открытого отборочного конкурса «Стилисты добра» II Всероссийского форума молодых писателей в Челябинске (апрель 2024).
На этом канале обсуждаем современную поэзию и блистательную классику, исследуем взаимосвязи между прошлым и настоящим — ведь будущее искусства невозможно без постижения былого. В общем, как говаривал Демокрит, ни искусство, ни мудрость не могут быть достигнуты, если им не учиться!
На встречу в Центральном доме архитектора в Москве по случаю выхода альманаха «День поэзии» 21 марта 2023 пришли не менее 100 человек, многие их которых — поэты. И ваша покорная слуга — в их числе.
Поэтов теперь — тьмы и тьмы? А почему раньше, кажется, были почётные единицы? Почему в журнал «Вестник Европы» в 1814 году послали свои стихи от Царскосельского лицея Пушкин с Дельвигом, а не человек эдак 20 сразу?
Во-первых, уровень грамотности повысился: в XIX веке грамотность среди крестьянского населения была низка, а само крестьянство было обширнейшей группой общества. Сегодня грамотность в России почти стопроцентная.
Но это не значит, что в прошлые века процент талантливых поэтов был меньше. Однако музе поэтов «из народа» преграждали полёт неграмотность и необходимость выполнять тяжёлый физический труд. Поэтому появлялись народные поэты — создатели фольклора, народные певцы, частушечники, сказители и сказочники. Скоморохи, опять же, сатирики прошлого.
Талант ничего не знает о грамотности или неграмотности своего обладателя, о его «университетах» и опыте — талант просто «встроен» в человека, как мотор в грузовичок. Жизнь подливает топливо — грузовичок едет по дороге жизни. Как рулить, личность уже решает сама. Одни, к примеру, задавят пешехода — как толстовские Курагин и Долохов, любившие быструю езду на тройке ямщика Балаги, причём обязательно с задавленным пешеходом. Отсюда вопрос: имеет ли талант право быть безнравственным?
У Пушкина, вероятно, был какой-то удивительный мотор, питавшийся энергией прямо от солнца. Лицей, прочитанные книги, знание мировой истории и философии — это детали, масло для мотора; благодаря им пушкинский механизм катился так гладко, красиво и внешне просто, как метеор поперёк неба. Не дать такому мотору лучший лицей и лучшие книги — оскорбление.
Действительно, грамотность только помогает поэтам, как транспортир помогает инженерам. Человеку с талантом математика полезно спозаранку выучить цифры, а обладателям гуманитарных талантов — буквы, ноты и так далее.
Во-вторых, сегодня население планеты увеличилось в разы — от 1 миллиарда в годы юности Пушкина до почти 8 миллиардов в годы нас с вами. Вакцинация и общее развитие науки помогли цивилизации набухнуть и буйно расцвести.
Если бы людей было столь же много в пушкинские годы, то всех было бы больше в 8 раз: 8 пушкиных, 8 дантесов, потом 8 толстых… И на первый курс Царскосельского лицея поступило бы в 1811 году не 30, а — 240 человек. Все и вся увеличились бы восьмикратно, и в «Вестник Европы» послали бы свои стихи не Пушкин с Дельвигом, а… 16 человек!
Наконец, сегодня люди смелее берутся за перо (или, видимо, за клавиатуру), чем в прошлые века. Мы стали смелее в достижении желаний, не хотим откладывать жизнь на будущее, не хотим горько сожалеть о несделанном. Современные 8 миллиардов живут, учтя «сына ошибок трудных» — опыт всех предыдущих поколений мудрецов и глупцов. И живут дерзко, надо признаться. Со вкусом и с «ухватистой силою».
Пушкин призывал тех, кто считает себя поэтом, не спешить с таким самоопределением. А вдруг человек в себе обознался?
… Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;
За лаврами спешишь опасною стезёй,
И с строгой критикой вступаешь смело в бой!
Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,
Забудь ручьи, леса, унылые могилы,
В холодных песенках любовью не пылай;
Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!
Так вот, сегодняшние поэты готовы на этот риск — пойти опасною стезёй поэзии. Потому что лучше слететь с горы кубарем, чем трусливо не сыграть партию с самой судьбою, — рассуждают они. Судьба — опасный банкомёт, но поэт сегодня больше боится запоздалых раскаяний в бесцельно прожитой жизни, чем проигрыша и банкротства.
15-летний Пушкин предупреждал поэтов: дурно написанные стихи ведут к бесславию. Можно сослепу счесть себя поэтом, обознаться и… опозориться. Таких награждают не лаврами, но крапивой.
Сегодня поэты готовы пойти и на этот риск: а как иначе узнать, кто ты? Это всё равно что, право слово, бояться идти к врачу на приём, лишь бы не услышать страшный диагноз. Но рифмоплёты мы дрожащие или право имеем, в конце-то концов?..
«Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы.»
P.S. И совсем-совсем напоследок: сегодня уже не журналы «питают поэтов», а наоборот — поэты питают журналы. То есть если бы Пушкин с Дельвигом писали сегодня, с них потребовали бы плату за публикацию. Вернее, с восьми пушкиных и восьми дельвигов, но это уже детали… Так вот, а Пушкин был беден и такую роскошь себе позволить уже не смог бы. И как, скажите, ему пришлось бы выкручиваться?
Страшись бесславия! — Что, если Аполлон,
Услышав, что и ты полез на Геликон,
С презреньем покачав кудрявой головою,
Твой гений наградит — спасительной лозою?
Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Витгенштеину французов побеждать.
Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,
И Фебова на них проклятия печать.
Не так, любезный друг, писатели богаты;
Судьбой им не даны ни мраморны палаты,
Ни чистым золотом набиты сундуки:
Лачужка под землей, высоки чердаки —
Вот пышны их дворцы, великолепны залы.
Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы.
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.
В деревне, помнится, с мирянами простыми,
Священник пожилой и с кудрями седыми,
В миру с соседями, в чести, довольстве жил
И первым мудрецом у всех издавна слыл.
Однажды, осушив бутылки и стаканы,
Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;
Попалися ему навстречу мужики.
«Послушай, батюшка, — сказали простяки, -
Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь
Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,
И верим мы тебе: да что ж сегодня сам…»
— «Послушайте, — сказал священник мужикам, —
Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,
Живите хорошо, а мне — не подражайте».
И мне то самое пришлося отвечать;
Я не хочу себя нимало оправдать:
Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихой век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит,
И над экспромптами недели не сидит!
Не любит он гулять по высотам Парнаса,
Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,
Его с пером в руке Рамаков не страшит;
Спокоен, весел он. Арист, он — не пиит.
Но полно рассуждать — боюсь тебе наскучить
И сатирическим пером тебя замучить.
Теперь, любезный друг, я дал тебе совет.
Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет?..
Подумай обо всем и выбери любое:
Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое.
Благодарю за прочтение!
