В этой статье я приведу не широкоизвестные факты из биографии Юнга и наиболее интересные и значимые, на мой взгляд, элементы его учения.
Часть 1. Ключевые сведения из биографии Юнга, характеризующие его путь
Часть 2. «Бессознательное», «коллективное бессознательное»
Часть 3. Теория архетипов и синхронистичности
Часть 1.
Ключевые сведения из биографии Юнга, характеризующие его путь
Как известно, Юнг был по натуре мистик и с юности его призванием была не только психология и психиатрия, но и изучение древних и средневековых религиозных учений. Он изучал сакральные тексты древних религий, и даже раздобыл древний гностический папирус из обнаруженных в 1945 в Египте, в местечке Наг-Хаммади, который он приобрел на рынке перекупщиков, и который после смерти Юнга был передан в Каирский музей, где находятся остальные папирусы.
Интерес Юнга к религии, особенно к восточным учениям и гностицизму, был не только теоретическим. С ранних лет Юнг сам переживал необычные состояния сознания, о которых можно прочесть в книге «Воспоминания. Сны. Размышления». В дальнейшем, в своей психологической практике Юнг сталкивается с архетипическими снами своих пациентов, объяснить которые невозможно исходя из культурного уровня самих пациентов, и которые наводят его на мысль о существовании неких матриц, как бы мы сейчас сказали, которые проецируют себя в сознание, принимая сообразные им образы. Эти матрицы, находящиеся за границами сознательного Юнг называет архетипы. «Архе» в переводе с древнегреческого – первоначало, первопринцип. «Тип» – отпечаток.
Религиозные образы, как обнаруживает Юнг, наполнены архетипами, и представляют собой системы архетипических взаимоотношений, реализующихся в религиозной практике. Особенно древние мифы отражают структуры как физической, так и психической реальности. Чтобы лучше понять связь религии и психологии в представлении Юнга, процитирую его комментарий к Тибетской книге мертвых, который вышел в 1938 году, к только что переведенной для западного читателя «Бардо Тхёдол»:
«»Мир богов и духов», в сущности, ничто иное, как «коллективное бессознательное внутри меня». Поворотим это предложение так, чтобы оно гласило: Коллективное Бессознательное — есть мир богов и духов вне меня. Чтобы понять это — не надо интеллектуальной акробатики, нужно время одной человеческой жизни целиком, может, даже много жизней все возрастающей «завершенности», полноты»» [1].
В этом высказывании Юнг выражает древнюю буддийскую и также герметическую философию «микрокосм в макрокосме и макрокосм в микрокосме». Эта взаимосвязь внешней наблюдателю, физической реальности, и внутренней, психической реальности, являлась для Юнга не просто его теоретической гипотезой или личной верой, основанной на древней метафизике, она являлась ему на практике.
В 1916 году, в доме Юнга происходят следующие события:
«Все началось с непонятной мне самому неразберихи: я не имел представления, что все это значит и что я должен делать. Возникло ощущение, что атмосфера вокруг меня сгущается, ее заполняли какие-то диковинные призрачные существа. Так оно и было: в моем доме стали появляться привидения. В одну из ночей моя старшая дочь увидела пересекавшую комнату бледную фигуру, вторая дочь пожаловалась, что дважды за ночь у нее пропадало одеяло, а моему девятилетнему сыну приснился страшный сон. Утром он взял у матери карандаш и, несмотря на то что прежде никогда не рисовал, на сей раз захотел изобразить увиденное. Так появился рисунок под названием «Портрет рыбака». В центре листа были изображены река и рыбак с удочкой на берегу. Он ловит рыбу. На голове его почему-то возвышается труба, из которой вырываются языки пламени и дым. С противоположного берега к нему летит дьявол, проклиная рыбака за то, что тот украл его рыбу. Но над рыбаком парит ангел со словами: «Ты не повредишь ему, он ловит только плохую рыбу!» Все это мой сын нарисовал в субботу утром.
В воскресенье, приблизительно в 5 часов пополудни, неистовой трелью залился дверной колокольчик. Стоял солнечный летний день, обе служанки были на кухне, откуда хорошо просматривалась открытая площадка перед входом. Услышав звонок, все сразу бросились к двери, но за ней никого не оказалось. Я видел даже, как колокольчик покачивался! Мы молча смотрели друг на друга. Поверьте, все это выглядело тогда очень странным и пугающим! Я знал: что-то должно случиться. Дом наводнили призраки, они бродили толпами. Их было так много, что я едва мог дышать и без конца спрашивал себя: «Бог мой, что же это такое?» Призраки отвечали мне: «Мы вернулись из Иерусалима, там мы не нашли того, что искали». Эти слова я сделал началом «Septem Sermones Ad Mortuos». Затем слова хлынули непрерывным потоком, и за три вечера вещь была написана. И едва я взялся за перо, как весь сонм призраков мгновенно исчез. Наваждение рассеялось, в комнате стало тихо, и воздух очистился» (Юнг, «Семь наставлений мертвым») [2].
Такие вещи можно ожидать от религиозного визионера, а не от академического невропатолога и психиатра. Разумеется, не желая оказаться без профессии, в виду господствовавшей материалистической парадигмы, считавшей религию пережитком прошлого, Юнг не обнародовал свои записи в период своей научной карьеры, ограничиваясь лишь изданием книг, в которых его гипотезы носили историко-культурологический теоретический характер. Лишь в преклонном возрасте, будучи уже известным психоаналитиком, он мог позволить себе уже более откровенные высказывания. В поздние годы он давал видео-интервью и любезно согласился на предложение журналистки составить его автобиографию.
Подобные надиктовки и видения Юнга особенно обострились в период его отдаления от Фрейда. В этот период, Юнг осознавал, что он находится на грани сумасшествия. В этот период он получает видения, в которых видит толпы людей, море крови, несущие искалеченные трупы – эти видения повторялись, пока в 1914 не началась первая мировая война. Юнг понимает, что подсознательное не ограничивается хранилищем памяти из текущей личной жизни человека, вытесненной за рамки его сознательного, а простирается за эти пределы. Он ныряет в глубины коллективного бессознательного и чтобы затем анализировать эти мистические откровения, но понимает, что очередное погружение может стать безвозвратным, и принимает решение возвращаться в мир рациональности и науки. Свои видения он зарисовывал и записывал, этими заметками положив начало целому сборнику. 60 лет он работал над ним, назвав его «Красная книга», и не оставил никаких директив что с ней делать после его смерти. До 2008 года книгу посчастливилось видеть только паре человек вне круга семьи Юнгов. Только в 2001 году к книге были допущены исследователи, и Сони Шамдасани, историк психологии из Лондона, уговорил сына Юнга, хранящего семейные архивы выпустить книгу в свет. Эта рукопись, шрифтом стилизованная под средневековый манускрипт, была впервые отсканирована в 2009 году, а перевод с английского на русский был осуществлен московскими оккультистами.
Часть 2.
«Бессознательное», «коллективное бессознательное»
Мы знаем, что за пределами нашего сознательного существует сокрытая от нас часть нашего опыта, а может быть и более – опыта не только нашего личного.
Получить доступ к этому хранилищу можно несколькими способами.
- доступный всем, сон со сновидениями, особенно если это осознанные сновидения;
- гипнагогическое и гипнопомпическое состояния (состояние при засыпании и при пробуждении), в котором можно просматривать образы и слышать звуки и голоса, балансируя при этом на грани осознанности;
- галлюцинации, когда содержимое бессознательного предстает непосредственно в виде голосов, зримых объектов, ощущений;
- автоматическое письмо.
Барбара О’Брайен, наша современница, американка, пережившая шизофрению, описала ее течение в автобиографической книге. В период выхода из психотической фазы, когда закончились галлюцинации, у нее началось автоматическое письмо: «В голове не было никаких мыслей, и сиди я хоть целый день, вряд ли удастся сочинить и абзац. Так я сидела, тупо глядя на клавиатуру, и вдруг, к моему изумлению, на берег накатила волна и оставила на нем мысль. Совершенно потрясенная, я стала печатать и обнаружила, что сочиняю с той же скоростью, что печатаю, а печатаю я со скоростью шестьдесят слов в минуту. Так я проработала два часа, затем остановилась, чтобы прочитать свое сочинение. Смысл с трудом доходил до меня, но я уловила, что речь идет о мужчине и женщине, о каких-то ее знакомых, которые собираются что-то сделать с мужчиной» [3]. Согласитесь, интересно читать книгу, которую пишет твое бессознательное.
В литературе это явление не менее распространенное, особенно в поэзии, как известно, некоторые книги, как собственно и музыка, приходят в обход сознания – они не сочиняются, а именно «приходят», ясно откуда. В XIX веке увлечения Европы и России спиритизмом, многие практиковали автоматическое письмо, относясь к нему не только как к продукту личного подсознательного, но и как к контакту с душами и духами. Известно, что когда медиум впадает в транс, его рука пишет независимо от него. Это не шарлатанский трюк, а достоверное явление, описанное психиатрами и неврологами, в частности Пьером Жане (1859-1947), Владимиром Бехтеревым (1857-1927) и др., в работах посвященных психическому автоматизму и гипнозу. Когда Юнг был ребенком, его семья регулярно проводила спиритические сеансы. Мать Юнга Эмилия, дед Самуил, бабка Аугуста, кузина Хелен Прейсверк практиковали спиритизм и считались «ясновидящими» и «духовидцами». Спиритические сеансы устраивал и сам Юнг. Даже его дочь Агата впоследствии стала медиумом.
Сейчас людям материалистической парадигмы сложно себе представить, что ученые люди могут заниматься подобными вещами, но в XIX веке, это практиковали в исследовательских целях многие знаменитые ученые естественники, историки, психологи (Крукс, Майерс, Доддс, Бутлеров, Аксаков, Конан Дойль и многие другие) Спириты и психиатры работали с одними и теми же феноменами, пытаясь их осмыслить согласно своей системе. В этой связи интересны не только отчеты спиритических комиссий, но и работы первых врачей неврологов, таких как последователь Месмера, Карл Александр Клуге (невролог, магнетизер, 1782 – 1844 – «Животный магнетизм представленный в историческом и теоретическом содержании»), занимавшихся магнетизмом. Со временем магнетизм постепенно переродился в гипноз, и развивался Джеймсом Брейером, Шарко (учениками которого были Жане, Фрейд и Бехтерев), Жозефом Делезом, аббатом Фариа, Августом Льебо, Ипполитом Бернгеймом и др. Полный список литературы XIX-нач. XX по этой тематике, можно посмотреть здесь: Книги по гипнотизму, животному магнетизму, телепатии, месмеризму, личному магнетизму, спиритизму.
Первая научная диссертация Юнга, написанная под руководством профессора Ойгена Блейлера на медицинском факультете Цюрихского университета, носила название «К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов». Молодой Юнг пытается объяснить феномены медиумизма не выходя за рамки бытующей материалистической парадигмы. Объяснения эти мало что проясняют, и в конце диссертации Юнг откровенно признается, что эти исследования ставят куда более серьезные вопросы, которые просто не берутся в учет учеными. Юнг склоняется к тому, что само содержание информации и образы медиум черпает из своего предшествующего опыта (забытого или не замеченного в момент запечатления в память), однако бессознательное ставит при этом другие загадки – такие как возрастание функций (знаний и личностных характеристик) медиума в момент сомнамбулизма. К таковым странностям относятся обнаружение медиумом потерянных вещей и угадывание мыслей участников сеанса.
В завершении работы Юнг подводит к неразрешенной проблематике:
«Выше мы говорили о превосходящей сознание восприимчивости бессознательного, имея в виду главным образом простые опыты по передаче мыслей с числами. Как уже упоминалось, не только наша сомнамбула, но и большинство здоровых людей в состоянии угадать длинные последовательности мыслей по вибрации стола, если они не носят особо сложного характера. В этих экспериментах представлен прафеномен тех более редких и несравненно более удивительных случаев, которые иногда демонстрируют сомнамбулы («Ограничение ассоциативных процессов и концентрация внимания, удерживаемого на определенной области представлений, могут привести к такому развитию мыслей, которое было бы недостижимо для волевого усилия в бодрствующем состоянии» (Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 289).). То, что эти явления связаны не только со сферой сомнамбулизма, но бывают и у лиц, свободных от патологии, показывает нам, например, Цшокке (Eine Selbstschau, p. 227.) в своем «Самообозрении»…
Наконец, есть и такие случаи сомнамбулического возрастания функций, которые нельзя объяснить одной только гиперестезией бессознательной деятельности чувств и комбинированием ассоциаций, но необходимо признать высокое развитие интеллектуальной деятельности бессознательного. Расшифровка интендированных вибраций стола требует не только исключительной сенситивной, но и сенсорной чувствительности, которая только и делает возможным комбинирование отдельных перцепций в законченное мыслительное единство…
Интеллектуальный подъем, который демонстрируют в экстазе многие сомнамбулы, является хотя и редким, но определенно наблюдаемым фактом (Жиль де ла Туре говорит: «Мы видели сомнамбул — бедных, необразованных, в бодрствующем состоянии малоодаренных девушек, все поведение которых менялось, как только их усыпляли. Перед этим они бывали скучны, а тут становились оживленными и возбужденными, иногда даже одухотворенными» (Цит. no: Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 132).), и схему, сочиненную нашей пациенткой, я хотел бы охарактеризовать именно как возрастание функций, выходящее за рамки ее нормального интеллекта. Мы уже видели, откуда могли взяться отдельные моменты этой схемы. Другим ее источником являются, возможно, круги жизни фрау Хауфе, которые изображены в книге Кернера. Представляется, что это было исходным пунктом в детерминации внешней формы. Как уже отмечалось в описании этого случая, идея дуализма обязана своим происхождением воспринятым обрывкам разговоров, при которых пациентка, будучи в мечтательном состоянии, присутствовала после своих экстазов.
На этом исчерпывается мое знание источников, из которых пациентка привлекала материал для своего творчества. Откуда пришла главная идея — пациентка не могла ответить на этот вопрос. Конечно, я просмотрел оккультную литературу в этом направлении, поскольку последняя оказывалась в поле моего зрения, и даже открыл множество параллелей нашей гностической системе в различных столетиях, но они рассеяны по разным произведениям, которые в большинстве своем пациентке совершенно недоступны. Если к тому же учесть ее молодость и особенности ее окружения, то возможность подобного исследования с ее стороны можно уверенно исключить. Краткий анализ системы на основе данных пациенткой разъяснений показывает, сколько духовных сил потребовала эта конструкция.
Насколько высоко можно оценить это интеллектуальное достижение — это дело вкуса. Но, учитывая юный возраст и духовный мир пациентки, его, во всяком случае, следует признать исключительным.
Заключительное слово.
Я далек от того, чтобы считать результаты этой работы окончательными и научно вполне удовлетворительными. Вопреки общественному мнению, у которого для так называемых оккультных феноменов нет ничего, кроме презрительной усмешки, я стремился представить глубокую связь последних со сферой опыта врача или психолога и указать на многочисленные важные проблемы, которые еще ставит перед нами эта неисследованная область. Проделанная работа дала мне уверенность, что в данной области зреет богатый урожай для экспериментальной психологии, а также сознание того, что наша немецкая наука слишком мало занимается этой темой. Последняя причина побудила меня также вывести анализ случая сомнамбулизма из области чистой патологии и сориентироваться во взаимном отношении сомнамбулизма и патологии в целом. Этой работой я надеялся способствовать тому, чтобы наука проторила путь к более глубокому прояснению и ассимиляции психологии бессознательного, вокруг которой до сих пор еще не утихают споры».
Возможно, заключительное слово Юнга было куда более смелым, и менее пригодным для психиатрической парадигмы его времени, поэтому дошло до нас не в оригинальном виде. В предисловии читаем:
«Инаугурационная диссертация, выполненная под руководством профессора Ойгена Блейлера на медицинском факультете Цюрихского университета. В предлагаемом издании речь идет о перепечатке диссертации, которая лишь тем отличается от оригинала, что заключительное слово благодаря небольшим изменениям выдержано в более общей форме. Издано Освальдом Мютце, Лейпциг, 1902».
Часть 3.
Теория архетипов и синхронистичности
Концепция архетипов назревала у Юнга еще в юношеские годы, когда он осмыслял свое восприятие и действия совершаемые им в детстве.
Мальчиком он вырезал из линейки манекен, добавил к нему камень, покрыл его надписями, спрятал на чердаке и периодически навещал его, принося ему записки, написанные на изобретенном им тайном языке. Он пришел к выводу, что его интуитивный бессознательный ритуал был поразительно подобен тем, что практиковались в отдаленных местах планеты внеисторическими народами, а тысячелетия назад были общей практикой человечества. Будучи мальчиком, он ничего не знал об этой магико-религиозной практике, стало быть, эта интуиция брала свои истоки не в его личном подсознательном, а в более глубокой сфере, которую он и назвал коллективное бессознательное [4].
Дальнейшая врачебная практика Юнга обильно снабжала его подобным материалом, он лечил в том числе неграмотных людей из народа, в сновидениях которых обнаруживал древние религиозные символы прошлых тысячелетий. Все это привело его к заключению, что «психика не ограничена пространством и временем» (видео-интервью Юнга) [5].
Фрейд понимал бессознательное как то, что находится под сознанием (подсознательное), то есть, что некогда было вытеснено из сознательного. Для Юнга – бессознательное, это то из чего произрастает сознательное.
Бессознательное Юнга многоэтажно. Оно включает в себя минимум 4 этажа:
1. Бессознательное поверхностное. Просто забытое, т.к. оперативная память не резиновая.
2. Бессознательное вытесненное, по причине травматичности.
3. Бессознательное до появления Эго. Опыт восприятия в утробе и до начала становления отделенного «я» в 3-5 лет.
4. Коллективное бессознательное. Содержащее архетипы.
Что же такое архетип? Если попытаться дословно передать значение самого понятия – то это – «архе (первопринцип), лежащий в основе формы». В чем-то «архетипы» близки «идеям» Платона. Платон выделял идеи – равенства, единства, красоты – как не выводимые из опыта, а являющиеся тем, что позволяет этому опыту вообще начаться и быть.
Например, «Самость» Юнга является архетипом единства, целостности, того, что делает возможным одновременное объединение двух составляющих: выделения человеком себя из окружающего мира и вместе с тем выделение его из мира его подсознательного.
Выделяют следующие 3 архетипические формы:
— архетипическое событие (рождение, смерть, отделение от родителей, инициация…)
— архетипическая фигура (великая мать, ребенок, отец, мудрец, герой…)
— архетипический мотив (апокалипсис, великий потоп, возрождение).
Кроме таких крупных архетипов, есть множество других. Описанный выше ритуал, совершаемый маленьким Юнгом на чердаке также является архетипическим мотивом. В котором архетипической фигурой является фигура мага.
Теперь перейдем ко второму важному понятию Юнга – синхронистичности (или синхронии).
Находящийся в бессознательном, архетипический образ проникает в сознание в форме сновидения, мысли, предчувствия или символа, а объективная физическая ситуация совпадает, то есть синхронизируется, с этим образом.
Когда архетип прорывается в сознание, возникает опыт нуминозного, то есть переживание священного, охватывающее человека. Если активируется архетип, в физическую причинно-следственную цепочку событий вплетается другая причинность – «смысловая», синхронизирующая объекты переживаемые в сознании с событиями и объектами физического мира.
В книге про «синхронистичность» [6] Юнг приводит массу таких примеров появления «смысловой причинности», отслеженные не только на своем личном опыте жизни и в случаях из жизни его пациентов, но и взятые у других исследователей. Для иллюстрации самой простейшей синхронии, он приводит случай, описанный Краммером: «Например, когда я сталкиваюсь с тем, что номер моего трамвайного билета идентичен номеру, купленного в тот же день, билета в театр, а вечером мне звонят и в разговоре упоминают тот же самый номер, уже в качестве телефонного, тогда причинная связь между этими событиями представляется мне совершенно невозможной, хотя каждое из них в отдельности обладает своей причинностью».
Среди множества других примеров, приведенных в книге, возьмем еще один, из личного опыта Юнга: «Я записал его 1-го апреля, 1949 г.: Сегодня пятница. На завтрак у нас рыба. Кто-то в разговоре со мной упомянул об обычае делать из кого-то «апрельскую рыбу». В то же самое утро я занес в свой блокнот надпись, которая гласила: «Est homo totus medius piscis ab imo»(Человек целостный есть рыба извлеченная из глубины). Днем одна из моих бывших пациенток, которую я не видел уже несколько месяцев, продемонстрировала мне несколько впечатляющих картин с изображениями рыб, которые она нарисовала за то время, что мы не виделись. Вечером мне показали кусок гобелена с изображенными на нем рыбоподобными чудовищами. Утром 2-го апреля другая пациентка, с которой я не виделся уже несколько лет, рассказала мне сон, в котором она стояла на берегу озера и увидела большую рыбу, которая поплыла прямо к ней и выбросилась из воды к ее ногам. В это время я занимался изучением истории символы рыбы. Только одно из упомянутых мною здесь лиц знало об этом».
Надо сказать, к этому примеру Юнг относился несколько скептически, допуская в этой цепочке долю вполне объяснимых обычной причинностью обстоятельств. В книге он приводит и другие примеры, более несомненные для него.
Например, ситуация со скарабеем. «Я обнаруживал «совпадения», настолько многозначительно связанные, а вероятность их «случайности» выражалась такой астрономической цифрой, что они явно были «смысловыми». В качестве примера я приведу случай из своей практики. Я лечил одну молодую женщину и в критический момент ее посетило сновидение, в котором ей вручили золотого скарабея. Когда она мне рассказывала это свое сновидение, я сидел спиной к закрытому окну. Неожиданно я услышал за собой какой-то звук, напоминавший тихий стук. Я обернулся и увидел какое-то летучее насекомое, которое билось о наружную сторону оконного стекла. Я открыл окно и поймал создание на лету, как только оно залетело в комнату. Оно представляло собой самый близкий аналог скарабея, который только можно найти в наших широтах. То был скарабеидный жук, хрущ обыкновенный (Cetonia aurata), который, вопреки свои привычкам, явно именно в этот момент хотел проникнуть в темную комнату. Должен признаться, что ничего подобного не случалось со мной ни до того, ни потом, и что сновидение пациентки осталось уникальным в моей практике…
С пациенткой было чрезвычайно трудно иметь дело и ко времени этого сновидения я не достиг практически никакого прогресса. Я должен объяснить, что основной причиной тому был характер пациентки, которая была ярым сторонником картезианской философии и настолько упрямо цеплялась за свои представления о реальности, что усилия трех врачей — я был третьим — разбились об эту стену. Явно требовалось какое-то иррациональное событие, создать которое я был не в силах. Уже самого сновидения было достаточно, чтобы, пускай незначительно, поколебать рационалистическую установку моей пациентки. Но когда «скарабей» на самом деле влетел в окно, ее естество смогло проломить броню характера и процесс трансформации по крайней мере сдвинулся с мертвой точки. Любое существенное изменение установки означал психическое обновление, которое, как правило, сопровождаемое символами нового рождения, возникающими в сновидениях и фантазиях пациента. Скарабей является классическим примером символа нового рождения. В древнеегипетской «Книге о том, что происходит в потустороннем мире» описывается, как мертвый солнечный бог на десятом привале превращается в Кхепри, скарабея».
В работе «Синхронистичность» Юнг приводит примеры не только «смысловой» синхронистичности, но и телепатической, приводя эксперименты Рэйна по угадыванию карточек с фигурами, а также синхронистичности, работающей не между сознанием и внешним миром, а между событиями внешнего мира, но происходящими явно не в силу физической причинности.
«Писатель Вильгельм фон Штольц собрал большое количество историй о странном возвращении утерянных или украденных предметов к своим хозяевам. Среди прочих у него есть история о женщине, сфотографировавшей своего маленького сына в Черном Лесу. Она оставила пленку в Страсбурге для проявки. Но началась война, она не могла ее забрать и смирилась с этой потерей. В 1917 г. во Франкфурте она купила пленку, чтобы сфотографировать свою дочь, которую родила за это время. Когда пленка была проявлена, выяснилось, что она уже использовалась: под фотографией дочери была фотография сына, сделанная в 1914 г.! Старая пленка не была проявлена и каким-то образом вновь поступила в продажу вместе с новыми пленками. Автор приходит к ожидаемому выводу, что все здесь указывает на «взаимное притяжение связанных друг с другом объектов» или на «избирательное родство». Он предполагает, что эти происшествия выглядят так, словно являются сновидением «более масштабного и более обширного сознания, которое непознаваемо»».
Как мы видим, Юнг описывает синхронистичность как постоянно действующий в природе творческий принцип, упорядочивающий события «нефизическим» (непричинным) путём, только на основании их смысла. Идею существования этой второй причинности, названной «смысловая», Юнг находит в работе Шопенгауэра «Об очевидном узоре в судьбе человека» и в философии Лейбница о предустановленной гармонии. Шопенгауэр описывает эти две причинности пользуясь географической аналогией. Причинные связи подобны меридианам на глобусе, а смысловые — уподобляются параллелям, которые представляют собой поперечную связь между меридианами.
«В результате анализа Юнг приходит к выводу о наличии в природе самосуществующих объективных смыслов, которые не являются продуктом психики, но присутствуют одновременно как внутри психики, так и во внешнем мире. В частности, любой предмет наделяется психоидными свойствами. Этим и объясняется, согласно Юнгу, возможность странных смысловых совпадений» [7].
Интересен вопрос, где же все-таки находятся архетипы? Записаны ли они в генах, что тоже не противоречит модели Юнга, или имеют помимо того некое «полевое» существование, независимое от локального материального носителя? Второй вариант также имеет свои аргументы – он подтверждается случаями предвидения (вспомним видения Юнга, предшествовавшие первой мировой войне, а также случаи с телепатией, описанные Юнгом). Несомненно, сам Юнг не ограничивался только лишь материалистическим толкованием, но и открыто не настаивал на «информационно-полевом» существовании архетипов, т. к. имеющиеся случаи спонтанной телепатии или предвидения, затруднительно воспроизвести, научно зафиксировав через повторяющийся поставленный эксперимент, поскольку результаты самого эксперимента всегда зависят от состояния испытуемого.
В заключение хочу сказать, что практическая задача выделения именно архетипических сюжетов, в наше время появления телевидения, киноиндустрии и интернета, становится еще более затруднительной, чем во времена Юнга, который тоже столкнулся с этой проблемой. Определить, исходят ли образы из глубин коллективного бессознательного, а не из личной памяти, образов взятых из фильмов и передач, уже весьма проблематично, даже при наличии очень сильной психиатрической, и вместе с тем историко-религиоведческой и философской подготовки. Сам Юнг для подтверждения своей теории, совершал поездки в Африку и Индию, для контакта с людьми, живущими вне цивилизации. Но трудности с языковым барьером существенно мешали ему в проведении такового исследования. Другой «золотой жилой» яркого проявления архетипов является бред при шизофрении, при которой вскрываются пласты архаического сознания. На эту тему есть очень объемный труд психиатра Зайцевой-Пушкаш «Шизофрения и юнгианский анализ» [8], в котором собраны сотни анамнезов.
Ссылки на литературу:
1. «Бардо-Тхёдол». Комментарий К. Г. Юнга. http://ezoputi.ru/knigi/bardo-todol-tibetskaya-kniga-myortvyh-kommentariy-karla-yunga
2. К. Г. Юнг, «Septem Sermones Ad Mortuos». http://ordenxc.org/library/books/karl-gustav-yung-sem-nastavlenij-mertvym/
3. Барбара О’Брайен, «Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: операторы и вещи». http://lib.ru/PSIHO/OBRAJEN/obrajen.txt_with-big-pictures.html
4. К .Г. Юнг, «Воспоминания. Сны. Размышления».
5. К. Г. Юнг, «Синхрония».
6. Видео-Интервью Юнга. О смерти. https://m.youtube.com/watch?v=L9IA5b3aVm8https://m.youtube.com/watch?v=L9IA5b3aVm8
7. Википедия. Синхронистичность.
8. Зайцева-Пушкаш, «Шизофрения и юнгианский анализ». http://vidar.ru/Product.asp?prdCode=073p
© Ольга Атман, 2017 г.
***
Дорогие читатели, не забывайте, что ваши лайки делают информацию доступней. Подписавшись на канал, вы узнаете массу всего достоверного и интересного!
___☝🏻___