Ноги ступают по тёплому песку, и я иду, шаг за шагом обходя свой остров. Сказать по правде, он совсем не маленький, но тут никто не живёт. Остров не только песчаный, здесь есть и небольшие скалы в центре острова и с другой его стороны, где я редко бываю. В них-то и расположено то небольшое болотце, которое снабжает меня водой. Восемь лет я мерею шарами свой остров, это просто необходимо, чтобы не пропустить что-то полезное, что может выбросить океан.
Меня высадили сюда с борта судна, в качестве наказания и с целью перевоспитания. Капитан оказался слишком добр ко мне после того, что я устроил на борту. Интригами и откровенным саботажем я завёл торговца в эти воды, пользуясь молодостью капитана. Целью моей было, захватить этот парусник, но я просчитался, команда стояла горой за своего капитана, так что меня разоблачили и едва не убили.
- Я имею полное право распоряжаться твоей жизнью, - сказал мне этот парень, - поэтому ты останешься на этом острове на двадцать лет. Потом я приплыву за тобой, если останусь жив, а тебе следует подумать о душе.
Мне оставили инструмент и абордажную саблю в качестве оружия. Хищников тут не водилось, да и охотиться особо не на кого. И вот я топаю изо дня в день уже восемь лет, проверяя, что мне вынесло море. Оно кормит меня вместе с островом, рыба, гребешки, крабы с кокосами и мелкими бананами, вот мой рацион изо дня в день.
Рыбу я ловлю сетью, которую забрасываю в прилив. Сплёл я её из волокон молодых кокосов, грубовата, но меня кормит вполне. Прикорм у меня простой, отходы с моего стола и из организма, которые я оставляю на песке в отлив, иногда добавляю ракушки, расколов их молотком. Рыбы находят всё это вполне питательным и скапливаются в приличном количестве. Я привык это видеть и бросаю сеть с ракушками по краям, а потом аккуратно вытаскиваю.
Обычно несколько рыбёшек попадается, а порой и довольно крупные, вот их я и жарю на костре. Тарелки я сплёл из кокосовых листьев, долго мучился, но получилось вполне. Живу в хижине, которую сам и построил, приличных пещер на остове нет, а ютиться в узкой щели мне надоело. Строго говоря, есть одна пещера, которая могла бы стать мои домом, но есть одно препятствие, которое я устранить не могу, да и не хочу.
Иногда туда приплывает большое проа и папуасы привозят жертву, которую убивают и съедают. Как-то раз я решил посмотреть, почему именно там? Так вот, от самой воды пещера смотрится большим ртом, над которым висит уступ в виде плоского носа, а выше можно рассмотреть подобие глаз. Это всё, при наличии фантазии, можно посчитать человеческим лицом, а дикари, видимо, считают это лицом бога.
Вот так и живу, ем, пью воду, думаю обо всём на свете, а время идёт. Завтра надо прогуляться на ту сторону, туда порой прибой выносит любопытные вещи, а что, кости дикари заносят в пещеру, а в неё я и не пойду. Пару недель назад я там нашёл бочонок и еле принёс к хижине. Пока не знаю, но он может мне пригодиться, для чего-нибудь. Скоро прилив, а мне ещё топать прилично, надо поторопиться.
Дошёл я, когда прилив уже достиг соей верхней точки, взял сеть и зашёл в воду. Теперь постоять несколько минут и можно забрасывать. Мелкие рыбёшки щекочут ноги, значит, пора, и я размахнулся широко и забросил сеть. Теперь выждать немного и можно затягивать её. Ого, вот это улов, такого мне ещё не попадалось! Рыбы попалось столько, что мне не съесть за один раз. Ничего, пожарю всю, так она полежит пару дней.
Попугай почувствовал богатую добычу и прилетел ко мне, рассчитывая поживиться чем-нибудь. Этот жрёт всё подряд, от рыбы до кокосовой стружки. Ну что же, дам ему рыбёшку поменьше, попугай скрашивает моё одиночество и даже болтает порой что-то несуразное.
- Привет Жиль! – почему-то я назвал попугая французским именем.
- Пр-ривет, - попугаю тоже нравится говорить мне что-то. – Р-рыбка, - одобрительно покосился он на сеть,
- Держи, - я кинул ему рыбку и попугай занялся делом.
Пока птица кормится, я развёл огонь, трут и огниво у меня имеются, и приступил к жарке рыбы. Что помельче, я насаживал на палочки и втыкал вокруг костра, теперь их нужно только поворачивать вовремя. А вот больших пришлось выпотрошить и сделать что-то вроде шашлыка. Попугай закончил с рыбкой и смотрел на меня заинтересованно.
- Ладно, ненасытный, держи ещё одну, - я кинул ему и вторую рыбу.
Сейчас меня больше волновали мои запасы, рыбы хватит на три дня, а дольше её и нельзя хранить. Вот пожарю всё и пойду на другой край острова. Жареная рыба лежит в моём сундучке, который мне позволили взять с собой. Всё содержимое давно развешено и разложено в хижине, а сундучок оказался пустым, вот я его и использую по новому назначению. Хижина не так, чтобы настоящий дом, но крепкая и даже замыкается на хитроумную задвижку, попугай приучил, приспособившись открывать дверь.
Но вот, с рыбой я закончил, и пора пройтись на дальнюю часть острова, проверить, что принесло мне море. По пляжу идти не обязательно, я знаю и прямую тропинку, но придётся надеть ботинки. Тропинка эта идёт по камням и зарослям, а там и лианы, которые могут поранить ноги, и камни, не обкатанные морем до гладкости. На всякий случай беру и абордажную саблю, тесак мне сейчас не повредит.
По этой тропинке я дойду за полчаса, хотя по пляжу и за чес не добраться, но я почему-то спешу. Неясная тревога всё больше одолевает меня, неужели я найду что-то ценное, так я себя чувствовал перед битвами, когда плавал на пиратском бриге. И вот, я поднялся на самый верх и увидел проа, которое подходило уже к берегу. Не первый раз они приплывают, но сейчас в лодке связанная женщина.
Странное дело, дикари не едят женщин, или я чего-то не знаю? Спущусь-ка я вниз, всё равно меня не заметят с берега, ещё не отдавая отчёт, я приготовился к битве. Тревога сменилась возбуждением, а оно перешло в спокойствие, решительное и неотвратимое. Между тем, дикари выволокли несчастную и стали собирать костёр. Не так это и просто, я собрал весь плавник и сложил подальше от пещеры на просушку. Дрова мокрые и для костра не годятся, напрасно они перебирали сырые коряги.
В поисках дров, один дикарь приблизился ко мне, осматриваясь по сторонам, но меня он не заметил. Один удар саблей и голова упала на землю, теперь обратного пути нет, но остались ещё четверо, нападать в открытую опасно, они и своими деревянными копьями могут убить. Между тем, пленница не лежала бревном. Пока мужчины отошли, она занялась верёвками. Подтянув ноги, она сумела развязать путы, осмотрелась, перекатилась и поднялась, припустив вглубь острова.
- Сюда! – позвал я по-французски, повторив и по-английски.
Он услышала, испугавшись сначала, но поняла, что я не дикарь и побежала ко мне. Немного испугалась обезглавленного тела, но быстро взяла себя в руки. Я разрезал путы на руках, а между тем дикари хватились уже её. С криками они заметались по берегу, но быстро нашли следы и двинулись по ним на поиски жертвы.
Тропинка разделялась и поворачивала, я повёл беглянку за поворот и спрятал за скалой. А преследователи разделились, не найдя на камнях следов, это и решило их судьбу. Как только они показались из-за поворота, я пронзил первого саблей, вытащил её, упёршись рукой, отбил копьё и проткнул второго. Этого не забыть, как умения ходить, руки сами работали, оставляя сознание свободным.
Теперь оставалось двое, а это уже немного проще, тем более, что я знал, куда приведёт вторая тропинка. Беглянка подобрала копьё, и мы пошли в обход. Преследователи дошли до песка и стали изучать следы, но женщина тут не проходила, и они стали совещаться, как им поступить. Место открытое, нападать на них опасно, и я стал ждать.
Положение спас Жиль, прилетевший с громким криком «Пр-ривет», дикари отвлеклись на него, и я решился. Первого убить не составило большого труда, я взмахнул саблей, и его голова упала на песок, а вот второй едва не воткнул в меня своё копьё. Спасла меня беглянка, кинувшаяся с копьём на второго, мужчина сильнее и более ловкий, но врага она отвлекла, а я воткнул саблю ему в живот. Дикарь посмотрела на меня каким-то безумным взглядом и упал.
Я отрубил голову и ему, просто, чтобы не мучился, смерть, дело привычное, а мучения мне всегда не нравились. Женщина плюхнулась на песок и разревелась, а мне оставалось только успокаивать её. Обняв за плечи, я гладил её по голове, пока она не перестала плакать. Между тем, немного успокоившись, дикарка принялась целовать меня страстно и не отпустила, пока я не удовлетворил её.
- Поему они хотели убить тебя? – спрашивал я на разных языках, но она молчала.
А трупы неплохо бы и убрать с острова, мне тут лишние запахи ни к чему. Успокоив таким неожиданным образом женщину, я принялся таскать трупы к воде. Она помогала мне, а потом собрала все головы и насадила их на обломки копий, которые сама и сломала. Головы эти она воткнула в песок на полу пещеры, повернув лицом к морю, на этом «похороны» и закончились.
Теперь предстояло спрятать проа, а на острове всего одна бухта. Чёрт, я так и не научился управлять такой лодкой, но она справилась, перегнав туда, куда указал я. Бухточка удобная и пальмы растут у самой воды, так что издалека проа и не заметить. Парус мы убрали и привязали лодку к пальме.
Вот теперь настала пора поужинать, чем мы и занялись с превеликим удовольствием. Компанию нам составил и Жиль, прилетевший со своим радостным «Пр-ривет», пришлось кормить и его. Поужинав, мы улеглись спать, поскольку женщина упорно не хотела разговаривать. Я и не настаивал, пусть успокоится, она сегодня много пережила.
Утром я проснулся оттого, что она жаловалась на жизнь, глядя на восходящее солнце. Ни слова не понимая, я каким-то образом понял, что она именно жаловалась на судьбу. Полинезийского я не знал вовсе, но по её жестам стало понятно всё. Она стучала себя в грудь и простирала руки к небу, слишком эмоционально озвучивая свои чувства, что-то доказывая вселенной.
Я не стал мешать ей, просто удалившись за бананами, нас стало больше и продуктов тоже требуется больше. Вернувшись, я застал её за приготовлением завтрака, только ничего не понял в этом. Кусочки рыбы пересыпаны коксовой стружкой, всё это залито кокосовым молоком и присыпано нарезанными листьями какого-то растения.
- Садись кушать, - сказала она по-французски с ужасным акцентом.
- Давай познакомимся, - я тоже перешёл на французский, - меня зовут Алан.
- Хаукеа – она улыбнулась, а я ничего не понял.
Оказалось, что это её имя, и мне стоило больших трудов запомнить его и научиться произносить правильно, Она дула губки и тыкала больно меня пальчиком, потом дико хохотала, когда получалось смешно. Наконец, стоило мне произнести имя правильно, как она обняла меня и поцеловала.
Теперь мои обязанности свелись к добыче пропитания, обходу территории и обустройству быта. Однажды Хауакеа заявила, что дом совсем плохой, надо бы построить что-то получше, да и мебель пора изготовить.
- Из чего, дерева нет, не рубить же пальмы? – пытался возразить я.
Она взяла меня за руку и повела к высоким пальмам.
- Старая, - сказала она, - кокосов больше не будет.
Однако, пальма довольно толстая, хорошо ещё, что у меня есть инструмент, а то саблей я бы рубил месяц. Вспомнив детство, когда дед учил, как правильно валить деревья, я принялся за работу. Сначала обрубил по кругу, чтобы не сломалась, где не надо, а потом прикинул, куда упадёт пальма, принялся рубить ствол с той стороны. Провозился я целый день, но свалил большую пальму. В длину она составила тридцать шагов, а обхватить её удалось с трудом.
Дальше пришлось делать леса, рубить нужную длину, а потом распускать ствол на доски. Через две недели у меня были толстые доски весьма благородного цвета, и я приступил к изготовлению стола. Оказалось, что гвоздей у меня так мало, что и стола не собрать, но я сделал лучковую дрель, сверлил отверстия и вгонял туда шипы из той же пальмы. Всё это под чутким руководством Хауакеа.
- Я была женой вождя на нашем острове, - однажды мы разговорились, и она поведала свою историю. – Потом случилась война между островами, а для примирения вожди обменялись жёнами. Но новый муж умер, съев рыбу шар, а племя обвинило меня в колдовстве. Ведьм всегда сжигали на кострах, но на своём острове не приносили жертв, а повезли к Туматауэ, который живёт на этом острове.
- Это вон та пещера и скала, напоминающая лицо человека? – спросил я.
- Это лицо бога, - поправила меня Хауакеа. – Ты напрасно не веришь, - добавила она, заметив мою усмешку, - он вселился в тебя, когда ты сражался, иначе бы ты не смог победить пятерых.
- В моей жизни было много сражений, - примирительно произнёс я.
- Тогда ты правильно оказался на этом острове, - улыбнулась она, - воин и должен жить на острове бога войны.
Чёрт возьми, дети природы понимают в жизни порой больше нас, считающих себя цивилизованными. Ведь могли меня высадить и на другом острове, но зачем-то привезли именно сюда. Я по-прежнему ловил рыбу, лазил за кокосами и приносил бананы, а моя полинезийка готовила нам еду, пряла пряжу из кокосового волокна, сматывая её в клубки. Что она собиралась с ней делать. для меня оставалось загадкой. пока она не потребовала топор. Потом Хауакеа сделала примитивный станок и начала ткать полотно.
Я долго смотрел на её мучения, а потом снова взял в руки пилу. Любопытная древесина у пальмы, строгать её бесполезно, зато шлифовать и полировать можно сколько угодно. Месяц я потратил на ткацкий станок, надо же ещё и о еде не забывать. Зато и работал не зря, а моя женщина оценила его по достоинству. Теперь у нас было столько полотна, сколько она в состоянии сделать. Одежда моя износилась, и она сделала мне оригинальную юбку, покрасив её с помощью коры пальмы.
- Пошли, - сказала она однажды утром.
- Куда? - не сразу понял я.
- К Туматауэ, у меня будет малыш, а надо, чтобы всё было, как положено.
Вот так, мы пошли жениться, набрав угощения для местного божества. Грозный бог войны не возражал против нашего союза, во всяком случае ничего не произошло. Дары он принял, не намочив нас дождём и даже ветер стих, показав нам, что бог войны не против нашего союза. Но этого мало, и нам пришлось совокупляться перед лицом божества, что он тоже воспринял спокойно.
- Теперь мы можем основать новое племя на этом острове, - обрадовала меня Хауакеа.
Почему-то я не возражал, а когда исполнилась половина отведённого мне срока, наш сын уже топал ножками, а я приступил к строительству нормального дома. Никаких проектов, но моя жена подсказала довольно простой вариант, который и мне понравился вполне.
Правда, рубить старые пальмы и пилить их на доски пришлось почти год. Зато к моменту рождения девочки, мы уже жили в просторном доме, который не боялся ни ветра, ни дождя, да и выглядел просто потрясающе.
Представьте себе дорогую шкатулку, которая завораживает тёмно-красным цветом благородного дерева. Доски, тщательно отшлифованные камнями и раковинами, мы пропитали рыбьим жиром, отчего цвет стал ещё темнее и благороднее. Хауакеа научила меня собирать в кокосовую скорлупу жир, который раньше просто капал в огонь.
Спим мы на роскошной кровати красного дерева, как и наши дети, обедаем за столом из красного дерева и даже жена готовит под навесом на столе из красного дерева. Она научилась делать сливочное масло из кокосового молока, и теперь нам могут позавидовать многие жители цивилизованных стран.
Одежда у нас либо белая, выбеленная солнцем из молодых коксовых волокон, либо тёмно-коричневая, под стать нашему дому. Хауакеа собрала все стружки от моей работы, растолкла их и выварила в бочонке, кидая туда раскалённые камни из костра. Жаль, нету инструмента, а то я бы и посуду сделал из пальмовой древесины. Проа мы с трудом вытащили в прилив на берег, и теперь оно стоит на песке с подкладками под корпус. Плавать нам некуда, да и зачем, нам вполне нравится жить на этом острове.
Дни тянутся один за другим, а мы так привыкли к подобной жизни, что и не мечтаем о другой. Наше племя растёт, и я уже учу старших писать и читать по той Библии, которую мне оставили, бросив на этом острове. Вот интересно, приплывёт ли за мной тот капитан, только я, пожалуй, останусь на этом острове, слишком уж он мне нравится.
На проа я теперь умею плавать не хуже полинезийцев, жена научила. Она необычная женщина, очень умная и много знает. Мы как-то разговорились, так она и дочка вождя, и жена другого вождя, а потом и третьего, но недолго. Зато теперь она моя жена, и у нас настоящая любовь. Детишек мы заводим постоянно, это получается как-то естественно и никто не возражает. Мы показываем их великому Туматауэ, и он благосклонно принимает наших ребятишек.
- Если я воин, то надо и детей научить быть воинами, - решил я, когда старшему исполнилось восемь.
- Научи их сражаться, - согласилась Хауакеа, - наше племя должно быть сильным.
Пришлось строгать деревянные сабли и копья, учить воевать и рассказывать теоретические моменты рукопашного боя. Вот подрастут и ознакомлю со стратегией, но это впереди, а пока пусть набивают руку, мышечная память очень важна. Теперь старшему уже одиннадцать, и он хороший воин, хотя и маловат ещё. А между тем, приближается время, когда капитан обещал приплыть за мной. Чёрт, не хочу я, тут у меня семья и больше мне ничего не надо.
Я всё чаще поглядывал на горизонт, и Хауакеа почувствовала мою тревогу.
- Ты ждёшь и боишься встречи? – поняла она моё состояние.
- Я не хочу уплывать отсюда, этот остров стал моим домом и тут я нашёл себя, - честно сознался я.
- Мы все ищем свой остров, а когда находим, ни за что не согласимся оставить его, - вот такая она, моя жена, умная, но в то же время и прекрасная женщина.
Несмотря на семерых детей, она по-прежнему привлекательная и соблазнительная, с той необъяснимой красотой полинезиек, которую словами не описать. А между тем срок уже подошёл, и я подумал, что капитан забыл обо мне, но не тут-то было.
- Отец! – прибежал как-то утром мой старший сын. – Там большие паруса!
Ого, надо посмотреть, кого принесло в наш райский уголок. Прибежав на берег, я увидел парусник, очень низко сидевший на воде. Сразу стало ясно, что с ним не всё в порядке, помпы работали на полную мощность и матросы носились с вёдрами, но до берега они так и не дошли. Примерно в километре от острова на паруснике спустили шлюпки, и вся команда пересела в них, позволив паруснику уйти на дно.
- На всякий случай оповести маму и остальных, я не пойму, кто это, - сказал я сыну, и он убежал.
Уже лодки почти у берега и тут я узнал старого знакомого. За двадцать лет он вырос в крепкого мужчину, обзавёлся семьёй, судя по наличию женщин в шлюпке. Только что с ними случилось, видимо течь слишком велика. Между тем, шлюпки пристали к берегу, и капитан с командой ступили на остров.
- Приветствую моих гостей, - я поклонился слегка, всё-таки кто тут хозяин?
- Здравствуй, рад, что ты выжил, - приветствовал меня капитан. – Смотрю, ты неплохо обжился на этом острове.
- Гораздо лучше, чем ты думаешь, а что у вас случилось?
- Налетели на риф, не рассчитал глубины, да и волны не позволяли её промерять.
- А тут вообще, не очень глубоко, - я показал на торчавшие из воды стеньги, - придётся всем нам понырять.
- Хорошо, только немного отдохнём, мы так вторые сутки идём, - капитан должен думать о команде.
- Прошу в мой дом, - как радушный хозяин, я пригласил всех к себе.
Это не пираты, волноваться не о чем, этот капитан и команду подбирает себе подходящую. Дорога лежала мимо моей старой хижины, и капитан было повернул к ней, но я пояснил, что мой дом дальше.
- Ого! – возглас удивления был абсолютно естественным. - Вот это хоромы у тебя!
- Для большой семьи и дом нужен большой, - заметил я.
Вот тут они и увидели Хауакеа и мох детей. Удивлению не было предела, красивая женщина и красивые дети, четыре сына и три девочки, о таком мог мечтать любой мужчина.
- А ты неплохо устроился, - с откровенным удивлением заметил капитан.
- Так пожелал великий Туматауэ, - пожал я плечами, - мне оставалось исполнить его волю.
- Ты стал язычником? – снова удивился мой гость.
- Давай честно, есть какая-то разница, во что верит человек? Все эти названия, это всего лишь наше восприятие. Мои дети читают Библию и верят в Туматауэ, а я рассказываю им, что Бог может прийти к людям в разных обличьях.
- Да ты почти проповедник, - улыбнулся капитан.
- Любой отец немного проповедник, - заметил я.
- Ты полностью изменился, только я не могу забрать тебя с этого острова.
- А я и не собираюсь никуда отсюда уплывать, у меня есть проа, но в море мы выходим очень редко.
- Нам теперь и не на чем выйти в море, - грустно заметил он, глядя в землю.
Между тем, женщины уже занялись готовкой, а дети знакомились друг с другом. Мои говорили на жуткой смеси полинезийского и французского, но дети и так всегда понимают друг друга. Дело шло к приливу, и я привычно ухватился за сеть, теперь кормить эту ораву будет не так и просто.
- Пошли, попробуем что-нибудь поймать, - позвал я капитана.
- Ты совсем похож на дикаря, - заметил он, когда мы оказались на берегу.
Тут не поспоришь, в коричневой юбке и с голым торсом, да ещё я так загорел, что сам стал, как красное дерево. Босые ноги привыкли к хождению по песку, я даже к пещере теперь хожу без обуви. Зайдя в воду до колен, я приготовился, наказав ждать меня на берегу. Немного постояв, пока мелкие рыбёшки стали тыкаться мне в ноги, я закинул сеть. Попалось немного, но вытряхнув рыбу в корзину, я снова зашёл в воду. Теперь пришлось стоять дольше, но и результат оказался лучше. Подтащив сеть к берегу, я взвалил её себе на спину и понёс к дому.
- Твоя корзина, - бросил я через плечо, оставив более лёгкую ношу гостю.
Вот теперь работы хватало всем, хотя женщины и приготовили нам угощение на скорую руку. Матросов мы разместили в моей старой хижине, тем более, что им там предстояло только спать. Семья капитана разделила с нами наше жилище, не спать же женщинам вместе с матросами. Старшая дочка уже на выданье, а младшая примерно одних лет с моим сыном. Но дети играют вполне мирно и нам ничуть не докучают.
- Они так и останутся тут жить? – спросила меня Хауакеа, когда все улеглись.
- Посмотрим, - задумался я, - они сожрут наш остров, если останутся здесь.
- Давай, отдадим им проа? – предложила она.
- Все не поместятся, да и не умеют они управлять таким судном, но надо подумать.
- А если построить им большую лодку? – умная женщина, моя жена. – Ты же построил дом, а их вон сколько.
Она права моряков тут много, мужчины пригодятся и такой толпой мы сделаем намного больше. А с другой стороны, на лодку, даже большую, леса пойдёт ненамного больше, чем на дом. Можно построить довольно крупное судно, но надо всё продумать. Ночь я почти не спал, а утром завёл разговор с капитаном.
- Твои люди умеют работать? – спросил я напрямую.
- Лентяев не держу, но о чём ты, понятия не имею, - честно сознался он.
- Я о корабле, который предстоит построить, - разговор серьёзный, но надо этим людям вернуться в их мир, жить на острове способны не все. – Пошли, покажу, что нужно делать.
Хауакеа научила меня отличать старые пальмы от репродуктивных, вот я и повёл капитана, показать, с чем надо будет иметь дело.
- Вот такие уже не приносят кокосы, их можно срубить, а на их месте посадить новые кокосы.
Я так и делал. Сажая старые кокосы рядом со срубленными пальмами.
- А их хватит на корабль? – засомневался он.
- Дом я построил, построим и корабль, небольшой, но он заберёт всех. Есть некоторые сложности, пальму невозможно отстрогать, но можно неплохо шлифовать, - я уже достаточно опытный строитель, чтобы давать советы в этом деле.
- Хорошо, я поговорю с людьми, - пообещал капитан и мы вернулись к дому.
Завтрак прошёл на ура, и матросы находились в благостном расположении духа. Вот тут капитан и объявил им, что собирается строить корабль. Матросы чесали затылки, переглядывались, но идея показалась хорошей, хотя и трудновыполнимой. В качестве доказательства, капитан показал на мой дом, что и решило исход совещания.
- Надо сходить к затонувшему судну и поднять всё, что сумеем, - капитан уже прикинул первоочередные задачи, - начнём с инструмента.
Для удобства, лодки соединили в катамаран, соорудив наверху подобие подъёмного крана. Блоки и канаты взяли с бригантины, когда подошли и привязали всю конструкцию к стеньгам. Не все оказались хорошими ныряльщиками, но работы хватало всем. Внизу тащили всё приличное в сетку, и в ней уже поднимали наверх. Раздобыв инструмент плотника, я показал матросам, как именно надо свалить пальму, а сам отправился снова к затонувшей бригантине.
Мы снимали паруса, канаты, вытаскивали бочки с солониной и посуду с камбуза Неделя ушла на эти работы, а тем временем матросы срубили уже десяток пальм, на которые указала Хауакеа. Вот теперь пришлось учить их правильно распиливать стволы пальм. Не так это и просто, тем более, что доски нужны достаточно ровные.
- Ну что, ты уже придумал, что тебе нужно? – спросил я как-то капитана.
- Примерно, только гвоздей у нас совсем мало, - вздохнул он.
- Посмотри, в моём доме гвоздей нет вовсе, - успокоил я.
- Но корабль, не дом, он же может рассыпаться на волне, - не понял капитан.
- Открою секрет, - усмехнулся я, - чего нельзя сбить, то можно сшить.
- Как сшить? – он меня сосем не понимает.
- Крепко, - я откровенно смеялся, - вон те лианы очень прочны, ими и сошьём.
Следующий год слился в одно большое действо, мы пилили, носили, устанавливали, сверлили и вязали размоченной лианой. Вместо отдыха, капитан заставлял шлифовать доски шершавыми камнями, ловить рыбу и добывать рыбий жир, внимательно приглядывая за жаркой рыбы, чтобы ни одна капля не упала в костёр. На большие праздники мы устраивали отдых, если не было нужды в срочной работе.
Женщины сдружились, как родные сёстры, а мой старший постоянно носился с младшей дочкой капитана. Судно приобретало очертания, и матросы воодушевились. В силу особенностей технологии, оно получилось плоскодонным, но довольно стройным. Большое удлинение обещало высокую скорость, а развал бортов обещал хорошую остойчивость.
И вот пришла пора спускать судно на воду. Работа трудная, но два десятка мужчин обещали хорошие усилия, а знание морского дела позволило всего в три дня спустить корпус без больших проблем. Как дорогая шкатулка, судно закачалось на небольшой волне в нашей гавани. Капитан доверил крестить судно своей жене, что она и сделала, полив форштевень кокосовым молоком.
- Нарекаю тебя Хауакеа! – торжественно произнесла она к удивлению, всех собравшихся.
Но женщина знала, что говорила, они же там болтали о многом, пока готовили нам еду. Обе достаточно умные и красивые, они стали настоящими подругами. Капитан решил поставить на парусник три мачты и оснастить люггером. Такие паруса не требуют большого экипажа. Их всегда можно быстро убрать, да и устройство подобных парусов очень простое. В корме выгородили капитанскую каюту, используя остатки досок.
И вот, наступил день отплытия, все взошли на борт, но младшей дочки капитана нигде не могли найти. Мы оббегали весь остров, а они сами пришли с моим сыном и заявили, что поженились перед лицом Туматауэ, и тот одобрил их брак.
- Ты же ещё маленькая! – возмутился капитан.
- Мне уже тринадцать и ему тоже, а здесь женятся в таком возрасте, - возразила девочка. – Туматауэ улыбнулся, когда мы поженились и я останусь здесь.
Однако, ситуация совсем не простая, но и поделать уже ничего нельзя, пришлось уплывать без неё. Капитан обещал приплывать иногда, а я обещал заботиться о его дочери, как о своей. Мы долго стояли и махали им вслед, пока парусник не скрылся за горизонтом.
- Как будто лучшие друзья уехали, - вздохнула Хауакеа.
Они здорово сдружились с женой капитана за это время.
- Теперь это наши родственники, - напомнил я, кивнув на детей.
- Знаешь, - шепнула она мне на ушко, - скоро у нас будет внук. – откуда-то она узнала тайну молодых.
- Это же прекрасно, наше племя растёт, - так же прошептал я в ответ.
- Растёт. – загадочно вздохнула она
Я догадался, что у нас будет ещё малыш и теперь я самый счастливый отец на свете.
*****
Удивительно, как Хауакеа удаётся сохранять привлекательность. У нас уже внуки бегают вокруг, а она всё такая же красивая и соблазнительная. Возраст как будто не властен над нею, кожа всё такая же гладкая, фигура достаточно стройная. Впрочем, худышек среди полинезиек я не встречал. Она по-прежнему может забраться на пальму за кокосами, прекрасно ныряет и плавает, а ещё, готовит просто волшебно.
У нас осталось кое-что из посуды, да и наши родственники приплывают иногда. Все мальчишки на острове теперь вооружены и прекрасно подготовлены. И пусть на нас никто не нападает, но слава об острове идёт, да и кому захочется связываться с богом войны, зато соседи торгуют с нами всякими вещами и … девушками. А что, моим сыновьям нужны жёны, а дочерям, мужья, вот мы и меняемся перед лицом Туматауэ, который строго следит за нашим островом.
