Давно это было, ещё до революции. Сто и больше лет назад. И вообще - это сказка. И сон одной женщины.
Она красивая была. Вот как на картине Брюллова, «Итальянский полдень», просто красавица с большими карими глазами и темными волосами. Руки округлые, нежные плечи, шея как столп из «Песни Песней»…
И была она добрая и веселая. Набожная, милосердная, всегда помогала кому могла.
И все думали, что непременно такая красавица счастливо выйдет замуж. Она для семьи создана! Для мужа и детей. Для хорошего дома и пышных платьев.
Родители очень надеялись. Они были небогаты, жили в маленьком домике на окраине Петербурга. А красавица-дочь кружева плела на продажу. И сама с корзинкой обходила богатые дома, продавала свой товар.
Но не получалось счастья.
Выдали красавицу замуж за купца третьей гильдии, он лавку чайную имел. Лавочку. Но оказался человек грубый, злой, запойный. Он обижал добрую жену, а потом спьяну утонул в пруду. Она плакала. Все же человек. Жалко! Все зло забыла.
И сама стала в лавочке торговать. А женихов больше не было. Взглянут, залюбуются, заведут разговор - и всё. Словно заслон какой стоит. Преграда. Уезжают, исчезают, не складывается…
И свахе платили, искали жениха. Но не получалось. Желающие были; но не доходило до свадьбы. Расстраивалось всё по разным обстоятельствам. Как рок какой-то. И внятно причину женихи объяснить не могли, хотя сваха спрашивала! Руками разводят. Объясняют разными причинами…
А красавица уже считалась пожилой, можно так сказать. За тридцать вдове.
И было ещё одно обстоятельство, тайна, секрет, про который красавица не рассказывала никому.
Она не хотела замуж за этих женихов. Совсем другой человек ей снился. Высокий, широкоплечий, со следом от сабельного удара на щеке. Немолодой уже, борода с проседью. А глаза серые, ясные. И красавица во сне знала, что это её любимый и суженый. Сидят они рядышком на берегу над рекой. И говорят без слов про свою любовь, не могут наговориться.
Красавица думала: это наваждение какое-то. Иллюзия или морок. Но это была её тайная жизнь.
А родители совсем состарились, уже не ходили почти. И красавица старела, что говорить! Но не утрачивала красоты, просто другая красота пришла. Величавая и благообразная, как на кустодиевских полотнах…
И однажды красавица согрешила: пошла к одной провидице. Та не гадала, карты не раскидывала, кофейную гущу не разглядывала; а говорила что знает. Откуда знает - не говорила. Сама не знала, тихая старушка.
Провидица потрогала красавицу за руку. И говорит: «Ты зачем спрашиваешь про суженого? Ты же замужем. Муж твой великий генерал, три страны перед ним склонились. Он всех победил. Насмеяться разве ты хотела над божьей старушкой?»…
Красавица испугалась, что старушка ее тайные сны знает. Отдала денежку и чаю хорошего фунт, да и ушла. Ничего больше не спросила.
Родители умерли, осталась красавица одна в маленьком домике. И лавочка неподалёку… Вечерами тосковала и песни пела. Кошка ей подпевала. А кружево давно не плела: зрение не то. И лавочка заняла все время. Торговать да выживать трудно вдове…
И однажды постучал в дом нарочный; просит поехать с ним по такому-то адресу. Там умирает важный человек. И просил он вас доставить в карете к его одру, как можно скорее! Прошу в карету! Компенсация гарантирована, сударыня!
Женщина и так бы поехала; это же долг человека - умирающего поддержать и проводить. Как можно отказать? Оделась быстро, быстро поехали.
И приехали к великолепному особняку. Пожилая красавица вспомнила мраморную лестницу. Она сюда приходила с кружевами к старой даме, как давно это было!
А дом-то великого генерала! И сам генерал полусидит в постели, одет в мундир. Борода белая, седая. И смотрит генерал серыми ясными глазами прямо в душу. А на щеке - след от сабельного удара…
Слуги и доктора неслышно ступая, вышли. А прославленный в битвах генерал сказал вот что: он всю жизнь любил красавицу. И всю жизнь о ней думал. И просил сильно и без слов одного: чтобы никто не смел даже приблизиться к красавице. Чтобы она была только для него!
Он все узнавал. Получал сведения каждую неделю. И когда бывал в столице, тайно приезжал к дому любимой женщины. Такой вот эгоизм любви и страсти.
Но он не мог жениться. Он был женат на сестре царя. Хоть и прожил всю жизнь раздельно с женой; она другими увлекалась. Но разводиться царь не велел, очень был строгий человек. А узнал бы про любовь - приказал бы сослать на каторгу обоих! Да и сражения шли за сражениями; генерал себя не щадил. И уверен был, что непременно погибнет! И лучше не принести своей смертью никому позора и горя.
Да и неровня они были. И генерал это понимал: никто не дал бы ему разрешения на брак. Так тогда было. Разжаловали бы и сослали. А любимую женщину подвергли бы позору…
И он жил своей жизнью. И любил страстно и ревниво. И хотел, чтобы это была только его женщина! Навсегда, до гробовой доски!
И такое это было сильное и страшное чувство, что вокруг красавицы была пустота. Словно невидимый купол её укрывал от других.
И женщина плакала. И седой больной генерал плакал; он ослаб перед смертью. И каялся, просил прощения, но женщина даже и не думала сердиться. Она утирала слезы и держала умирающего за руку. И это были самые горькие и самые счастливые мгновения её жизни. Жизни, в которой была любовь: во сне. А теперь наяву…
Генерал ушел в лучший мир. И ничего не оставил любимой женщине; он же женат был. Только кольцо с бриллиантом чистой воды и маленький сундучок с золотыми монетами. Это от его матери осталось, той старой дамы, которую красавица видела в юности…
Женщина все монеты отнесла в храм за помин души усопшего. А кольцо надела - как раз впору. И стала жить дальше, как жила. Любовь-то никуда не делась. Как любила она генерала, так и любила до собственной кончины в глубокой старости, в монастыре…
Это сказка.
Но, может, одиночество - это когда есть кто-то сильный, страстно любящий. И своей любовью такой сильный и властный человек создал преграду всем другим? Любит, но так он далеко и высоко, что не может спуститься на землю и жить семьей? Даже рассказать о своих чувствах не может?
Но и других не пускает этот купол любви?
Хотя это сказка. Но жизнь тоже иногда - сказка. Или сон…
Анна Кирьянова
Посвящается писательнице Ульяне Меньшиковой
