Начало.
Часть 10.
Таня ужасно волновалась - она никогда в жизни не организовывала ничего столь масштабного, хотя, возможно, всегда мечтала. Она гордилась своими достижениями последнего месяца - она вложила в этот проект всю душу, вся обложилась всевозможными списками и напоминаниями в календаре, чтобы ничего не забыть, и все же переживала безмерно. Жене она сказала, что едет в командировку от новой работы для написания статьи. Иван Борисович забрал ее рано утром из дома и отвез на базу отдыха "Побег из города", по пути внушая, что она отлично справилась с задачей и все пройдет замечательно. Он старательно излучал радостную и спокойную уверенность, но все же Таня заметила, что и он тоже волнуется.
На месте она бросилась все проверять и отдавать распоряжения и увидела шефа только когда приехали автобусы с сотрудниками, и он поднялся на невысокий помост произнести приветственную и вдохновляющую речь. Таня невольно засмотрелась на него, он производил очень глубокое впечатление - настоящий лидер - высокий, статный, представительный. Она настолько привыкла к нему за этот месяц, что стала находить его даже несколько привлекательным, хоть раньше он и казался слишком уж бесстрастным, слишком холодным. Было в нем нечто притягательное, нечто заставлявшее внимать и повиноваться ему - то самое, чему она искала и не могла найти названия - кажется, в эту минуту оно замаячило на горизонте ее сознания... Это была сила. Не физическая, не гипнотическая, не денежная, а какая-то внутренняя, простая и древняя, как мир, но встречающаяся далеко не в каждом мужчине. Она позволила ему стать сильным и физически, и финансово, и она поможет ему восстать из пепла, даже если он все потеряет. Созерцание этой силы завораживало и пугало.
Он говорил без бумажки, гладко, складно, убедительно, так что хотелось следовать за ним.
После обеда состоялась небольшая лекция-обучение спортивному ориентированию, потом всех сотрудников поделили на команды и провели серию простых игр на открытом воздухе для укрепления командного духа, а вечером состоялись посиделки у мангала. Иван Борисович увел Таню из пьяной компании сослуживцев на узкую и темную аллею, освещенную лишь отдаленными фонарями.
-Просто великолепно, - принялся он хвалить ее, - честно говоря, вы превзошли мои ожидания. Все получилось так... складно, так хорошо продумано.
-Ваши слова были бы справедливы, если бы я сделала все сама, - улыбнулась Таня, - а ныне это наша с вами общая заслуга.
-Ваша скромность не знает границ!
-Вы будете участвовать завтра в состязании?
-Нет.
-Почему? Ведь вы сами сказали в самом начале, что давно хотели попробовать!
-А вы участвуете?
-Нет, - потупилась Таня.
-Почему?
-Я ужасно ориентируюсь, особенно в незнакомом пространстве... К тому же, я организатор, мне надо следить за приготовлением каждого следующего этапа.
-Я как раз хотел предложить вам проконтролировать финиш.
-Каким образом? - удивилась Таня.
-Я знаю короткую дорогу к нему, минуя все промежуточные пункты - мне показали, когда мы с ним маршрут проверяли. Буквально каких-нибудь сорок минут спокойным шагом...
Таня задумалась. Сорок минут наедине в лесу - зачем?
-Давайте еще кого-нибудь с собой возьмем? - предложила она, - например, Софью.
-Нет, - довольно резко ответил Иван Борисович, - Софья не пойдет, она панически боится всего, что находится вне города, да и вообще, все эти люди вызывают у меня отвращение.
-Какие именно? - уточнила Таня.
-Вообще все, - мрачно уронил шеф.
-Все, кроме меня?
Иван Борисович вдруг спохватился:
-Да... - будто бы рассеянно пробормотал он, - я хотел сказать, что здесь, на этой базе, нет приятных мне людей, кроме вас, и мне не хочется находиться в их обществе.
Сердце Тани сжала ледяная рука дурного предчувствия. Все это было ужасно подозрительно и пугающе.
-Ну, что ж, - пролепетала она как можно беззаботнее, - я очень польщена, но, к сожалению, никак не могу отлучиться с базы завтра, мне надо держать тут все под контролем.
-Что именно?
-Ну, проверить призы и подарки, проследить за подготовкой банкета, встретить завтрашнего докладчика...
-Хорошо, я понял, - кивнул Иван Борисович с таким мрачным и решительным выражением лица, какого она у него еще не видела.
Утром сразу после старта основных состязаний он нашел ее и поставил перед ней спокойную и деловитую Софью.
-Не беспокойтесь, Таня, все будет в порядке, я за всем прослежу, - деловито заверила она ее и тут же убежала.
-На нее можно положиться, - совсем уж страшным хриплым голосом прошептал Тане на ухо Иван, - ничто вас более здесь не держит.
У Тани душа уходила в пятки, непонятно отчего. Ну что он с ней сделает? Хотел бы - уже бы сделал, они столько раз за этот месяц оставались наедине, и на час, и больше. Правда, никогда - в глухом лесу... Таня постаралась мысленно высмеять свои тревоги, а наружно улыбнулась шефу и бодро ответила:
-Что ж, значит, идем. Только важный момент - там есть связь? Мне сегодня должен Женя позвонить, боюсь, как бы он не принялся меня искать, если не дозвонится...
Иван Борисович на этот вопрос и ухом не повел.
-Не знаю насчет связи, вряд ли, но мы в любом случае ненадолго, так что успеете ему перезвонить.
В лесу пахло весенней свежестью - распускающимися листьями, молодыми ветками, мокрым мхом... Иван был одет соответственно - в непромокаемый спортивный костюм, резиновые сапоги и потому не чувствовал сырости, а вот Таня - черт, и как он об этом не подумал - шла в кроссовках и джинсах, и последние были уже во влажных пятнах. Как бы она и в самом деле не простыла, вдобавок к отравлению!
Иван знал дорогу к хижине отлично, даже сделал себе несколько ориентиров, но постоянно оглядывался, всматривался и вслушивался, словно ищет тропу или людей. Примерно через полчаса он начал бормотать как бы себе под нос:
-Странно, уже должна быть... да где же она?
Таня реагировала на это спокойно, только взглядывала на экран телефона - наверно, проверяла, есть ли связь. Беспокоиться она начала через час, а ведь до избушки оставалось еще минут двадцать-тридцать. Начался мелкий моросящий дождь.
-Давайте возвращаться, - наконец предложила она.
Иван принял сокрушенный вид.
-Вы представить себе не можете, как мне стыдно. Хвалился-хвалился, что знаю короткую дорогу и заплутал.
-Ничего страшного, - покачала головой Таня, - с кем не бывает.
Однако в голосе ее чувствовалось напряжение. Она подозревает, что он что-то задумал!
-Хорошо, давайте возвращаться, - печально согласился Иван, повернул их путь на петлю и снова повел к избушке. Таня, кажется, ничего не заметила.
Когда они подошли к хижине, то она была уже вся мокрая и это оказалось кстати, потому что появился повод зайти и погреться.
-Странно, - пробормотала Таня, ежась от холода, - когда мы шли туда, то не встречали домик.
-Наверно, взяли чуть в сторону, - пожал плечами Иван.
Он помог Тане снять мокрую тканевую курточку и накинул ей на плечи свою спортивную кофту, а сам принялся растапливать печь.
-Вы уверены, что надо это делать? - с сомнением спросила Таня, - мы ведь должны быть где-то совсем близко от базы, может быть это даже ее домик, только заброшенный...
-А что если нет? - задал ей встречный вопрос Иван, - если мы заблудились и ушли еще дальше оттуда, то вам необходимо согреться и обсохнуть, чтобы продолжать путь. Еще не хватало, чтобы вы подхватили воспаление легких!
-А откуда здесь дрова? - подозрительным тоном осведомилась Таня.
-Это охотничья избушка, - объяснил Иван, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия и убедительности, - охотники всегда, по возможности, оставляют в зимовье дрова на растопку, спички и соль.
Тут, конечно, ничего не было, когда он пришел в первый раз, кроме паутины и мышиных остатков, зато уж этого было в достатке. Он прибрал - не до чистоты, конечно, но от грызунов продезинфицировал, протопил печку, просушил избушку, спрятал яд и припасы - дрова, спички, соль, старинный, побитый и закопченный котелок, железную кружку.
Когда в печке затрещал огонь, то звук капающего снаружи дождя вдруг стал усиливать тепло и уют, зародившиеся внутри хижины. Иван принес котелок с дождевой водой и поставил его на печку.
-Где вы взяли воду? - спросила разомлевшая от тепла Таня.
Она сидела у печки, прислонившись к ней спиной и смотрела в окошко уже почти совсем безмятежно.
-В ведре у дома, это дождевая, - ответил Иван.
Это он устроил источник воды - не смог придумать ничего умнее и правдоподобнее, а ведь надо было как-то влить в нее отраву...
-Думаете, ее можно пить? - усомнилась Таня.
-Думаю, если один раз и прокипятить, то можно, - кивнул Иван.
Он разложил ее курточку на печке и сел рядом с девушкой - как хорошо! Жаль, что нельзя просидеть здесь с ней вот так долго, ему даже не обязательно было о чем-нибудь говорить, достаточно просто быть вместе, чувствовать тепло друг друга, наплевав на весь остальной мир. Но сознание явило ему образ тощего программиста, и он зашевелился. Вода в котелке как раз закипала. Ему ничего не стоило капнуть в кружку четыре капли - Таня совершенно не следила за его действиями.
-К сожалению, чая нет, - вздохнул Иван, заливая отраву кипятком, - но согреться надо, так что выпейте, пожалуйста, просто горячей воды.
-Я вполне согрелась, - снова принялась она пытаться разрушить его план, как вчера вечером на базе. Наивная!
-Таня, - четко, с расстановкой проговорил Иван, - вам необходимо выпить это, - и протянул ей кружку.
Она послушно взяла, сделала пару глотков.
-Ну точно, не стоит ее пить, - недовольно буркнула Таня, - привкус какой-то... мне обязательно допивать до конца?
-Да, - категорично кивнул Иван, - я и так немного вам налил.
Морщась и явно пересиливая себя, Таня справилась с омерзительной жидкостью, оставив на дне лишь пару глотков. "Отважная моя, стойкая, послушная, - подумал Иван, глядя на девушку с теплотой и жалостью, - прости меня, еще немного мучений - и все, только стань моей..."
Мучения начались совсем скоро - буквально через десять-пятнадцать минут Таня пожаловалась на тошноту и головокружение, через полчаса она выскочила из избушки, как ошпаренная, а вернулась уже изможденная, взмокшая и "благоухающая".
-Неужели можно так отравиться водой? - пробормотала она обессиленно и упала на лежанку из досок.
Иван принялся успокаивающе гладить ее по голове.
-Возможно, что это вирусная инфекция, - сказал он, - быстро развилась, оттого что вы промокли, а может, и все вместе...
Таня выбегала еще пару раз, а потом забылась лихорадочным сном - лоб ее был на ощупь горячим, как кипяток. У Ивана в душе зародились первые ростки тревоги - а что если он и собака были сильными и крепкими физически и потому выжили, а что если в ней не хватит этой силы?
Он достал спрятанный на всякий случай анальгин, чистую воду в бутылке, попытался растолкать Таню, но она была совершенно бесчувственна. Иван приподнял ее на руках, влил немного воды в рот - девушка подавилась, закашлялась, но часть все же проглотила, однако вскоре случился новый приступ рвоты. Все это разбудило ее, она немного пришла в себя и стала трястись от озноба. Иван укрыл ее всем, что у него было, но это не помогало. Тогда он решился - снял с себя оставшуюся одежду, раздел Таню до гола и прижался к ней, укрывшись одеждой. Ни о чем таком он сейчас думать не мог - его одолевал страх за жизнь девушки, но тело его словно бы жило своей собственной жизнью и несмотря на обстоятельства, возбуждалось от такой желанной близости к ней. Девушка перестала дрожать, и к ней вдруг как будто на минуту вернулся разум. Иван внезапно почувствовал, как она напряглась, и успокаивающе зашептал ей, как ребенку:
-Не бойся, Таня, я только согреть, не бойся, я тебя не трону...
Постепенно, то ли поверив ему, то ли от слабости, она расслабилась и уснула. И он вдруг тоже почувствовал, что его клонит в сон - он почти не спал предыдущую ночь, одновременно переживая о том, как бы не навредить Тане и о том, как бы все не сорвалось. Они проснулись только вечером, когда уже стемнело, сначала Таня, потом она разбудила Ивана.
-Почему мы голые? - слабым, хриплым голосом спросила она.
-Тебя сильно знобило, - Иван сам не заметил, как перешел на ты, - я вспомнил, видел где-то, что так можно согреть, когда нет ничего под рукой... ни одеял, ни...
-Я хочу пить, - перебила его Таня, Иван подскочил, стал торопливо и будто стыдливо одеваться, подал ей воду. Она сделала пару глотков, но почти сразу они фонтаном вылились обратно.
Иван не без труда взял себя в руки и стал топить печь. Оказалось, что наблюдать страдания дорогого тебе человека - это не так легко, как слушать про мучения безродной псины или даже переживать свое собственное недомогание. Иван уверял себя, что все будет хорошо, что симптомы все те же и скоро Таня пойдет на поправку, но не мог избавиться от давящего чувства тревоги. Однако сдаваться он пока не желал. Таня уснула, Иван долго дежурил возле нее, пока его тоже не сморил сон.
Утром она проснулась все такая же слабая, мокрая от пота - он топил печь почти всю ночь, и печальная.
-Сильно болит голова, - пожаловалась она, - и пить хочется, но страшно - меня как будто наизнанку выворачивает от каждого глотка.
-Пить обязательно надо, - покачал головой Иван и прислонил кружку к ее губам. Она послушно глотнула и вся история повторилась.
-Нам нужна помощь, - с трудом проговорила Таня, немного отдышавшись.
-Я не могу, - замотал головой Иван, - я боюсь оставлять тебя одну. Нас скоро найдут, мы ведь не могли уйти далеко, а нас уже наверняка ищут!
-Чего ты боишься? И чем ты можешь мне помочь? Мне нужен врач...
Иван сокрушенно опустил голову. Его мучило сознание своей вины перед ней, и все-таки он не мог, он еще не дошел до точки, он еще надеялся, что все может повернуться так, как он запланировал: ее выздоровление, их сближение, выход на новый уровень отношений. Он не мог так просто бросить эту мечту. Однако обстоятельства, похоже, были не на его стороне - Таня постоянно забывалась лихорадочным сном, в пылу которого бормотала что-то невнятное, среди которого он разбирал и свое имя, правда, рядом с отчеством, и имя своего конкурента. Время от времени она просыпалась, и Иван тут же кидался поить ее водой, но она всякий раз покидала девушку с еще большей стремительностью. К вечеру у Тани появились признаки обезвоживания - она перестала потеть, губы спеклись и засохли, лицо ее было мертвенно-бледным. Иван обхватил голову руками, поскрежетал зубами, а потом до боли сжал кулаки и наконец решился. Дальше ждать нельзя, это уже действительно опасно.
Когда он в первый раз взял ее на руки, она показалась ему легкой, как пушинка - она была, можно сказать, миниатюрной, да еще потеряла много жидкости, однако, сколько бы ни весила девушка, пройти с ней на руках пять километров - задача не из простых.
Иван часто делал остановки и отдыхал, положив бесчувственное тело Тани на толстый слой влажной листвы и мха. Она была в его костюме, чтобы не промокла и не замерзла. Он побоялся оставить ее в избушке и пойти за помощью один - ему казалось, что притащив ее к людям на себе, он выиграет сколько-то времени, которое может оказаться для нее роковым. Конечно, ему надо было идти, когда она попросила, но кабы знать, где упадешь... пожалуй, он уже не стал бы всего этого делать...
В конце концов, он совершенно обессилел, упал на землю и чуть не взвыл от злости на самого себя. Иван принялся кричать, звать на помощь, хоть и понимал, что это бесполезно - кто в этот час мог оказаться в лесу? Быстро опустились сумерки, Иван разжег костер, прислонился спиной к дереву, положил Таню на себя. "Забери меня с собой, - шептал он в исступлении сквозь зубы, обнимая девушку, - пожалуйста, только забери меня с собой!" Он снова сделал отчаянную попытку напоить ее - и ее снова вырвало, и в неверном свете костра ему почудилась в этой вылившейся из нее жидкости кровь. Иван по-настоящему завыл, как волк на луну, уложил Таню к себе на спину и потащил куда-то в непроглядную ночь. В темноте он заплутал и сам не помнил, как и где чуть не на коленях полз по лесной чаще, в отчаянном желании спасти свою живую ношу любой ценой. Небо уже начало сереть, когда он увидел поднимающийся над деревьями дымок, положил Таню на землю, побежал туда, а вернее пополз, закричал, а вернее, захрипел, и вряд ли кто-нибудь его бы услышал, но перед той самой секундой, когда Иван упал в обморок от истощения, где-то рядом звякнула калитка.
Продолжение.
