Матвей с мамой быстро завезли Алешу домой, мама накормила Антонину Павловну, они отправились до вечера домой. А вечером они снова были у них, ведь надо было накормить ужином Антонину Павловну и Алешу. Давление у бабушки, как она сообщила, весь день было не слишком высокое. Да и к вечеру оно не поднялось.
– Может я в понедельник уговорю врача разрешить мне вставать, уж очень утомительно лежать, – с надеждой произнесла Антонина Павловна.
– Не торопитесь, отдыхайте, успеете еще у плиты натопаться, – засмеялась Ирина, – уж слишком быстро вы решили вставать. Мы вам еще помощников нашли, скоро их в гости приведем, если вам разрешат встать, то откладывать встречу с ними мы не будем.
– Ой, мне и вас достаточно, я же почти выздоровела, – вскричала Антонина Павловна, но ее любопытство все же требовало следующей фразы, – а кто они?
– Отец и дочь. Мы с ними как то вдруг неожиданно познакомились.
И Ирина рассказала о событиях последних дней.
– Вот оно как. Значит судьба, – сказала Антонина Павловна назидательно, – прислушайтесь к ней, друзья мои, – она помолчала и добавила, – ее, судьбу-то, не обманешь, ты Ирина приглядись к ним, то есть к ней, к судьбе-то, ты меня поняла?
– Поняла Антонина Павловна, – ответила Ира и вдруг представила перед собой Александра Дмитриевича, – нет Сашу, именно Сашу, – где-то в глубине души решила она и мечтательно улыбнулась.
Матвей ужинать не стал, а после душа сразу улегся спать. Ирина тоже есть не хотела, но вот уснуть она долго не могла, все ворочалась и ворочалась, а сон не шел и не шел, зато лезли в голову ненужные воспоминания:
Отца у Матвея не было, вернее он был, но где-то далеко, Ирина не знала о нем ничего с того самого дня, когда сообщила ему о своей беременности. Но она не особенно переживала его моментальный и категорический разрыв с ней из-за беременности, к тому времени она уже закончила университет, у нее была хорошая работа, она уже была экономистом с опытом работы.
Да и сейчас у нее была прекрасная работа: всего три дня в неделю, а все остальное время она работала на дому. Была у нее и квартира. Жила она в ней еще с прабабушкой, которая ей эту квартиру и завещала, так как только она, Ирина, ухаживала за ней последние семь лет. Бабушка безоговорочно поддержала внучку в решении родить ребенка и забыть о его отце, к тому же это было совсем нетрудно, так как обида и предательство вытеснили из сердца Ирины всю любовь, оставив ей только чувство любви к будущему ребенку.
Когда, точно в срок, появилась ее новая любовь по имени Матвей, так звали ее прадедушку, а бабуля очень хотела перед смертью повторять имя любимого ею человека, Ирина была на седьмом небе от счастья. Бабушка, словно чувствуя, что нужна им обоим, не торопилась оставлять их одних на белом свете. Она умерла в 89 лет, когда Матвейке исполнилось пять лет. Умерла во сне, словно насладившись этой своей новой любовью и оставив их вдвоем.
Остальные родственники Ирины уехали много лет назад на постоянное место жительство в Германию, но она слишком любила свою прабабушку, чтобы оставить ее совсем одну. Да и сама она не хотела никуда уезжать, у нее здесь, в родном городе, были друзья, одноклассники, а за месяц до отъезда родителей ей как раз исполнилось восемнадцать, и она уже могла принимать любые решения самостоятельно. Вот и приняла она, как ей казалось, единственно правильное решение – остаться.
– А может права Антонина Павловна, может наша сегодняшняя встреча действительно перст Божий, как когда-то говорила покойная бабушка, но что-то мне подсказывает, что и для Леши она тоже будет судьбоносной…
Вскоре и она уснула.
Утром, приготовив завтрак, Ирина не стала будить сына, а собралась к Антонине Павловне. Ключ от своей квартиры хозяйка дала Ирине еще до болезни:
– Возьми, Ирочка, вдруг мне плохо станет, а открыть дверь не смогу, а я тогда тебе позвоню, и ты сразу придешь, – говорила Ирине Антонина Павловна.
Так на самом деле и произошло. В тот день, когда Антонине Павловне стало плохо, то она сразу позвонила Ирине и попросила вызвать Скорую. Ирина тут же ее вызвала, и сразу же побежала к ним, чтобы самой дождаться Скорую. А потом, когда хозяйку забрали на две недели в больницу, она все это время жила на два дома, правда все то время, когда не было Антонины Павловны, Ирина ночевала вместе с Алешей, так как он очень боялся оставаться один.
А днем, особенно в выходные, или когда Матвей был дома, Алеша находился у них, так им было удобно, ведь их квартиры были рядом. И они вдвоем занимались чтением и счетом. Алеше это очень нравилось. Чаще всего невеселый, он в такие часы оживлялся, и с удовольствием учился. Но больше всего он любил учить стихи и быстро их запоминал. Тогда Матвей радовался:
– Мама, ну какой Алеша молодец, он уже может сразу во второй класс пойти.
Утром она встала рано. Сын еще спал, и Ирина не стала его будить.
– А ведь Алешу скоро пора в школу оформлять, и начинать учиться на подготовительных занятиях.– вдруг подумалось Ирине, – а мы-то с Антониной Павловной совсем забыли про это, скорее бы бабе Тоне разрешили встать, ведь в этом деле я не помощник, я только сопровождать ее могу.
А сейчас, выходя из их квартиры, она тихонько открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку, закрыв свою квартиру на ключ, подумав о том, что вдруг она надолго задержится, а Матвей еще спит.
Зато Алеша и бабушка Тоня уже проснулись:
– Ой, Ирочка, я про школу-то, про школу совсем забыла.
– Я сама только что об этом думала, как только вы поднимитесь на ноги мы сразу пойдем оформлять Алешу в школу и отдавать его на подготовительные занятия , но я думаю, что начнутся они еще не сразу, насколько я помню только после новогодних каникул, но отдавать надо обязательно. Надеюсь, что они будут на первом этаже.
– И еще, голубушка, – как-то виновато сказала бабушка, – вот тебе бумажка, это заявление, мне тут добрые люди посоветовали написать ее. А я все тянула и тянула, ведь надо и твое согласие тоже. А вдруг ты не захочешь такую обузу на себя брать.
– Ира, – вдруг торжественно произнесла бабушка, – когда я умру, мой сын Алешу никогда не возьмет к себе, это я точно знаю.
Ее голос дрожал от волнения. Ирине казалось, что соседка сейчас расплачется.
– А ты, ты, Ирина, можешь его взять себе? – с мольбой спросила она, – возьми, пожалуйста, возьми Алешу. Я как представлю, что его заберут, да еще не в детский дом, а в какой-нибудь дом инвалидов, где и взрослые, и дети, то мне кажется, что он, мой мальчик, не выдержит такой жизни.
– Ну не надо себя хоронить, все будет хорошо. Алешу и я в детском доме хочу видеть, поэтому я готова его усыновить.
– Спасибо тебе, милая, вот тебе значит моя бумага, в ней я написала, что только тебя я хочу увидеть в качестве опекуна своего внука Алексея.
– Но бумагу я спрячу, – сказала Ирина, – пусть лежит, это хорошо, что вы, Антонина Павловна, заранее обо всем позаботились, но давайте пока забудем об этой бумажке до восемнадцатилетия Алеши.
Та засмеялась:
– Ну что-то подобное я и ожидала от тебя услышать, только с возрастом ты все же переборщила.
– Отчего же, люди и до ста лет доживают. И даже с более серьезными болезнями, чем у вас. Ну а сейчас я пошла домой, дела домашние никто не отменял, а потом поговорим с вами о новых опекунах.
– Каких опекунах? – удивилась Антонина Павловна.
– Пока секрет, – засмеялась Ирина и отправилась домой.
Она суетилась на кухне, ведь готовила она на две семьи, хоть и небольшие, а сама думала о том мужчине, с которым познакомилась так неожиданно. Все годы, прошедшие с рождения Матвея, она запрещала себе отвлекаться от воспитания сына, да и, честно говоря не один мужчина ни разу за эти годы не привлек ее внимания, хотя многие и набивались к ней в женихи, но Ирина ни с кем не шла “на контакт”. Тем более сейчас, когда Матвей уже достаточно взрослый парень и вряд ли пустит в их жизнь еще одного “предателя”, сказал он как-то матери, имея в виду своего отца, которого никогда в жизни не видел. Да им и вдвоем было хорошо.
Возможно, если бы сын хоть чуть-чуть с ним общался, он по-другому бы относился к нему, но этого не случилось, и на его счастье не случится, он вряд ли когда-либо столкнется с ним. Из родного города тот уехал давно, а своим родителям вряд ли сообщил о том, что у него будет ребенок. Она видела их только однажды, но узнать их вряд ли бы смогла, также как и они ее, поэтому она спокойно жила, не боясь встретиться с его родителями.
– Ой, ну что я вспоминаю о том, что давным-давно надо забыть, – думала Ирина, возвращаясь мыслями к Саше, – интересно, а почему он один, что случилось с мамой Наташи, наверное, какая-то трагедия в их жизни произошла.
А совсем неподалеку от них, также на кухне готовили себе завтрак Наташа и ее папа. Наташа уже который день пела дифирамбы тете Ире, а после их знакомства в кафе просто не переставала о них с Матвеем говорить.
– Пап, ты знаешь какая она умная, она всех композиторов знает.
– Дочь этого не может быть, их слишком много, – с легкой иронией произнес отец.
– Ну самых известных.
– Самых известных и я знаю.
– А ты знаешь, кто такой Мариус Петипа, – решила Наташа проверить его эрудицию, хотя только недавно подслушала информацию о нем, источником этой информации была, как обычно, Ирина.
Неожиданно отец ответил:
– Знаю, русский балетмейстер французского происхождения.
– Ух ты, какой умный, – сказала Наташа и продолжила дальше, – а кто тогда Станиславский, правда я забыла как его зовут.
И отец ответил:
– Константин Станиславский очень знаменитый театральный деятель, а также актер, режиссер, педагог и реформатор театра, он создал свою собственную систему обучения актерскому мастерству, по этой его системе учатся сейчас не только наши актеры, но и актеры со всего мира.
– Ой, папка, какой ты умный, А еще они как-то говорили про художницу Надю Рушеву, найди мне ее в интернете, пожалуйста, Матвей в разговоре с мамой сказал, что она умерла совсем-совсем молодой. А еще он сказал, что она никогда ничего не исправляла в своих рисунках.
– Сейчас поедим и я тебе найду. Про нее я, увы, ничего не знаю.
– Ну вот, а тетя Ира знает, – восторженно сказала Наташа, – она такая умная и добрая. Мне и Матвей нравится, и Алеша, он у них такой любопытный, столько вопросов им задает.
Вскоре Наташа сделала домашнюю работу по математике, так как по остальным предметам уроки она уже сделала днем. И они с отцом начали искать сначала информацию о Константине Станиславском и о Мариусе Петипа. А потом, прочитав информацию о них, они почти до полночи смотрели рисунки Нади Рушевой, оба они были в полном восхищении. А Наташа даже всплакнула, так жалко ей было юную художницу.
Александр Дмитриевич тоже был рад их знакомству с Ириной и Матвеем, слезам дочери и ее сочувствию маленькому Алеше. Уже лежа в постели, он восстанавливал в памяти то недолгое общение с Ириной и Матвеем:
– Пока действительно общение было недолгим, но я обязательно продолжу наше знакомство, – думал Саша.
Отчего-то вспомнилась ему и его короткая семейная жизнь. Саша с чувством неприязни подумал о своей легкомысленной жене, с которой он разошелся всего четыре года назад, хотя не видел ее с того самого момента, когда она, возвратившись из роддома, оставила ему Наташу и утром снова укатила покорять Москву. Саша с женой свою семейную жизнь начинали именно в Москве, а жили на съемной квартире. И Альбина, которая закончила актерское отделение местного университет культуры и искусств, пыталась пристроиться хоть куда-нибудь, она постоянно искала кастинги и несколько раз участвовала в пробах. Один раз ее даже взяли на крохотную роль.
Благодарю моих благодарных читателей за лайки и комментарии, я рада, что вы со мной, желаю вам, мои дорогие, доброго здоровья и счастья!
Читайте и другие мои рассказы:
Хрупкое право на жизнь