В общем, давно это было, я еще пацаном был. Хутор Верхний Краснодарского края. Дед этот и тогда уже дедом был и жил с семьёй он через три дома от нас….
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZjetmHBEx0vu6vXF)
И зимой как-то, помню, сильный переполох случился – дед пропал. В одних кальсонах среди ночи вышел в уборную и как в воду канул. Весь хутор на ушах стоял, всё в округе перерыли – нет деда…
А через год он объявился. Долго сын с невесткой объясняли и убеждали ветерана, что он отсутствовал год неизвестно где. Дед никак не хотел и не мог поверить очевидному до тех пор, пока не приехал участковый, который подтвердил:
- Да, Назар Трофимович, всё верно. Вы отсутствовали с прошлого года. Ваш сын из колхозной конторы позвонил, вызвал меня среди ночи, объяснил, что вас похитили инопланетяне. Я, кончено, посмеялся и пригрозил ему арестом на пятнадцать суток за хулиганство. Но трезвый он был, по голосу-то слышно. А живу не далеко я, вы знаете, решил подъехать и убедиться. До сих пор не понимаю, как такое могло быть... Подтвердился звонок-то его, ну не про инопланетян конечно, а то, что пропали вы неизвестно куда. Я всё запротоколировал, сфотографировал, записал. В общем, феномен и полтергейст какой-то. Помните какая погода была в то время?
Дед, подумав, кивнул:
- Снег лежал...
- Вот именно, снег! И хоть потоптались тут домочадцы вас шукая, я всё же в подробностях рассмотрел весь двор. В общем, ваши следы ведут от крыльца до туалета и... всё! Обратно ваших следов нет. Мы осмотрели всё вокруг, и в огороде никаких следов, и у калитки, и на улице… Их попросту не было совсем! Окурок был. Вы же махорку курите? Вот, свежий «чинарик» лежал, а вас нет. Исчезли, испарились, пропали. Пёс ваш скулил и из конуры вылезать не желал, испугало его что-то сильно. Я в мистику и зелёных человечком там всяких не верю, по должности не положено. Исчез человек и, значит, меры надо принимать, разыскивать. А как? Крыльев у вас нету, это противоестественно, ходули тоже отметаются, не молоды, да и на шутника не похожи. Опять же следы, хоть и малозаметные, но остались бы. Даже если предположить невероятное и вы исхитрились не оставить следов, то пешком далеко не ушли бы в исподнем да калошах на босу ногу. Машин у хуторских жителей только четыре штуки, а лошади на ферме за девять километров. Я перепроверял, беседовал, никто и никуда ночью не выезжал, совершенно точно. На посту ГАИ подтвердили, что от хутора только в пять утра трактор повез доярок, на ферму. Озадачен до сих пор я, не знаю, что и сказать. Вот такой компот нарисовался. В райотделе из меня посмешище сделали, никто верить не хотел. Но я же всё официально зафиксировал, сфотографировал, посмотрело начальство, удивились. Вызвали профессора из университета, но он с научной точки зрения тоже ничего определённого не сказал, феномен мол и загадка. Назар Трофимыч, миленький, ну напрягитесь, может что-то вспомните, где же пропадали столько времени?
- Нет... нигде я не был. Фелшэра спроси, таблетки прописал он, кишечник у меня. В тувалете сидел...
- Целый год, и никто не видел?
Дед вздохнул, неопределённо пожал плечами и ничего не ответил. Да и не мог он ничего ответить, так как находился в состоянии прострации. И не мудрено, в солидном возрасте попасть в такую нелепую ситуацию, врагу не пожелаешь.
От всего услышанного он был в шоковом состоянии и, это еще мягко выражаясь. В голове никак не укладывалось происшедшее. Казалось что это какая-то ошибка или злая шутка, но... нет. Участковый-мужик солидный и при исполнении, шутить не позволит ни себе, ни окружающим.
Опять же карточки на столе разложены, следы его сфотографированы от калош, туалет... Собака опять же, дед явно видел веселого и жизнерадостного Жучка, а теперь нет его, издох, как говорят пол года назад...
Прошло какое-то время, внешне дед совершенно не изменился. Всё так же чесались и ныли на погоду раны, но артрит потихоньку ослаб и уже не донимал тягучей и ноющей болью в суставах. Но только задумчив стал дед Назар, не было уже в нём той весёлости, шуток и сарказма.
И как не ломал он голову, так и смог понять, что же такое произошло с ним. Как будто чья-то злая рука попросту вычеркнула этот год из жизни, не оставив в памяти даже намёка на это безобразие.
На неосторожный вопрос шутника в сельмаге, мол как там на Марсе, куда летал с зелёными человечками, дед так зыркнул из-под кустистых бровей, что шутить на эту тему ни у кого больше желания не возникало.
Шли годы, со временем история подзабылась. Внуки разъехались по городам. Состарился и мирно отошел в мир иной сын Василий, ненамного пережила его и невестка, но не старел дед совершенно, по-прежнему был крепок душей и телом, как будто застряв в своём времени. Чувствовал он себя вполне сносно и хворобы его теперь обходили стороной.
Со временем он и вовсе позабыл дорогу к деревенскому фельдшеру. Это тоже было загадкой без ответа. То ли так на него подействовала та ситуация, то ли действительно побывал он где-то, о чём не осталось следа в памяти. Не знал причин он своего долголетия и отменного здоровья и старался не задумываться об этом.
Жил тихой и однообразной сельской жизнью. Сажал огород, управлялся с немудрёным хозяйством, но делал всё на автомате по привычке, чувствовал, что нет теперь у него никакой привязанности к родному дому.
Да и в хуторе теперь ни с кем близко не общался, поэтому и прослыл бирюком нелюдимым. Народ не любит неизвестности и, за глаза злые языки называли его колдуном. Но не был колдуном он, а был простым и глубоко несчастным человеком.
И вот в один погожий день заколотил он окна своей старой хатёнки и, ни с кем не прощаясь ушёл в неизвестность…
* * *
- Фантастика! Не сортир, а машина времени. И что, это на самом деле было?
- Не знаю. В семьдесят девятом меня в армию призвали, потом в Москву перебрался и, как-то всё забылось. Но изредка всплывала информация, переписывался с друзьями они новостями делились, и про деда Назара писали, всё же местная знаменитость.
- Дела-а, история с геометрией… А сейчас ты его узнал?
- Да, он это, у меня хорошая память на лица, Пашка не даст соврать, - кивнул я на друга. - Тем более соседом был и такая нашумевшая история.
- Так какого хрена мОзги нам морочишь? Подойди поздоровайся, вспомните родные места! Деду приятно будет. Чего мудрить, не понимаю, - засуетился Игорь.
- Не-е ребяты, не всё так просто. Тут чертовщина какая-то, я же говорил, он не из-ме-нил-ся… от слова СОВСЕМ! А теперь прикиньте, сколько ему сейчас должно быть лет, если воевал он ещё в Гражданскую! Я совсем мальцом был и помню, он, если лишку на грудь примет, так давай вспоминать, как шашкой махал, да за батькой Махно по степям гонялся.
- Так, погоди-ка… Гражданская война у нас закончилась?…
- В начале двадцатых прошлого века, - блеснул эрудицией Рыжов.
- Ни фига себе! Тогда может быть не он это, а очень похожий человек. Бывает же такое? - недоумевал Игорь.
- Бывает… Вот я и думаю, у кого бы так осторожно узнать про него. Откуда появился, давно ли тут работает, где обитает? Ну, как бы, живёт себе и живёт, но ведь жутко интересно!
- Так у священника и узнаем… Вот в баньке попаримся, а завтра и побеседуем с отцом Виктором. Разберёмся с твоим соседом, ерунда. Сам же убеждал, что любое непонятное и заумное с виду имеет свои объяснения, вот как с колокольным звоном на озере…
- Да-а-а… чувствую, гидрокостюмом тут не обойдёшься, и занырнуть в глубину прошлого века будет непросто…
Вечером распаренные уставшие и довольные, сидели мы за большим столом. Хозяйка светилась счастьем, всё норовила подложить внуку в тарелку что-нибудь повкуснее. Игорь перед нами стеснялся, краснел, но было заметно, что приятно ему такое внимание.
Алла, посидев немного ушла спать в другую комнату, а мы пили чай и вели неспешную беседу. Монотонное тиканье настенных ходиков навевали спокойствие и умиротворение, какого не испытываешь в большом и суетном городе.
За приоткрытым окном где-то вдалеке раздавался звук лягушачьего хора, а неподалёку в густых кустах сирени пощелкивал на все лады соловей. И тут Игорь спросил:
- Бабуль, а скажи-ка нам, что за человек в нашей церкви трудится? Пару лет назад я был здесь, но кажется не было у батюшки помощников.
- Не было не было, так и есть. Но аккурат года два назад и прибился к церкви странник этот. Серьёзный мужчина, молчаливый и работящий. И табака не курит, и горькую не пьёт, а таких нонче редко встретишь. Батюшка-то наш, отец Виктор, совсем умаялся, он в приходе у нас почитай уже лет сорок служит. Всё сам да сам, церква-то у нас старинная, уход за ней нужен. Вот он всё своими руками и чинит и красит, да немощен стал, годы берут своё. А тут, будто Бог послал, человек этот объявился. Откуда пришеёл, куда направлялся, неведомо. А у нас же беда приключилась, икону-то благодатную, ту что в озере выплыла несколько лет назад, святотатцы выкрали. Ночью, ага, вот такая напасть. И поостеречься бы батюшке случайных людишек, но гнать пришлого не стал. Чувствует всё же, что человек тот основательный и честный.
- Так это правда? Ну, что монастырь стоял да провалился, а потом икона всплыла? - удивляюсь я.
- Истинная правда, вот те крест. Да об том почитай все в округе знают. И другую икону, что исстари в церкви нашей висела, тоже лихие людишки покрали. Креста на них нет, ни сраму ни совести. И Бог за то их покарает… Да вы к чему это спрашиваете-то? Заболталась я, бабка старая, вам и слова-то не вставить.
- Да вот, человек этот как будто знаком, Юра видел его где-то… очень давно, - не стал вдаваться в подробности Игорь.
- Вона как, - удивилась старушка и, вспомнив, всплеснула руками, - так ить он же у Маньки, соседки моей квартирует! Вот повезло-то бабе на старости лет, вдовая она, а постоялец по хозяйству помощник знатный, она и денег-то с него не берёт за постой, потому как отец Виктор о том просил. Молчун он, а как что скажет, так сразу и не поймёшь. Разговор-то у него совсем не нашенский, странный такой говор, но с виду русский он, не бусурман какой, и видела я, молится он в церкви, стало быть - крещённый, нашей веры православной. Да и не часто говорит он, молчит всё больше. А где же ты его видел-то? Может сродственники потеряли да ищут его горемычного, он же совсем ничегошеньки не помнит об себе.
- Как это - не помнит? У него что, амнезия?
- Ну, кака там ам-не-зяя - не знаю, только не рассказывает он про себя, как ни пытала его Манефа, отмалчивается али, говорит, не помню.
- Пообщаться бы с ним.
- Так поздно уже, вот утречком и покалякаете. Маняша рано встаёт, пока корову-то подоит, глядь – а он уже и на ногах...
Но утра ждать не пришлось. Решив покурить перед сном я вышел на улицу, присел на лавочке у забора и уставился в усыпанное яркими звёздами небо.
- Похож, - хриплый голос справа заставил непроизвольно вздрогнуть, - ох и шибко похож ты на Егорыча, батьку твоего. Слева присел старик...
- Кхм… З-здрасти, дядько Назар, - поздоровался я совсем как там, на далёкой Кубани, почувствовав себя босоногим пацаном застигнутым хозяином на соседском огороде.
- Здаров… Бачив, шо и ты меня признал… там, у церкви.
- Признал, да не поверил сразу. Как вы?
- Та ничЁго… живу ось, помалёху. Батька здоров ли?
- Помэр…
- Ну-да, ну-да… - грустно покивал головой старик. - А тебе сколь годков зараз?..
- Да за сорок уж, много лет прошло.
- Много, - опять вздохнул дед, - Як там хутор, давно был?
- Давно, лет десять назад мимо проезжал - заехал. Стоит хутор. Асфальт везде, лохматый курган у реки срыли, много чего интересного нашли археологи. А мельню, та шо за греблей - снесли. Заику Василь Ильича и Спивака Миколу, соседа вашего, давно уж схоронили, да и… многих уже нету. В хате вашей беженцы какие-то живут, председатель разрешил им…
- Нехай соби живут, я вже не вернусь… пустое это, прошлое… суета-сует.
Мы молчали, думая каждый о своём. Я представил какая пропасть разделяет наши годы и, зажмурившись помотал головой. «Это какой-то бред! Сон! Небылица! Такого не может быть, потому что не может быть никогда!» - вопила во мне Логика.
«Да? Не может быть? А ты посмотри кто сидит рядом с тобой на лавочке?» - ехидно ухмылялась Реальность.
Я никак не мог понять, как вообще такое возможно? Ведь этот человек родился ещё в позапрошлом веке! Сколько же информации может содержать его память… если помнит, конечно. Но помнит старик, наверняка.
О многом хотелось спросить деда Назара но, вот сейчас, в этот момент, от волнения все вопросы куда-то испарились… Дед понимал это, и, обернувшись – подбодрил:
- Мабудь шо спытать хошь? Ты, Юрок, не робей, спрашивай.
- Как же вы… столько лет, один? Ушли и пропали…
- Да ось та беда меня держит на этом свете. А яка в том нужда – не розумию. Як ушёл так и мотыляюсь по свету. Много хде был, и усё влечёт кудай-то, чую, а зрозумить ни як нэ можу. То в одном месте поживу годков пьять, то в другом, и знов кудай-то тянет… Ось зараз при церкви, тихо мисто, покойно тут... И при деле и люди добры, хозяйка тильки пытае – хто я, да звидки иду. Так то баба, вони уси таки… А друзям скажи – обознался, похожего устренул, негоже коли прознают, що да як…
- Диду, так я вчора вже рассказал им всё!
- В таку историю тяжко поверить. Сказка она и есть сказка… Споминается хутор наш… хорошо там было… Заспиваємо? Потихеньку… - и он тихо-тихо запел:
Несе Галя воду, коромысло гнеться
За нею Иванко, як барвинок въется.
Галю, моя Галю, дай води напыться.
Ти ж така хороша, дай хоч подывыться.
Дедову жену звали Галиной это я знал, и понял, как тоскует его душа по тем еще, старым временам и, тихо-тихо стал подпевать:
- Вода у ставочку, скильки хоч напийся,
Я буду в садочку, прийды подывыся.
- Прыйшов у садочок, зозуля кувала,
А ты ж мене, Галю, та й не шанувала…
Голос старика прервался, послышались едва сдерживаемые всхлипы… Я замолчал, не зная, что делать и какими словами утешить деда Назара, и не придумав ничего лучше – затянул:
- Роспрягайте, хлопцы, конэй,
Та й лягайтэ спочивать,
А я пиду в сад зэлэный,
В сад крыныченьку копать
Дед шумно высморкался и шепотом подхватил:
Копав, копав крыныченьку
У зэлэном у саду,
Чи нэ выйдэ дивчинонька
Рано-вранци по воду.
Выйшла, выйшла дивчинонька
Рано - вранци воду брать,
А за нэю козаченько
Вэдэ коня напувать...
- Ты верно читал Шолохова - «Тихий Дон»? - неожиданно прервав песню, спросил Назар, - я утвердительно кивнул в ответ, - так вот, той роман хучь и выдумка, но таких историй было много и взаправду. Красные, белые, анархисты, юнкера, банды всяки… много крови тогда было. А в голове сумбур и каша, кто правый, хто нет - не разобрать простому человеку. Кажный старалси по совести жить, як она ему подсказует. Вот и я: за свободу, равенство, братство. А когда в один день подо мной третьего коня убили, я в эту церкву зайшол, мы тут недалече лагерем стояли. Богу помолился, свечу поставил, и подсказало мне что-то: жить долго буду. Но, не чаял даже, шо такой тяжкой и долгой жизнь окажется…
Вернулся домой, а там всё в раззоре. Как-то помалёху стал обживаться, а тут коллективизация, всё шо мало-мальски нажил - в распыл, то есть у колхоз забрали. Ох и смутное время настало. Хто-то за вилы хватався, бунтовать пытался - тех нет уже давно, в труху перемолола власть советов. Я как-то уцелел, терпеть старался, потому как всяка власть от Бога...
Потом Германцы напали, опять война, кровь, слёзы... Много чего было, всего и не упомнить.
Долго сидели мы с дедом. Вспоминали родных и знакомых, разговаривали о прошлом. Чувствовалось, что оттаивает он, не сдерживаясь говорил на родном кубанском наречии, открывал душу.
Неизвестность и вечный страх отступали, и словно ледяной панцирь спал с его груди. Он со смехом припомнил, как рыбача с лодки наблюдал картину моей маленькой трагедии. Тогда утром от моего трактора отцепилась тележка, и под суматошный визг сидящих в ней доярок, она съехала в реку. Скорость у старенького эмтэзе небольшая, и никто не пострадал, но от женщин я много чего узнал о себе нового.
Я же вспомнил, как дед Назар в пятницу вечером пригнав стадо коров, решил попариться в общественной бане. День был субботний, мужской по расписанию, всё нормально. В предбаннике тускло светила одна лампочка, да и подслеповат он был уже, не рассмотрел, что за одежа висит в на вешалке, и в полной уверенности, что в мыльной мужики… вваливается внутрь.
Что тут началось! Крики, визги, возмущенные вопли, смех... и сконфуженный дед Назар выскакивает оттуда как ошпаренный прикрываясь веником. Оказалось, бабы приехав с поля и видя что баня пустует, решили искупаться по быстрому.
Хлопая крыльями на забор грузно взгромоздился ярко-красный петух. Поквохтал немного прочищая горло, и зычно заорал на всё село. Склонив гребень набок покосился на людей ожидая оваций, рукоплесканий не последовало.
Петух недовольно потряс головой, подумал что одного раза недостаточно и, захлопав крыльями заорал снова, от всей души извещая о начале нового дня. Но и без него было видно, как над лесом занимается заря. Ещё немного и солнце предстанет во всей красе, раскроются лепестки цветов и закружат над ними трудолюбивые пчёлы.
Где-то затявкала собака, громыхнуло ведро, скрипнула калитка и протяжно замычала корова. Как и много веков назад, жизнь расцветала с первыми лучами солнца.
Назар Трофимович, понимая что пора расставаться загрустил, смахнул набежавшую слезу и, махнув рукой решительно поднялся.
- Ну, бывай, Юрко! Памятуй що я тоби наказал: сказка… всё то шо було - ярка та красива сказка. А я шибко схож с твоим знайомым… Жизня така штука... мабудь ще свидимся, ступай соби с Богом…(2)*
Рукопожатие его мозолистой ладони было крепким, как будто и не было у него за плечами нескончаемо долгой жизни.
Э П И Л О Г
Неделя еще не закончилась, а мы уже возвращались в Москву. Как обычно бывает, звонок руководства выдернул из приятного безделья строгим голосом полковника Симонова озвучившего приказ: "срочно вернуться к трудовым будням". А приказы, как известно, не обсуждаются.
Игорь с Аллой остались в Дедово, а мы ехали домой мечтая о возвращении в эти красивые места. Быть может я застану ещё на месте деда Назара, хотелось надеяться, что не сорвёт его с места этот таинственный зов. Летняя ночь оказалась такой короткой, и расспросить о многом я так и не успел…
Справа мелькнул указатель «Ожерелки». Здесь на окраине села, погиб наш друг Деменчук Иван. Я надавил клаксон отдавая дань памяти нашему сослуживцу. Рыжов, невидящим взором смотрел вперёд, вспоминая. Но вот он встряхнул головой отгоняя грустные мысли, и тяжело вздохнув – закурил.
До Москвы оставалось чуть меньше сотни вёрст… Москва – Муром – Дедово…»
(1)* - Эта история вполне реальна, хоть и выглядит на первый взгляд фантастикой.
(2)* - Диалектика глубинки Краснодарского края очень схожа со старо украинским языком…
Юрий Воякин (продолжение следует)
