Последние данные генетики и нейробиологии указывают на сложность и неоднозначность взаимосвязи генов и поведения.
Генотип определяет не поведение как таковое, а скорее общее принципы построения нейронных контуров, отвечающих за обработку поступающей информации и принятие решений, причем эти «вычислительные устройства» – нейронные сети способны к обучению и постоянно перестраиваются в течение жизни. Отсутствие однозначного соответствия между генами и поведением вовсе не противоречит тому факту, что определенные мутации могут менять поведение вполне определенным образом.
Необходимо помнить, что каждый поведенческий признак определяется огромным множеством генов, работающих согласованно. Например, если обнаруживается, что мутация в каком-то гене приводит к потере дара речи, это не значит, что «ученые открыли ген речи». Это значит, что они открыли ген, который наряду с множеством других генов необходим для нормального развития нейронных структур, благодаря которым человек может научиться разговаривать.
Уже сейчас понятно, что нюансы общественной жизни влияют на работу сотен генов и могут приводить к активизации сложных и многоуровневых «генных сетей».
Взаимоотношения с сородичами могут приводить и к долговременным устойчивым изменениям экспрессии генов в мозге, причем эти изменения могут даже передаваться из поколения в поколение. Однако данное явление основано на эпигенетических модификациях ДНК, например на метилировании промоторов (участки ДНК, отвественные за посадку фермента РНК-полимеразы, которая считывает ген и передаёт информацию в виде матричной РНК в рибосомы), что приводит к долговременному изменению экспрессии генов.
Было замечено, что если крыса-мать очень заботлива по отношению к своим детям, часто их вылизывает и всячески оберегает, то и её дочери, скорее всего, будут такими же заботливыми матерями. Сначала думали, что этот признак предопределен генетически и наследуется обычным образом, потом решили, что признак передаётся от родителей к потомкам путем обучения. Однако обе эти версии оказались неверными. В данном случае работает эпигенетический механизм: частые контакты с матерью приводят к метилированию промоторов определенных генов в мозге крысят, кодирующих рецепторы, от которых зависит реакция нейронов на некоторые гормоны (половой гормон эстроген и гормоны стресса – глюкокортикоиды).
Представляете, как рано мы должны начинать воспитывать наших детей?! Не потакать капризам, а повторять и закреплять, что хотим получать в будущем. Но как и что закрепится? Пока мы не знаем, потому что не понимаем значимости определенных типов поведения. Думается, это только верхушка айсберга.
Ведь знание таблицы умножения вряд ли закрепится эпигенетически, и уж хоть тут тресни, если ваша мама знала много стихов Пушкина, её детям всё равно придётся их учить, потому что с точки зрения биологической эволюции это не значимо, чтобы задействовать генетические сети.
Зато, такие феномены, как передающиеся из рода в род способности к интуиции, скорости реакции, предчувствии опасности, и подобному наследуются, видимо, эпигенетически. Здесь невольно подумаешь о потомственных ведьмах и тому подобном.
Таким образом, уже доказано, что существуют весьма сложные и иногда во многом похожие друг на друга системы взаимодействий между генами, их экспрессией, эпигенетическими модификациями, работой нервной системы, поведением и общественными отношениями у самых разных групп животных, характеризующихся сходным специальным поведением.
Уже пришло время, когда мы понимаем, какими опасными знаниями обладает генетика. Оружие просто убивает, а знания такого рода могут порабощать. Могу привести интересный пример.
Политологи разработали модели, учитывающие поведение людей во время выборов. Однако все модели могут объяснить не более трети наблюдаемой вариабельности поведения людей вовремя выборов, а ведь остальные две трети определяются нейробиологией и генетикой. Убедительные доказательства наследуемости политических убеждений, а также других важных личностных характеристик, влияющих на политическое и экономическое поведение, удалось получить в последние 5 лет в ходе изучения близнецов. Удалось найти ряд корреляций между политическими взглядами и аллельными вариантами гена дофамина.
Политическое мышление, по-видимому, является одним из важнейших аспектов социального интеллекта. В повседневной жизни нам постоянно приходится решать задачи «политического» характера: кому можно доверять, как вести себя с разными людьми в зависимости от их положения в общественной иерархии; как повысить свой собственный статус в этой иерархии; с кем заключить альянс и против кого. Нейробиологические исследования показали, что при решении подобных задач возбуждаются те же самые участки мозга, что и при обдумывании глобальных политических проблем, вынесении суждений о том или ином политическом деятеле, партии и т.п.
У людей, разбирающихся в политике, используются для генерации политических суждений одни и те же «социально-ориентированные» участки мозга. Если же попросить высказаться о национальной политике людей, которые политикой не интересуются, то у них возбуждаются совсем другие участки мозга, которые отвечают за решение абстрактных задач, не связанных с человеческими взаимоотношениями. Следовательно, у них в сознании политические проблемы попадают в разряд «абстрактных», и социально-ориентированные контуры не задействуются.
Крупномасштабные политические проблемы впервые встали перед людьми совсем недавно в эволюционном масштабе времени. Судя по всему, для решения мировых проблем мы используем старые, проверенные генетические и нейронные контуры, которые развились в ходе эволюции для регуляции наших взаимоотношений с соплеменниками в небольших коллективах.
Исследования продолжаются, и мы пока не представляем к чему они нас приведут. Комментируйте, делитесь мнением и наблюдениями – обсудим.
Ещё о влиянии генов на наше поведение:
