11 января Егоров сдал экзамен и поступил в московскую школу милиции, которая через год будет преобразована в среднюю спецшколу с предметами - правоведение и юриспруденция. Он сразу приступил к занятиям, рано уходил, поздно возвращался, и свой единственный выходной день воскресенье проводил на даче у профессора Шахова, как впрочем и будни. Коновалов помнит, как он с обречённым видом посмотрел на него от двери, когда подняв с пола сумку с вещами, на следующий день после экзаменов, уехал с пришедшим за ним профессором пожить на его даче, якобы для работы с экспонатами, которые там хранятся и их тоже, как и все остальные, надо было описать. У Жорки сперва вопросов это не вызвало, но потом, пообщавшись с Антониной, он понял, что они оба что-то недоговаривают, и бояться рассказать.
- Тоня, ты должна познакомиться с девушкой своего брата, я дам тебе её адрес и телефон, - говорил Жорка, сидя рядом с ней в столовой, что была на территории интерната. - Она очень хорошая девушка, а Алёша в Москве бывает только на учёбе. Он совсем про нас всех забыл окончательно... А ты молчишь!.. Я же вижу, что оба что-то скрываете. Уже февраль наступил, скоро весна, и Света переживает, что Алёша даже ей не звонит. Скажи, у него появилась другая девушка? - настаивал Коновалов.
- Ой, Гоша, если бы ты знал, какой трудный вопрос сейчас задаёшь?! Но адрес и телефон этой Светы мне дай, я при случае, позвоню ей, - Тоня сидела одетая в тонкое демисезонное пальто серого цвета и полосатый шарфик, повязанный на голову вместо платка. Лицо её возмужало в сравнении с первым разом, когда он только познакомился с ней, она выглядела старше своих семнадцати лет и ждала осени, когда ей исполнится уже восемнадцать и она сможет сама принимать за себя важные жизненные решения. - Как ты думаешь, - спрашивала она у Жорки, - мне сразу документы во второе педучилище подать, или пойти сперва на курсы воспитателей? Я боюсь, что провалю экзамены в училище, а после курсов туда проще будет поступить.
- Как хочешь, как решишь, так и будет.
- А если курсы, то ты со мной, с такой необразованной, будешь дружить? Ведь ты институт закончил, а я кто?! Не стыдно тебе будет со мной в своей образованной компании появляться?
- Что ты, Тоня?! Да и компании-то никакой нет, просто мои коллеги по работе. А у них жёны, все что ли такие учёные будут, что ты!
- Ладно тогда, я подумаю... сперва надо за десятилетку экзамен сдать и аттестат получить, а там уж видно будет.
Алёшка учился, ездил на полигон вместе с курсантами в Подольское училище, ночевал на даче с Изольдой, мучился угрызениями совести и ждал своего освобождения из плена. Сперва он думал, что всё получиться быстро, но забеременела Шахова только в марте. Как только она почувствовала это и рассказала своим мужчинам, на следующий день Егоров вернулся в общежитие к Жорику, сбросил вещи, затолкав их под кровать, плюхнулся на разобранную койку и накрыл голову подушкой. Когда к нему подошёл Жорка, он вылез из своего мягкого убежища и, не глядя на друга, тихо проговорил:
- Не волнуйся, я переберусь на раскладушку перед сном...
- Ты сюда на долго?
- Не могу с чужими людьми в одной комнате, - ответил на это Алёшка, - мне нельзя сейчас быть одному, хочу у тебя пожить. Не возражаешь?
- Не возражаю... Ты про каких чужих людей-то говоришь?
- Мне дают место в общаге от школы милиции, а я туда не хочу. Понял теперь? Хочу остаться у тебя. Я перелягу сегодня на раскладушку...
- Да, ладно, гостю место, я к ней уже привык, лежи!.. Просто поменяй себе бельё, а то на моём улёгся. Я место занял на кровати, потому что думал, ты уж и не вернёшься больше. - Жорка сел рядом с Егоровым на стул. - Погоди, расскажи, что случилось-то? Ты даже девочек с 8 марта не поздравил. Забыл? Света сама не своя ходит, я был у них в общежитии...
- Не надо, молчи! - Алёшка снова уткнулся носом в подушку. - Я расскажу тебе, только не сейчас... позже.
В комнату неожиданно постучали, вахтёр послал снизу соседа-мальчишку сказать Егорову, что его зовут к телефону.
- Ответь ты, - кивнул Егоров Жорке.
- Нет уж, пойди и разбирайся сам со своими девушками. Я что тебе, громоотвод? - недовольно буркнул Жорка и насупился.
Алёшка спустился вниз и взял у дежурного трубку:
- Я слушаю!
- Алёша, - раздалось на том конце провода. - Ты дома уже, Алёша? Шахов рассказал сегодня, что ты вернулся домой с его дачи... Приедешь к нам в выходной? Эва тоже ждёт тебя, мы вместе пойдём на спектакль, билеты уже купили, - Светлана волновалась, голос её дрожал, это было слышно даже в трубке телефона.
- Нет, я никуда не пойду, Света, - низким басом ответил Егоров и на несколько секунд замолчал. - Нам не надо больше встречаться, отпусти меня из своих мыслей, Светлана. Забудь меня. Пусть у тебя будет всё хорошо... Будь счастлива!
Он грохнул трубкой по телефону и, крепко ухватившись за поручень, стал тяжело с одышкой подниматься к себе на этаж.
После этого телефонного разговора, Светлана сидела отрешённо за столом, пока в комнату не вошла из гладильной Эва.
- Что ты? - спросила она, заметив яркий лихорадочный румянец на щеках подруги. - Поговорила с Алёшей?
Светлана кивнула в ответ, но не произнесла ни слова. Она медленно поднялась, вытащила из тумбочки полотенце и чистое бельё:
- Я пойду в душ, пока народу мало... Что-то мне жарко, хочу освежиться.
- Да, я шла мимо ванной, там нет никого, иди, - Эва вытащила из шкафчика глубокую обливную миску. - А я пока пойду в кухню, пожарю капусту с фаршем. Анна из 202 комнаты, принесла хороший куриный фарш... Ты ведь знаешь, она практику проходит в продуктовом магазине. Сегодня у нас будет вкусный ужин.
- Хорошо, - Зольникова вышла в коридор и отправилась в душевую.
Она открыла воду и долго стояла там под тугими струями, густо намылив голову жидким мылом. Пена текла по ногам, скользила по её белой коже, лезла в глаза, вызывая щипание и жжение. Света лихорадочно смывала её, давила на веки, всхлипывала, задыхаясь и давясь солёной от мыла водой... Когда она выключила воду и завернулась в полотенце, грудь продолжала клокотать и вздыматься, глаза щипало сильнее, она растирала веки до красноты. Когда вышла в притолку, где лежали на стульчике вещи, руки не послушались. Она схватилась ими за лицо, опустилась в угол, выложенный бежевой плиткой, прижалась голой спиной к влажной холодной стенке и зарыдала во весь голос, всхлипывая и дрожа всем телом. Её истерику услышали девушки из гладильной, и вошли в душевую. Потом они прибежали в кухню за Эвой:
- У Светки истерика, не можем успокоить. Она вся сжалась и сидит там раздетая в душевой. Не можем поднять...
Эва бросила кухонное полотенце на тумбочку и помчалась за девушками.
Света рыдала и не могла успокоиться, закрывая лицо ладонями, зажимая руками побледневшие губы. Она дрожала в мокром полотенце рядом с разбросанными вещами.
- Света, ты что?! - Эва подскочила к ней и стала поднимать. Девушки помогли, они все вместе привели замотанную в полотенце Светлану в её комнату и уложили на постель.
Зольникова успокоилась быстро, попав к себе. Она обвела глазами своих соседок и остановила взгляд на испуганной Эве. Слова не получались, она всхлипывала и давилась ими, но уже не дрожала и не кричала в голос во время плача. Мысли плавали и не давались, они путались и плели кружева вокруг головы, чувства все опустились вниз, они как струны играли на оголённых нервах и больно дёргали за сердце. Ей предстояло теперь нелёгкое понимание всей сути произошедшего и тяжёлая бессонная ночь ожидала её в этой тревожной, по-весеннему звонкой атмосфере.
Она сидела у окна в темноте, не зажигая ночника, стараясь никого не разбудить. За стеклом бушевала мартовская ночь. Голые ветви ещё нераспустившихся деревьев на фоне белёсого ночного неба ярко-светящейся огнями столицы, клонились от ветра и стучали по подоконнику. Утром пошёл дождь, смывая с тротуаров и проезжих дорог последние остатки зимы, всю грязь и пыль. Светлана сидела, как неживая, она неподвижно так и провела всю ночь без сна на этом стуле у окна, а когда зазвенел будильник, она бесчувственно посмотрела на стрелки часов, повернула голову к кровати, где спала Эва и резко поднялась на ноги... Голова тут же закружилась, всё поплыло в ярких искрах, в ногах появилась жуткая слабость. Света еле-еле дошла до своей постели и упала в неё, потеряв сознание.
Апрель и май прошли для обоих как пустой сон. Алексей нагружал себя занятиями, чтобы поскорее забыться и уйти мыслями в тот день когда он, наконец, покинет эту суровую столицу. Света - часто встречалась с сестрой Алексея, которая сама нашла её и перед майскими праздниками пригласила на ВДНХ. Она появилась под ручку с Жоркой, которого знала Зольникова и, познакомившись в живую со Светланой, после телефонных звонков, Антонина предложила пойти в кафе-мороженное возле детских аттракционов. И тут случилась смешная вещь, пока они вместе со Светланой заказывали у кассы всякие вкусности, Коновалов сидел один и караулил их общий столик, и тут возникла раскрашенная девица, которая ещё от входа увидела симпатичного молодого человека и тут же уселась рядом с ним. Вернувшаяся к столику Антонина, обнаружила конкурентку и пошла на неё с кулаками.
- А ну-ка, подвинья! - уперев руки в боки, гаркнула Тоня на всё кафе. - Ишь, уселась тут, - Егорова Тоня схватила за шкирку эту девицу, у которой от неожиданности свело скулы, и тряхнула её как следует. Подошедшей Светлане пришлось их разнимать.
- Вы не умеете себя вести, девушка, - пыталась возразить крашеная девица.
- Иди-иди, тоже мне, ещё на моего парня наезжать задумала!.. Я в ревности очень злая и грубая, сдерживать себя не умею! - кричала Тоня.
Жорка смеялся, хватаясь за бока:
- Да, ты без мужа не останешься, Антонина! - говорил он сквозь улыбку. - А я другую жену себе уже и не представляю... Вот и отлично, вот и договорились, - из глаз его текли слёзы от смеха. - Всё, как только тебе в сентябре восемнадцать исполняется, идём в ЗАГС. Вот, Светлана будет свидетелем. Согласна на моё предложение?
- Ещё бы ты мне его не сделал!.. Света, ты извини, что я такая бурная сегодня, - обернулась она к Зольниковой. - Я пригласила тебя поговорить про нас всех, и Алёшку тоже... А получилось, что предметом разговора стала моя будущая свадьба... Нет, ну вы посмотрите, только отвернёшься, как у тебя парня с руками оторвут! - всё ещё продолжая негодовать, говорила злая Тоня. - Ребята, давайте вместе обсудим все наши вопросы. Я думаю, нет, я так на самом деле считаю, что нам нужно подружиться, а брат мой настоящий оригинал. Он бывает очень несносным и неприличным. О его болезни, вон, Жорка хорошо знает. Они там в Краснодаре в одной комнате жили сразу после войны, как только их определили в интернат при воинской части. Он не родился таким, Света, тут всё война проклятая виновата. Алёша даже и не больной вовсе, это психика такие куролесы откидывает, в пятнадцать лет попали они в переплёт вместе со своим другом, Женей...
- Да, он рассказывал про Женю, я знаю, - проговорила Света.
- Вот... Я написала ему письмо в Ростов, адрес его общежития мне Алёшка как-то дал. Всё описала, и то, что он стал другим, нелюдимым, непонятным, не хочет с нами даже разговаривать. Не только с тобой Света, но и со мной... Я знаю его секреты, они правда, слишком серьёзны, чтобы я о них могла вам рассказать. Сможет ли он сам когда-нибудь признаться во всём, найдёт ли смелости? Не знаю! Но с Женей он вести себя будет по другому, и я попросила приехать его сюда на каникулы. Написала, что это очень важно и нужно, что Алёшке нужна его помощь.
- Ты думаешь, он приедет сюда в Москву? Женька не любит никуда далеко уезжать, - возразил на это Жорка. - И Тоня... Неужели это так серьёзно, что ты не можешь нам всего рассказать?
- Не могу. Рассказав вам это, я предала бы своего брата. Простите, ребята... И если даже, Света, у вас ничего не получиться с Алёшей из-за обстоятельств, в которых он не виноват, я буду всегда тебе другом... и Жора тоже! Но я очень надеюсь, что скоро всё разрешится, но... он сам должен во всём тебе признаться и рассказать. Господи, и за что это нам такое выпало? - Тоня всплеснула руками, отвернулась и закрыла глаза рукой.
Женя Султанов приехал неожиданно, сюрпризом. Когда поздно вечером в начале июня Алёшка Егоров вернулся домой, войдя в комнату он не сразу понял, кто именно сидит на фоне задвинутых штор у окна. Он понял это лишь, когда Султанов поднялся во весь рост: чернобровый, высокий, сутуловатый. У Алёшки упал портфель на пол, он, раскинув руки в стороны, бросился с громкими криками Женьке на шею.
- Н-нет, не верю!.. Не верю, что это ты!.. Это сон, правда?! Мой самый лучший в мире сон, - с дрожью в голосе, выкрикивал Алёшка. - Ты приехал, и я сразу живой!.. Я выживу теперь, Женька, выживу!..
- Ну, что ты?! Что у тебя стряслось, если ты помирать собрался? - обнимая Егорова, тихим голосом говорил Евгений.
- Как ты тут, каким счастливым ветром?
- Каникулы у нас, вот и приехал вас тут проведать... Меня Жорик на вокзале встретил, я позвонил ему, когда поезд пришёл, он привёз меня сюда и убежал на работу. Ну, - Султанов отстранился, чтобы лучше разглядеть Алексея, - как вы тут? Как сестричка, что тут у вас?
- История такая, что в пору в петлю лезть... Знает только сестра!
- Она и написала мне письмо ещё в апреле, просила приехать на каникулы, помочь тебе разобраться в какой-то сложной ситуации... Поэтому, я не мог не приехать, Алексей, - он прошёлся по комнате. - Рассказывай!
- Страшно!.. Боюсь, - негромко произнёс Егоров и глаза его наполнились влагой.
- Ты не уверен, что я смогу тебе чем-то помочь? Так хоть выскажись, всё легче станет. Хоть я и не философ, но порассуждать вместе с тобой, попробую...
- Да-да, я постараюсь!.. Кто же, как не ты мне поможет теперь, кто спасёт? Ведь я на вид такой смелый и храбрый. Ты же знаешь, что я очень неуверенный в себе человек. И вот нарвался на такую ситуацию, что теперь всё запутал сам. Понимаю, что виноват, а признаться в этом трудно... Себе самому трудно, а Свете, тем более! - Егоров опустил голову.
- Свете?! Девушка уже есть? Молодец!
- Погоди хвалить, всё не так просто! - и Алёшка, прислонившись к другу плечом, стал чуть ли не шёпотом рассказывать ему страшную о себе правду.
Они шли по вечерней Москве наслаждаясь её видами. Алёшке и правда стало легче с приездом Султанова. Он задышал полной грудью особенно после своей исповеди ему. Евгений молчал, он держал паузу, боясь произнести фразы, которые могут ранить и без того больное сознание Алёшки Егорова. Конечно, история была необычная, с таким Женя сталкивался впервые, но то, что уж слишком убивать себя из-за этого не стоило, он был совершенно уверен.
- Вот что, - наконец произнёс он, - давай махнём к нам в Краснодар на каникулы. Там Богданову помощь нужна. И ты окончательно придёшь в себя, развеешься. Я расскажу, с каким делом там сейчас работает особый отдел...
- Я с удовольствием бы поехал, но у нас нет каникул. Мы только две недели в июне отдыхаем, а потом опять приступаем к практическим занятиям на полигонах. Стрельбы, изучение матчасти и всё такое... Теория снова будет с сентября. Но учиться интересно не смотря на сложности программы. Очень интересно. Я думаю после, когда школу переведут в разряд средней спецшколы с предметами "правоведение" и "юрист", пойти дальше учиться, или перевод оформить к вам в Ростов. Ведь у вас два года, как и у нас учатся и такая же спецшкола, как и у нас будет, с теми же предметами?
- Да, ты окончишь свою начальную школу, и я выйду лейтенантом, - ответил Женя и улыбнулся.
- Расскажи, что там у Богданова за дело такое, что помощь нужна?
- Нужна, но они привлекли уже сотрудников из других отделов и сами там по всем инстанциям в бегах... Весной, как только снег растаял, под Краснодаром на хуторе Николаевском, в талых водах оврага нашли два детских тела. Мальчики лет восьми. Оба обриты наголо, одеты в какие-то лохмотья и трусики, голые почти... Самое ужасное, что они были забиты чем-то тупым, похожим на палку предметом, как экспертиза показала. У них по всему телу гематомы различной давности, будто бы их на протяжении долгого времени избивали. И порезы на теле от перочинного ножа. Погибли они, потому что эти неглубокие порезы были слишком многочисленными у обоих. Будто бы они сами себя изрезали. Но, тут ещё и сказалось, что они были сильно истощены и обезвожены. Следы на руках и ногах от наручников, будто они были долго прикованы цепью и не могли никуда сдвинуться, чтобы хотя бы поесть. Следствием установлено путём многочисленных экспертиз, что дети содержались в жутких условиях, возможно в клетках. С какой целью - неизвестно! Преступление тяжкое, дети не опознаны. Нет никаких заявок с подобными приметами ни от детских домов и приютов, ни от частных лиц на пропажу и розыск. Не понятного много. Разбираются, посылают запросы в другие города, относительно пропавших детишек. Ужасное дело!.. У нас в Ростове уже известно об этом, из Краснодара звонили и просили помочь в опознании, сделали и к нам запрос. Вот отсюда и знаю про это дело, а потом поговорил ещё по телефону, перед тем как сюда поехал, с Богдановым, он передаёт тебе привет. Очень надеется, что ты вернёшься домой... И я на это сильно надеюсь. Или ты, всё же останешься в Москве?
- Никогда! Хоть и город мне родной. Тонька останется, она за Жорку нашего замуж собралась, - усмехнулся Егоров. - Только добьёт она его своей практичностью.
- Не скажи!.. Когда распишутся, она семейная жизнь совсем другая им покажется. Это тебе не в романах, это жизнь. И уступать друг другу научатся, и любить... Что же ты теперь со Светой, как же? Ведь любишь же, вижу, что любишь! Мой тебе совет - объяснись с ней, пока не поздно. Если любит - простит, а если нет и было всё мимолётно и зыбко, тогда и у тебя утихнет чувство по немногу. Но рассказать ей ты всё обязан сам, без посредников. Понял? Только сам... Ну, если не сможешь, я тебя пойму! Я всегда буду с тобой, не забывай об этом, Алёшка! - он обнял Егорова за плечи и они неспеша стали возвращаться в общежитие на Зачатьевской улице.
Уже на второй день своего пребывания в Москве, Евгений встретился с Антониной и Светланой у интерната на Беговой. Тоня специально позвонила Зольниковой, после прихода Султанова и вызвала её к себе.
- Света, тебе надо познакомиться с Женей, потому что у вас один предмет на двоих - непонятный и сложный, это мой брат.
- Очень приятно! - Султанов с улыбкой протянул руку подошедшей девушке, разглядывая её внимательно со всех сторон.
Зольникова ему понравилась, о такой девушке можно было только мечтать, они вместе сходили на ипподром, а потом поехали гулять на Пушкинскую площадь. Пешком дошли до Большого Театра, до Манежа, много говорили, рассуждали и пришли к выводу о том, что им лучше будет вместе уехать домой.
- А я собиралась к маме на лето в Таганрог, но только вот такого попутчика ещё не встретила, - говорила она в ответ на предложение Султанова.
- Вот и хорошо, нужно лишь решить, на какое число будем брать билеты. Поедем вместе, нам ведь по пути. Ты до Таганрога, а я дальше на Ростов. Улажу там свои учебные дела и на Краснодар!
- А тебя распределят там же? Ну, распределение в какой город получишь? - спросила Светлана.
- Не знаю, но не в Ростове, это точно. Тем, кто школу там кончает, распределение куда-то в другое место дают, это уже так заведено. Скорее всего, обратно в Краснодар, - ответил Султанов.
- И Алёша тоже туда будет проситься? - при этом вопросе она сильно покраснела, было видно, что очень переживает из-за Алексея.
- Конечно, мы же вместе с ним с самой войны и вместе работать должны.
- Это замечательно, что у Алёши есть такой друг как ты, Женя, что у него вообще есть такие хорошие друзья и люди его всегда только хорошие окружали, - и тут лицо её помрачнело, она вспомнила про Шаховых и про эти слухи, что пошли по коридорам ВУЗа уже с весны.
Многим стало известно, что Изольда Викторовна забеременела, вот так и вдруг... Шепотки и домыслы были один нелепее другого. Никто не верил, что будущий ребёнок принадлежал самому Ефиму Сергеевичу. Он отнекивался, говорил, что жена его вылечилась в Прибалтике, где они жили до этого полгода, и специально поехали туда для того, чтобы окончательно убедиться в неспособности Изольды рожать. Но тут повезло, рассказывал всем Шахов, они напали на славного врача, которому удалось вылечить жену и вот... долгожданное пополнение семейства ожидалось этой осенью.
- Если ничего не случиться, то в ноябре, - всем говорил счастливый профессор.
Но его продолжали осуждать и обсуждать того, кто по мнению некоторых, являлся настоящим возмутителем спокойствия. До Светланы дошли слухи, что подозревают в этом Алексея Егорова. Именно он понравился Изольде больше всех мужчин с которыми она была знакома, именно с ней он проводил новогодние праздники и поехал на дачу с проживанием.
- Огулял её, конечно, этот молодой студент, - говорили в коридорах. - Как он появился в их семье, так она сразу с ума сошла. Он парень-то красивый и ему она понравилась, видать. Соблазнила молодца, а теперь врёт всем и мужу тоже про ребёнка. Но для их семьи всё это очень удачно вышло!
Но всей правды не знал никто. Думали, что простая интрижка была между студентом и Изольдой, что не знает муж и не догадывается, показывали пальцем и на Светлану, но вскоре о ней забыли, потому как она не была предметом большого разговора и встречалась с Егоровым совсем недолго. Она слушая этот, как ей казалось, бред, сперва смеялась над этими слухами, но потом, когда с ней решил порвать Алексей все отношения, она тоже стала задумываться и сомневаться. Неужели Алёша любит эту замужнюю женщину и решится увести её у мужа? Нет, тут что-то не так. Вот и Султанов приехал из Ростова, чтобы выяснить всё до конца, видимо, поэтому и приехал! А, что выяснять, если любит? Что тут мучиться? Почему так всполошились все Алёшкины друзья? Что за намёки делает Антонина на каждой встрече? У Светланы раскалывалась голова от всех этих премудростей и мыслей. И вот перед самым отъездом она раскрыла свой дневник и решительно написала стихи, посвящённые своей любви к Алексею, таким образом и так нелепо закончившейся:
"Я решила, обо всём решила!
Звёзды падают, скользя в залив...
Я его с порога отпустила
Свою душу растерзав и загубив.
Он не знает, ничего не знает!
Я ему не буду говорить,
Что меж нами тихо затухает
То, что ещё можно возродить..."
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
