В выходные побывали в Тверском театре драмы на премьере «Пиковой дамы». Делимся впечатлениями!
Режиссер Александр Павлишин представил отнюдь не тривиальное прочтение маленькой пушкинской повести. Для этого он обратился к пьесе Владимира Обухова, написанной в 80-е годы для одного из московских театров и нигде не публиковавшейся. Захватывающий двухчасовой спектакль в двух частях обозначили в афише как мистическую драму – и не без основания.
Тревожная музыка Альфреда Шнитке. Столы с зеленым сукном, трансформирующиеся то в мебель девичьей комнаты, то в церковный аналой. Стеклянные колонны со вспышками пламени. В антураже и декорациях чувствовалось причудливое смешение времен, что придавало пьесе своеобразный колорит.
А герои… Так вышло, что мы немного опоздали к началу и нам пришлось занять далеко не лучшие места в бельэтаже. Еще и поэтому, наверное, мы не сразу сообразили, кто эти черно-красные персонажи, слегка напоминающие свиту Воланда, которые хихикают, кривляются и вклиниваются в диалоги действующих лиц (иногда, особенно поначалу, – надоедая). Потом поняли: режиссер сделал героями-рассказчиками драматической истории о Германне… карты. Развязная Тройка, вертлявая Семерка и саркастичный Туз в этом прочтении сопутствуют основным героям. Но отнюдь не сочувствуют им, напротив: высмеивают доводы разума и искренние чувства, спекулируют на слабостях человека, угадывая все его «тонкие места» и таким образом сознательно ведя к катастрофе.
Люди при этом пребывают в полной уверенности, что играют в карты, между тем как происходит ровно обратное – это карты играют в людей. «Расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!» - хочет убедить самого себя главный герой, чтобы не «жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». У него, однако, не хватает сил противостоять вспыхнувшей страсти к легкой наживе. Эта страсть для Германна пересиливает здравый смысл и даже совесть.
На сцене появляется еще один мистический персонаж – Дама в черном, с веером, украшенном пиками, по щелчку которого меняются картины спектакля.
Она – не только повелительница карт, но и аллегория самой Судьбы, которая, тем не менее, не всесильна. Дама предлагает герою сделать выбор и отказаться от задуманной им авантюры с игрой. Но Германн отвергает эту возможность, полагаясь вместо мудрой судьбы на слепой случай, который сулит ему обогащение. Он обманывает Лизу, пользуется ее доверчивостью и беззащитностью в своих алчных целях, отказывается жениться на девушке, как того требует призрак графини. И… оказывается в проигрыше, теряя и состояние, и рассудок. Карты набрасываются на него, хохоча, заворачивают в ночную сорочку старухи, как в смирительную рубашку, привязывают кричащего Германа к инвалидной коляске, на которой до этого сидела престарелая графиня.
Жалок в итоге оказывается человек, проигравший битву с собственными «бесами». Одноименное пушкинское стихотворение, которое читает в финале спектакля Дама, не случайно.
«Я думаю, что мой персонаж – не правительница темных сил, а рок, судьба. Она провоцирует человека, посылает ему испытание. Искушает: «Ну сделай шаг в другую сторону». В финальной сцене, когда разыгрываются карты, судьба выходит на передний план. Получив две верные карты, Германн решил, что он победитель мира, что взял судьбу в оборот. Думал, в его руках туз, на самом деле это была дама», - говорит исполнительница роли, заслуженная артистка РФ Дарья Плавинская.
Понравились также и молодые актеры – исполнитель главной роли Артём Яцуненко и Анастасия Клименкова, сыгравшая Елизавету Ивановну. Лиза получилась честная, самолюбивая, резковатая и не без надрыва. Мне показалось, что этой актрисе очень подошли бы образы героинь Достоевского (почему-то).
Некоторые режиссерские находки были очень интересными – пляска карт на балу среди людей, падающие с потолка на Лизу письма, рука с тремя картами, которая издевательски высовывается из покрытого цветами гроба. До самого конца зритель оставался в напряжении, чему способствовал и весь антураж спектакля.
Я даже решила перечитать повесть Александра Сергеевича – правда, уже после просмотра пьесы. И наконец-то запомнила, как звали старую графиню-картёжницу: Анна Федотовна Томская. До этого и внимания не обращала – графиня и графиня))
В качестве иллюстраций использованы фото с сайта Тверского академического театра драмы
