У мужчины рождается ребенок. Пока он маленький, мужчина с ним не особенно возится, ожидая, что тот повзрослеет. А повзрослевшим ребенком он разочаровывается, потому что тот не такой, как ожидалось. Отношения отца к ребенку можно сформулировать так: «Если бы ты был другим, я бы смог полюбить тебя».
Если в семье несколько детей, то милость оказывается (номинально) самому достойному. В результате свое потомство мужчина либо полностью считает недостойным себя. Либо снисхождение оказывается тому, кто был наиболее покладист.
Но только ли осуждение инакомыслия своего ребенка становится причиной того, что отец его обделяет?
В данном случае отец ищет себе героя, который его спасет. От отчаяния, которое скрывается за маской величия. Он боится власти, своей агрессии, отождествляя ее с разрушением и, в результате, подавляя ее в себе. У такого отца, как правило, СВОИ плохие отношения с отцом, если тот вообще был в его жизни. Это отцу самому нельзя быть самим собой.
Время от времени он взрывается агрессией, которой боится. И подтверждает себе, что власть разрушительна. Компенсирует свою отвергнутую власть и порождаемое этим бессилие тем, что создает соревновательность вокруг своего хорошего отношения.
Дети таких родителей считывают оба полярных состояния: и бессилие, и величие. И дети всегда забирают роль самого пострадавшего из родительской семьи. Если ребенок чувствовал, что самый страдающий – это папа, то его бессилие ребенок берет на себя.
Отцовские страхи перед собственной силой становятся спрятаны в глубине детской души. От этого начинаются истории спасения папы, открытия для папы бизнеса, помощи ему в его взрослых вопросах и т.д. Истошное желание спасти отца от его душевного ужаса становится (на какой-то период или навсегда) смыслом жизни ребенка, даже когда он уже взрослый.
Отец в этом случае снимает с себя ответственность за осознанный выбор своего ребенка. Он как бы говорит: «пусть ребенок сделает так, чтобы я его выбрал». В этом тоже проявляется страх перед властью, ведь у выбора есть цена, которую отец нести не хочет.
Ребенок тоже при попытке взять свою силу будет чувствовать безотчетную тревогу. И либо будет сторониться серьезных жизненных выборов. Либо будет принимать их импульсивно, заставляя множество других факторов делать выбор за него.
Пример:
У Татьяны отец казался отстраненным в период ее детства и оставил после себя душевную пустоту вместо радостных воспоминаний. Эта брешь была заполнена идеализированными представлениями об отце, а также глубокой неуверенностью в возможности выражения своей силы.
Отсутствие отца создавало в душе Татьяны ощущение нереальности, но при этом могущественности. Как будто, если бы папа был здесь, у нее все и всегда было бы хорошо.
Каждый раз, когда нужно было проявить силу и решительность, Татьяна испытывала странную тревогу. В силу чего она была крайне ригидна и старалась не создавать себе условий для принятия решений.
Однажды она предложила своему терапевту-мужчине, чтобы тот сам нашел для нее кавалера. Получив отказ, она стала обвинять терапевта в бездушности и непрофессионализме. Ее сила проявилась в том, что она манипулятивно попыталась надавить на психолога, а затем покинула терапию, как отец покинул в детстве ее.
Здесь мы видим отчаянную борьбу этой женщины за выполнение задачи, которая никогда не была ее. Ей и не удалось спасти своего отца от депрессии, и не удалось прожить полностью свою жизнь. Отец сделал дочь ответственной за построение прочной связи между ними, но разрушил ее попытки сделать это.
И такой ребенок тратит свою жизнь на поддержание образа, которого от него хотят видеть, имея тот же внутренний конфликт, от которого не избавился папа. Получается, что папа не смог сам, а дочь переняла эту эстафету, но уже на более жестоких условиях.
Отец, который не ушел из семьи, создает у своего ребенка ощущение, что его постоянно подзывают, но не подпускают. Потому что, если отец ребенка нечаянно подпустит, то его внутренняя пустота станет видимой и пошатнет его авторитет.
При этом в такой семье обычно стоит атмосфера скрытого (или явного) противодействия. Состязаться за право иметь свое мнение может и мать с отцом, как и отец с ребенком, но этот конфликт никогда не находит решения. Потому что это не конфликт между реальными людьми, а лишь между отдельными частями отца, а также между ним и его родителями.
Подобная атмосфера конкуренции не может НЕ перерасти в то, что взрослый ребенок будет играть в силовые игры со своим партнером. Такие девочки фантазируют о том, что их партнер либо покорит их, либо они сами его выиграют. Спокойные паритетные отношения для них скучны. Даже если и начинаются спокойные, в них либо вносятся игры и тайны, либо люди расходятся.
Татьяна, как и многие другие в подобной ситуации, не могла вынести своей обычности. Ведь для нее эта обычность была причиной непризнанности отцом. Как будто, если она признает свою обычность, то признает, что отец всегда останется для нее недосягаем.
Хотя именно у отца на самом деле фейковая корона. Вот кто на самом деле всю жизнь ходит с синдромом самозванца. Ребенку остается лишь поддерживать видимость власти отца.
Как мы понимаем, у отца в таком случае двойные потребности: он хочет, чтобы ребенок его превзошел, чтобы чувствовать себя причастным к подлинному величию. Но одновременно НЕ хочет, чтобы это случилось, потому что будет вынужден признать, что сам сплоховал.
Саморазрушение ребенка в данном случае является защитой больше от отцовского отсутствия, нежели от вторжения в личную жизнь. И характеризуется преимущественно виной, чем тревогой. В отличие от предыдущего случая, описанного в статье ранее, где ребенок саморазрушается, чтобы не дать матери себя поглотить. В сегодняшнем случае вся круговерть бессилия и величия нужна, чтобы папа НЕ ушел.
Как так получается, что все же в семье, где несколько детей, родительское признание может достаться одному?
Оно достается тому, кто готов взять на себя заранее вину за бессилие отца и не попытается его превзойти. Так ребенок сохраняет покровительственный авторитет своего родителя. Если он придет к отцу и скажет «Ты был прав, у меня не получается сравниться с тобой», тот смягчится, возлюбит и отпустит все грехи. Виновный получает отпущение и прощение всего со стороны как будто более взрослого и знающего человека. А ему большего и не нужно.
Отец вступает в соревнование с ребенком и неизбежно выигрывает. Ребенок воспринимает такую конкуренцию как нормальную и обречен проигрывать. А отец чувствует себя в безопасности и соревнований устраивает меньше. Оба довольны.
Сберечь себя в этой ситуации можно только сохранив паритет между желанием быть независимым и чувством бессилия. Не надо пытаться решить эту головоломку, надо иметь ДРУГИЕ ценности, а не болтаться между этих двух. Правда это очень трудно.
Проше всего это сделать в отношениях с другим более взрослым человеком, который не будет вас делать ни рабом, ни господином. Хотя, как я писала, это для таких взрослых детей скучно.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)
