Сам Михаил Тверской, в то время, как отдельные его отряды продолжали как осы, жалить московские земли, ждал войско великого князя литовского Ольгерда, с кем был в давнем союзе. Сестра Михаила Александровича, Иулиания, вот уж двадцать лет была великой княгиней литовский и до сих пор, исправно, рожала Ольгерду детей. В Литовском княжестве Иулианию любили. Ее стараниями множество было построено церквей и храмов, основано монастырей. Ольгерд, тоже не любитель был сидеть без дела. Жизнь его проходила в нескончаемых походах, которые значительно пополняли литовскую казну. Сейчас, один из его отрядов, возвращаясь из похода на захолустный Кашин, шествовал аккурат по Тверским землям. Михаил Александрович хорошо знал повадки воинов своего зятя. Непомерная жадность заставляла их забывать на чьих землях разор чинить должно, а на чьих нежелательно. Они брали все, что попадалось на глаза, не гнушаясь самым малым, захудалым.
Вот и сейчас, проходя по тверским землям, не малый разор могли учинить они, как уже часто бывало. В таких случаях, князь Ольгерд, воинов конечно журил, но не боле. Отобранное не возвращал, супостатов не наказывал. Лукаво прищуривая глаза ссылался на то, что в боевом азарте всяко бывает. Литовское княжество было в ту пору сильно, войско могуче! Вступать с Ольгердом в войну никто не хотел. Михаил Александрович торопился встретить войско, чтобы направить его в обход своих земель, а потом вместе с ними присоединиться к Ольгерду, который, как знал Михаил, уже двигался на Москву.
"Вот и поквитаемся за все!" - думал Михаил, вспоминая со злобой свое позорное отступление от Владимира.
Путь их лежал мимо Торжка - крепости, которая была вечным камнем преткновения между Тверью и Новгородом. Сын Ольгерда, Андрей, шедший с литовским войском, лукаво взглянул на тверского князя.
- А не пройтись ли нам до Торжку?
В своей истории крепость не раз подвергалась нападениям и разрушениям. Само местоположение ее было таким, что с одной стороны она служила заставой для Новгородских земель, с другой на нее вечно притязала Тверь.
Михаилу Александровичу хотелось скорее встретиться с князем Ольгердом, но зная норов литовцев, решил, что пусть уж лучше побалуют в Торжке, чем на его земле.
Крепость окружили быстро, однако крепостные ворота успели захлопнуться перед носом налетчиков. Настырные литовцы от такого пришли в ярость, решили держать осаду, ища лазейки в броне. Михаил Александрович сетовал на задержку и, как оказалось, не зря.
Пока князь тверской, в попытках сохранить благополучие своих земель, сидел без дела под Торжком, наблюдая, как литовцы ходят вокруг крепости, как лисы вокруг курятника, князь Дмитрий наголову разбил передовые войска Ольгерда.
Бежали остатки литовского войска на встречу своему князю, рассказывая о несметной рати, которую привел за собой московский князь. На самом деле, силы князя Дмитрия и князя Ольгерда были равными, но у страха глаза велики!
Ольгерд остановился близ городища Любутска, на высоком берегу Оки. Терять своих людей литовский князь не любил, хитрил в битвах, подставляя под удар силы союзников. Сейчас же его войско было в одиночестве. Тверской князь, все не шел на подмогу, задержавшись где-то вместе с сыном Андреем.
Разведчики доносили Ольгерду, что в стане Дмитрия празднуют победу, да готовятся и дальше их, литовцев, гнать.
Ольгерд выждал еще день, за который войско Дмитрия подошло совсем близко. Две рати стали друг против друга и ни одна не решалась сделать первый шаг к бою. Ольгерд мучительно размышлял. То, что князь Дмитрий тоже не делает попыток завязать бой, означало, что и он не желает напрасно пролитой крови. Ольгерд к Дмитрию переговорщиков, с предложением разойтись с миром.
Ответ от Дмитрия пришел так скоро, словно готов был заранее. Московский князь соглашался на предложенный Ольгердом мир, в обмен на то, чтобы возвращался он на свои земли и впредь не помогал князю тверскому в походах на Москву. Сильно было желание Ольгерда пустить войска в бой и разбить наглого юнца, что княжил на московских землях, но благоразумие и осторожность взяли свое. Ольгерд повернул войска к дому.
Москвичи чествовали своего князя, разносились над полем похвалы да здравницы, а меж тем Дмитрий получал вести, приводившие его в печаль. Подоспел к началу переговоров с Ольгердом из Серпухова князь Владимир. Был рядом с Дмитрием все время стояния супротив литовцев, и лишь когда миновала угроза, и войско Ольгерда повернуло вспять, сообщил о привезенном к нему пленнике.
-Как?! - удивился Дмитрий, - Отпустил я Ивана!
-Значит правда, что он сказывал! - удивился Владимир, - Не мне судить тебя, князь, но Иван при Москве надобен!
Прекрасно знал о том и Дмитрий, но только как теперь, почти побратавшись, может он полонить тверского княжича?
-Вели отпустить! - приказал Дмитрий.
-Погоди пока, Дмитрий, не торопись! Отпустить успеем!
Дмитрий тяжело вздохнул. В этом походе не хватало ему мудрых советов Алексия, хотелось на поскорее Москву вернуться, но надо было остановить Михаила тверского, все еще зарящегося на его земли.
Словно в ответ на его тайное желание, прибыл из Москвы гонец, со скорбной вестью о Данииле. "Как там моя Евдокия?" - среди горя, билась мысль. Дмитрий велел подать коня. Войско оставил на Владимира, сам отправился верхом в Москву. В дорожной одежде, грязных, пыльных сапогах, взбежал в светлицу княгини. Боярские женки и дочки, призванные утешить Евдокию в ее горе и не оставлять в одиночестве, толкаясь и спотыкаясь, выбежали вон.
-Дуняша! - Дмитрий обнял жену, прижался щекой к ее щеке, не в силах видеть боль в ее глазах.
Она всхлипнула по-детски, обхватила руками его голову, закачала, словно укачивала. Нашли две души друг в друге утешение, уплыл далеко весь остальной мир с его проблемами и бедами.
Алексию доложили, что спешно прибыл князь, и митрополит, догадываясь о причине поспешности, прибыл в Кремль, чувствуя, что нужна Дмитрию его помощь. Ночь провести пришлось там же - князь почивал на женской половине терема. Когда же утром изволил выйти, обрадовался Алексию.
Алексий выслушал рассказ своего воспитанника о полоне княжича Ивана, подумал.
-Благие дела творить Богу угодно, князь. Да только на тебе и народ твой! Денег-то московских сколько за князя ростовщикам пойдет?
Дмитрий промолчал.
-Да и князю тверскому урок преподать надобно, умерить его гордыню! Заодно и долг московский погасит, раскошелится за сына!
-Значит я его от Ордынцев выручил, чтобы в поруб на Руси упечь?
-Себе заберу сего отрока, в обитель! Не тревожь себе душу, поймет он все!
В это время вошла Евдокия, получила у митрополита благословение.
-На могилку к сыночку пойдем, Владыко! - сказала она, с трудом сдерживая слезы. Трудно давались ей подобные речи, слишком свежа была рана на сердце.
Алексий проводил их взглядом, покачал головою. "Эх, беды мирские! И сохранить бы душу в чистоте, да не получается!" Он и сам, несмотря на свой монашеский обет, не раз поступался голосом совести, надеясь, что Бог простит его. Не ради собственной выгоды, а только на благо земли русской! А уж как сохранить себя в чистоте тому, кто властью наделен не малой и кого окружают кругом враги? Повздыхав, митрополит направился к себе. история с Иваном Тверским требовала его вмешательства. ни к чему врага растить у себя под боком!
Между тем, везде опоздавший князь Михаил Тверской, получил весть об отступлении Ольгерда. В душе взыграла обида. Андрей Ольгердович, узнав о решении отца, поспешил вслед за ним, удовольствовавшись тем, что поджег стены Торжка, бросился догонять родителя.
-Сам справлюсь! - решил Михаил Александрович, направляясь в Тверь, чтобы собрать свое войско в один кулак и ударить по Москве, да так, чтобы впредь неповадно было.
