Ольгерд ушел, и русское войско, оставив сторожевые отряды, потянулось к тверским границам, откуда пришла весть, что князь Михаил, даже оставшись без союзников, собирает войско для похода. Владимир Серпуховской, посоветовавшись с Микулой Вельяминовым, решил послать тверскому князю весть о его сыне, дабы остудить его пыл.
В чистом поле принес гонец для Михаила печальную новость о полоне его сына. "Обошел! - думал тверской князь, - Ах как обошел меня Дмитрий! Иван, Иван..." Со злобой велел поворачивать обратно. Все же родную кровь спасать надобно, на и не поймут тверичане, если принесет он сына в жертву! И так уж сколько толков ходило, когда отправил он к Мамаю Ивана, бывшего еще, в сущности дитем.
Зиму провел Дмитрий в Москве, рядом с женой. Лицо Евдокии светилось счастьем - сбылось то, о чем она мечтала. Да к тому же, сошло озарение Божье на княжескую чету. Снова ждала Евдокия дитя, бережно носила под сердцем новую жизнь.
Не так радужно было в доме Вельяминовых. После похода, знатно разругались сыновья Василия Васильевича промеж собой и отец, в том споре, встал на сторону Микулы. Иван, младший сын Василия, опираясь на древний обычай, когда старшему сыну достается все, а меньшому при отцовском деле надлежит состоять, уже считал себя тысяцким и не дожидаясь отхода батюшки в мир иной, принялся туго набивать собственные карманы. Макула, поначалу, не обращал внимания на поведение брата, но однажды, прямо на улице, к нему подошел боярин Еремей, роду Даниловых, и поклонившись в ноги, проговорил:
-Микула Васильевич, окажи милость! Батюшки твоего давно не видать на Москве!
Это было правдой. Возвратившись из похода, Василий Васильевич, и до того страдающий недугами, совсем ослаб. Мария Михайловна, как верная супружница, день и ночь хлопотала над мужем, заставляя пить настои на травах и жирное, козье молоко. Лекари причиной хворей называли утомление от усердия в делах. Знахарка, которую тайком приволокла в дом Мария Михайловна, окурив больного дымом, уверенно заявила, что на Василии Васильевиче порча немалая, и без ее умения никак не выбраться ему из черного омута недуга. Микула же считал, что просто подоспели отцу такие годы.
-Занят батюшка! - не стал вдаваться в подробности Микула.
-Потому к тебе и обращаюсь! Заступись!
-Али кто тебя посмел на Москве обидеть? - удивился Микула.
Род бояр Даниловых, был знатен, да широк. Многими землями владели они, много душ было у них в услужении. Потому, Микула очень удивился, что Еремей просит его защиты.
-Даже говорить неловко, да только братец твой, Иван, опять с меня подать просит! А уж я все уплатил!
Микула удивился. Он больше к ратному делу тяготел, но и другие отцовские дела из виду не упускал. "Может отец что Ивану поручал?" - подумал Микула, удивленно и тут же усомнился. Второй раз собирать подать отец не позволил бы!
-Узнаю я все, не тревожься! - пообещал Микула и поспешил домой.
Василий Васильевич, узнав о словах боярина, стал пунцовым лицом, испугав сына и жену. "Не хватил бы удар!"
-Зови Ивана ко мне! - вскричал Василий, приподнимаясь на локтях и тут же падая обратно на постель.
Когда Иван явился разгорелся страшный скандал.
-Имя мое позорить не дам! - кричал Василий, - Боле к делам моим не касайся! Микула, тебе отныне за всем следить!
Иван, взбешенный, выбежал вон. В горле стояла обида. "Не уж-то все Микуле достанется?! Не бывать тому! Дойду до князя, а справедливость восстановлю!"
В жаркий июльский полдень, когда даже вездесущие мухи уставали докучать людям и животным, княгиня Евдокия почувствовала, что дитя готово появиться на свет. Муки ее продлились не долго и уже когда солнце скрылось за горизонтом, князь Дмитрий держал на руках новое свое дитя - первое, при рождении которого был рядом.
-Девочка, прехорошенькая! - заискивая перед князем, повитуха вложила в руки его младенца.
Все присутствующие бабы выжидающе смотрели на Дмитрия. Испокон веков так повелось, что рождению дочерей не радовались, в лучшем случае, коли в семье уже были сыновья, тихо крестили и надеялись, при достижении определенного возраста, удачно сбыть замуж. Всем было любопытно, как князь отнесется к новорожденной. Евдокия тоже выжидающе смотрела на мужа, ощущая внутри вину.
-Вот и счастие нам прибыло, княгиня! - провозгласил Дмитрий, сердце которого тут же было отдано девочке,- Нашему Василию сестрица!
Тревога отпустила Евдокию. Она откинулась на подушки, радуясь, что теперь можно немного поспать. Дмитрий Иванович, настрого распорядился, чтобы ни единым словом никто не проговорился, что к Рязани стягивал свои силы вездесущий Мамай. Гонцы доносили, что орды татар0-монгол разоряют и жгут деревни, угоняют в полон людей без счету. Рязанский князь Олег, не всегда ладил с Москвой, бывали промеж ними напряженные моменты, но Дмитрий, прознав о беде, в которую попало соседнее княжество велел собирать войско.
-Да не уж-то против Орды пойдем? - недоумевали бояре, как всегда, заботясь о собственном благополучии больше, чем о судьбе далеких, по их мнению, людей.
В день, назначенный для выхода войска, Дмитрий явился к жене. По одному только взгляду, догадалась Евдокия, что случилось то, чего она боялась и ожидала. Снова уходит муж, ведет за собой рать!
-Кто на этот раз? - спросила она спокойно.
Дмитрий с интересом взглянул на жену. Лицо ее было серьезным, взгляд суров. Евдокия превратилась из беззаботной девчушки во взрослую женщину, готовую выдержать любой удар судьбы.
-Мамай к Рязани подошел, озорует!
Евдокия тяжело вздохнула.
-Храни тебя Господь! - был ее ответ.
Попрощавшись Дмитрий покинул Кремль, повел войско в новый поход.
-Одеваться несите! - велела Евдокия.
-Что ты, матушка! Рано! - начали увещевать ее, да не тут то было.
-Некогда мне праздно бока отлеживать! Москва на мне осталась!
Скоро дошли до реки, что отделяла московские земли от рязанских. Там, за водной преградой, по донесению разведчиков, куражились ордынцы. Стлался над водою дым, долетевший сюда из пожжённых деревень.
Видно и ордынцам стали доносить о прибытии московского войска. На другом берегу, с рязанской стороны, собиралась Мамаева рать.
Дмитрий отдал приказ своим, растянуться вдоль берега, чтобы, вздумай ордынцы пересечь реку, сразу поднять их на копья.
Московский князь не мог знать, что с вражеской стороны, внимательно наблюдает за его действиями Казбек-мирза, приведший сюда войска Мамая. Узкие глаза степняка, выискивали среди русских главного. Он нашел взглядом Дмитрия, сосредоточился на нем, приценивался. "Не возьмет стрела, слишком река широка!" - подумал он с досадой. Казбек знал, что любое войско можно сломить, убрав того, кто ведет их за собой. Чем-то, войско напоминала ему стада баранов, где каждое движение повинуется прихоти одного, главного и его воле. И сами ордынцы не были исключением. Вот и сейчас его люди смотрят выжидающе, ждут его команды.
-Мамай велел с московским князем в бой не вступать! - сказал Казбек своим. - Следите, чтобы не перешел реку.
Дмитрий тоже не спешил. Он велел разведчикам разузнать, где рязанский князь Олег. "Не уж-то разбили его ордынцы?" Однако соглядатаи возвращались ни с чем. С берега видно было только ворогов, а на тот берег переправиться было негде - везде заслоном стоял враг.
День уже клонился к закату, когда Казбек, подойдя к самому края крутого берега, закричал:
-Эй князь! Шел бы ты домой - не твоя тут война! - Казбек прекрасно знал, что у русского князя есть толмач, не может не быть!
И правда, Дмитрию тут же преподносили смысл его слов.
-Я свою землю берегу! - ответил ему Дмитрий.
-Свою береги, а сюда не лезь! Здешний князь убежал, спрятался, бросил все! Потому мы будем делать тут то, что захотим!
Дмитрий не знал, говорит ли ордынец правду, или хочет его устрашения. Уходить от берега он не собирался, чтобы и про него не сказали, что мол он бежал.
Прошло несколько дней, и внезапно татаро-монголы снялись с места и быстро исчезли, словно и не было их тут. Русские воины давались диву. Берег хорошо просматривался и ловушки никто не увидел. Самые отчаянные разведчики перебрались на другую сторону и скоро донесли, что Козбек, не останавливаясь, движется в степь. Тогда переправились на рязанский берег и остальные. Страшная картина открылась перед их глазами. Что ни деревня - то пепелище, что ни застава - то одни лишь мертвые тела, над которыми стаями кружило воронье. Войско Орды погуляло по рязанским землям, оставив кроваво-пепельный след.
У ближайшей лесополосы наткнулись на первых спасшихся рязанцев. Убедившись, что ордынцы ушли, они возвращались к тому, что осталось от их домов. От них Дмитрий узнал, что слова Казбека правдивы. Никто не видел ни князя Олега, ни его войско. Без защиты остались эти простые люди перед такою бедой.
Всю обратную дорогу Дмитрий размышлял о том, что вероятнее всего Олегу пришлось спасать себя, так как ниоткуда не ждал он помощи. Никто не желал портить отношения с Ордой, всяк отсиживался в своей норе. И это ему очень не нравилось. Сегодня Рязань, а завтра и Москва останется один на один со своею бедой! "Нельзя такого допустить!" - думал князь и сразу по возвращении собрал лучшие умы Москвы, думать великую думу.