Сегодня читала статью одного из блогеров тут на Дзене, в которой был упомянут случай, когда девочка теряет сознание от вида крови. И вспомнилось мне в связи с этим несколько случаев обмороков на занятиях, которые я наблюдала лично в течение своей жизни.
1). Был у меня одноклассник, Валера Уткин (имя и фамилия изменены), он от вида крови всегда сознание терял. Даже если это была не кровь, а имитация, и он об этом знал – всё равно обморок. В 10 классе на уроке химии нам учительница показывала, как в былые времена на ярмарках фокусы показывали с заживлением ран, людей дурили: вызвала к доске одного из наших мальчиков, добровольца, закатала ему рукав, помазала кожу на руке ваткой, обильно смоченной спиртом (типа), другой ваткой, смоченной в другом "спирте", протёрла металлический предмет, отдалённо похожий на скальпель, и провела "скальпелем" по коже – от контакта двух "спиртов" пошла реакция и на коже появились потёки бурого цвета, "кровь". И тут мы, всё это время с интересом наблюдавшие за действом, услышали грохот у стены – Валера от вида произошедшего потерял сознание и в обмороке упал на пол со стула, на котором сидел за партой. Ведь знал, что это не кровь, и всё равно. Причём до этого ни я, ни другие наши девочки никогда за ним ничего подобного не замечали. Потом нам кто-то из мальчиков рассказал, что Валера всегда отключался, например, когда в медицинском кабинете прививки нам делали – даже, говорят, от одного вида шприца его уже мутило и ему давали понюхать нашатырь. Потом где-то я прочитала, что вот эта фобия – боязнь вида крови – это что-то психиатрическое, и оно не лечится.
2). Когда в университете училась (а училась я в педпотоке), два семестра нам наряду с другими дисциплинами читался курс по медицине – видимо, чтоб потом, когда будем работать, могли в случае необходимости оказать адекватную медицинскую помощь своим обучающимся. Помню, что в этом курсе были разделы по охране материнства и детства, хирургии и терапии, а на практических занятиях нас учили правильно ставить уколы, мерить температуру тела и кровяное давление, накладывать шины и жгуты, делать повязки на раны, а одно из практических занятий запомнилось тем, что мы с помощью реактивов определяли друг у друга группу крови. Каждый теоретический раздел вёл отдельный преподаватель, который при этом был ещё и практикующим медиком.
Наши врачи-преподаватели в ходе своей профессиональной деятельности имели дело с разными ситуациями, в том числе нестандартными, а иной раз и шокирующими. Преподавательница по охране материнства и детства была акушером-гинекологом и при этом любила на занятиях с нами приводить примеры таких случаев, смакуя мельчайшие подробности. Однажды, уже не помню к чему она рассказывала нам о ситуации, когда у женщины ребёнок родился синего цвета, с обвитием шеи пуповиной, с зеленью во рту и всякие ещё жуткие подробности. Рассказ был в самом разгаре, когда с одной из девочек случился обморок. Преподавательница, спросив у пришедшей в себя девочки, не беременна ли она, и получив отрицательный ответ, предположила, что обморок мог возникнуть от перегрева – действительно, в аудитории было жарко, но девочка почему-то сидела в объёмной шерстяной кофте, по виду очень тёплой.
Второй обморок с этой девочкой случился уже на лекции по хирургии, которую у нас вёл дедок-пенсионер, всю жизнь проработавший патологоанатомом. Он как раз приводил пример того, какая прочная у человека кожа. Вот, говорит, человек с 12 этажа выпал, приземлился на асфальт, повреждены были многие кости и лопнули практически все внутренние органы, зато кожа осталась целёхонька, вот буквально, говорит, нигде не порвалась. На этом моменте упомянутая выше девочка, сидевшая за первой партой, откинулась назад и вся обмякла, упав затылком на парту, стоящую сзади, при этом глаза у неё были открыты – жуть. Мы сразу вспомнили тот первый случай – усадили её правильно, стали хлопать по щекам, побрызгали на лицо водой. Привели в чувство довольно быстро и отправили домой с сопровождением. Мы поняли, что и сейчас, и в первый раз дело было не в перегреве, а во впечатлительности этой девочки, а может быть и в какой-то специфической фобии, провоцирующей эти припадки.
Потом был ещё третий случай, когда преподавательница, ведущая у нас терапию, тоже начала с увлечением смаковать какую-то жуть из своей врачебной практики. Наша впечатлительная девочка видимо заранее поняла, что и в этот раз добром дело может не окончиться, прервала преподавательницу, и попросила разрешения выйти, сославшись на головную боль. Когда она вышла, мы обрисовали кратко преподавательнице ситуацию с обмороками, она всё поняла и больше страсти нам не пыталась рассказывать.
3) И ещё один раз я наблюдала обморок, вернее эпилептический припадок, лет 10 назад у одного из своих заочников. Занятие подходило к концу – оставалось буквально пару моментов уточнить. Тут этот студент начинает тянуть руки вверх, как бы зевая и потягиваясь (я сначала так и подумала), а потом без сознания заваливается на пол, после чего у него начинаются судороги и изо рта идёт пена. Жуткое зрелище. Несколько парней из их группы его удерживали в нужном положении те 5 минут, пока всё это продолжалось, чтоб он не поранился и не захлебнулся. Вызвали скорую помощь. Потом он пришёл в себя. Я спросила у него, бывали ли с ним такие припадки раньше. Он с удивлением переспросил, о чём я. Оказалось, что он не понял, что у него был припадок – думал, что задремал: просто, говорит, очень спать захотелось, сил не было терпеть.
В принципе, при виде человека в обмороке, я не теряюсь и в панику не впадаю. Что делать в таких случаях, знаю (инструктажи неоднократно проходила), и если надо помочь, то не тушуюсь. Но конечно такие ситуации на занятиях всё-таки выбивают из колеи и меня, и остальных обучающихся. Поэтому, пусть все будут здоровы!
