Насилие порождает много боли. Насилие ломает жизни. Насилие разрушает личность. Всё это, без всяких сомнений, правда, но для того, чтобы справиться с негативными эффектами, нам нужно посмотреть на феномен насилия максимально непредвзято. Мы должны посмотреть честно на механизмы, которые порождают насилие, отметить их плюсы и минусы, и понять, что в них мы можем изменить. Здесь я не собираюсь никого оправдывать или защищать: если человек совершил страшные деяния, с точки зрения приговора это не сильно важно. Однако разобраться в механизмах строго необходимо и для этого нам нужно будет понимать каждую сторону конфликта.
Для начала разберемся с определением насилия. Интуитивно понятно, что это значит, но без четкого термина работать дальше невозможно. Если упростить определение с Википедии, мы получим следующее: насилие — это преднамеренное воздействие, направленное против субъекта и причиняющее ему ущерб. Ущерб стоит понимать как разрушение исходной целостности субъекта, направленность как упорядоченность действий в отношении субъекта, а преднамеренность как наличие мотивации ещё до совершения воздействия. И если с первыми двумя пунктами разобраться обычно достаточно просто (ущерб часто можно выразить материально, а направленность подтвердить описанием характера действий), то вот последний вызывает большое количество вопросов.
Во-первых не всегда просто определить само наличие мотивации и уж тем более охарактеризовать её полно и количественно. Если человек рефлекторно ударил другого человека, хотя изначально не планировал (например, так вышло из-за неожиданного испуга) была ли мотивация для удара и насколько она велика, чтобы засчитывать её за насилие? Сказать трудно. И на практике это тоже удаётся с трудом.
Во-вторых, даже если преднамеренность очевидна, то эти самые намерения всё равно толковать можно по-разному. Как говорится, благими намерениями выложена дорога в ад, и многие преступления оправдывались пользой не только для общества в целом, но и даже для жертвы насилия. Делает ли это такое насилие каким-то особенным или ненасилием? Да вряд ли.
Если мы хотим действительно решать проблему, нам нужно сначала ввести такие определения, которые не будут нас мучать слишком большой неоднозначностью. Нам нужны определения, а не неопределенность. Поэтому пока что я предлагаю не опираться на преднамеренность и охарактеризовать предмет обсуждения иначе: насилие — это направленное воздействие, причиняющее ущерб. С таким простым понятием можно работать более эффективно и беспристрастно.
Изначально термин "насилие" применялся прежде всего в сфере насилия физического, где ущерб можно было представить конкретно: испорченный или отнятый предмет, сломанная конечность, ранение или даже убийство. Оценить степень такого ущерба обычно было относительно просто, а вместе с тем и вынести ему однозначную оценку. Что, впрочем, долгое время не мешало культуре рукоприкладства внутри семей или учебных заведений, где такие приём воспринимали как важную часть воспитания.
Со временем люди начали понимать, что ущерб нашему телу причиняется не только снаружи, но и внутри. Поведение человека, то есть работа его мозга, может значительно измениться от полученного опыта. Жертвы сексуального насилия или военных преступлений могли быть шокированы настолько, что теряли желание жить дальше и порой даже кончали жизнь самоубийством. Нетрудно понять, что менее радикальных травматических процессов в нашей жизни происходит очень много, а от них значительно страдает наша адекватность в той или иной сфере. Даже если мы уже потом при помощи рационализации находим в этом какие-то компенсирующие плюсы. Вот почему безопасность человека в первую очередь подразумевает защиту от насилия, не только от физического, но и от психического. В жестоких условиях наш мозг, как правило, работает хуже, особенно в плане долгосрочной перспективы и коммуникационных процессах.
Конечно, психическое насилие численно оценить намного сложнее: его результат мы видим лишь по поведению, которое некоторые люди могут легко подделать. Сравнить психический ущерб, нанесенный одному человеку, также почти невозможно: косвенно травма может усложнить построение карьеры и семьи, но насколько велико именно её влияние, сказать, как правило, невозможно. Тем не менее, это явно очень важный процесс, значимость которого человечество долгое время занижало.
Теперь, когда общая картина нарисована, можно переходить к более детальному анализу. Для начала нужно понять чем так плох ущерб, который наносится в насильственных процессах. Кому-то этот вопрос может показаться глупым, однако, без него мы не сможем разобраться в механизмах и использовать их для минимизации вреда. Ущерб по умолчанию подразумевает некоторые негативные последствия, но за счёт чего они негативны? Когда мы крадём у человека важную для него вещь или портим её, он лишается возможности её использовать. То есть, его функциональность сокращается, он теряет возможности развития за её счёт, что сокращает шансы на дальнейшую успешную жизнь. То же будет верно и для физических или психических травм: травмированный человек теряет возможности, постоянно или временно, что значительно усложняет ему жизнь и выживание. Сокращая количество ущерба, мы делаем людей целыми и эффективными. От этого выигрывает в долгосрочной перспективе большинство: общество, в котором большинство участников функциональнее, как правило, получит преимущество над обществом сломанных людей.
Но всё ли тут так однозначно? Если мы думаем, что рост человеческого потенциала в условиях низкого насилия так выгоден, что естественный отбор должен был быстро такой режим поддержать, но на практике наблюдаем иную картину, значит, мы неверно оценили ситуацию. Насилие подразумевает ущерб, ущерб подразумевает разрушение. Но так ли плохо разрушение? Здесь уже ответ будет совсем неоднозначным.
Во-первых, разрушение буквально на физическом уровне необходимо для того, чтобы поддерживать порядок и жизнь в целом. Второй закон термодинамики обойти невозможно: если ты живешь, то уменьшаешь энтропию внутри себя, а, значит, должен ещё больше увеличивать энтропию снаружи. Один этот факт уже заставляет задуматься о том, что ситуация сложнее, чем может показаться заранее.
Во-вторых, иногда для оптимизации какого-то процесса необходимо разрушить работающий механизм и на его месте построить новый. Если нога после перелома срослась криво, лучшим решением может быть повторный перелом, за которым пойдёт более здоровое восстановление. То же может быть верно и для других травмирующих ситуаций: иногда они приводят к запуску гиперкомпенсирующих восстановительных процессов, которые в долгосрочной перспективе ситуацию только улучшают. Мышцы после микроразрывов становятся сильнее, сломанная карьера в одной сфере может означать переход в другую, более выгодную, а разрыв отношений с травмирующим партнёром может привести к возможности формировать более здоровые связи.
Похоже, разрушение не такая уж плохая вещь, а, значит, ущерб и насилие тоже однозначно очернять не слишком разумно. Ущерб и насилие сами по себе нейтральны, даже несмотря на то, что мы по природе своей в отношении себя мы воспринимаем их резко негативно. Что ж, это неудивительно: наша система оценки формировалась эволюцией в условиях, когда в первую очередь стояли вопросы выживания, а обработка полученных сигналов была не очень эффективной. В таких условиях было вполне обоснованно устроить нервную систему так, чтобы она работала на практически полную минимизацию повреждений.
Без разрушения значительные перемены фактически невозможны, но долгие миллиарды лет перемены в течение жизни редко были выгодными, а потому и частое разрушение оказалось под запретом. Теперь же человечество достигло такого уровня понимания себя, что для дальнейшего развития нам приходится переосмыслить роль негативных переживаний, по которым мы субъективно оцениваем ущерб, прежде всего психический, который выходит на передний план в последние десятилетия. Нам необходимо научиться работать с болезненными ощущениями, чтобы глубже погрузиться в механизмы процессов, которые мы по эволюционной инерции использовали далеко не оптимально.
Именно отрицание необходимости работать с феноменом насилия привело нас к масштабным войнам: как не пытайся игнорировать внутреннюю потребность реализовать свою агрессию, рано или поздно она вырвется с чудовищными последствиями. То же верно и для событий личностного масштаба: отрицание самоограничений, которые формируются болевой системой, снижает эффективность труда и результативность, в результате чего человек не может реализовать свой потенциал на полную. Бегство от боли, то есть попытка сократить субъективный ущерб, мешает решать до конца реально важные задачи и достигать вершин самореализации. Гармония с собой не может формироваться на принципе полного ненасилия, потому как оно мешает использовать все наши части. Без насилия мы не способны защищать наши личностные границы, выстраивать здоровые отношения и адекватно воспитывать детей: мы обязаны разрушать части себя и других людей, чтобы на их месте можно было установить новые, лучшие.
Итак, если насилие нельзя оптимизировать простой минимизацией, но и слишком большая его концентрация очевидно вредна, как же понять, к какому уровню внутреннего и межличностного насилия нам надо стремиться? Очевидно, для этого нам опять придётся вернуться к феномену разрушения: если оно слишком интенсивно, это угнетает и убивает живые системы. Однако если его нет совсем, нет и свободной энергии для создания чего-то нового. То есть, продуктивнее будет то разрушение, чьи темпы не превышают скорость созидания и восстановления. Таким образом, для того, чтобы настроить уровень насилия в отношении себя оптимально, нужно сначала понять возможности своего восстановления, и давать окружающим обратную связь о том, если их действия превышают допустимую норму. А в стратегической перспективе помочь может анализ и усиление своих восстановительных техник, что повысит стрессоустойчивость и работоспособность вашего организма.
Осталось ответить на вопрос, сформулированный в названии: можем ли мы победить насилие? Ответ будет очевидным: конечно, нет. Потому что мы не должны побеждать насилие, мы должны встраивать его в нашу жизнь здоровым образом, приручать и воспитывать. Если вам есть, что ещё сказать на эту тему, подписывайтесь, оставляйте в комментарии или приходите на заседание нашего философского клуба "Проект №17" по теме "Насилие и смерть". Дискуссия состоится в ближайшее воскресенье, 10.03 в 18:00 и продлится 3 часа. Использовать навыки практической философии мы будем в пространстве "Только сами": г. Москва, пер. Шломина, д.6 (5 минут от метро Смоленская). Ждём всех людей, способных слушать и готовых к продуктивному мозговому штурму.
