Всю неделю, пока продолжались сборы мистера Уильямса в плавание, Мери носа не высовывала из их крохотной спальни, ухаживая за малышами. Если они начинали капризничать, в дверь заглядывала Роза или Тильда, кухарка и единственная кроме них рабыня в доме Уильямсов, и шикали на Мери.
-Успокой их, мистеру Уильямсу не нравится шум! - говорила Тильда.
-Постарайся, чтобы малыши не плакали, дочка! - молила Роза, - Я боюсь, что мистер Уильямс разозлится и просто выбросит их из дома!
И Мери старалась. Мейсон был уже слишком тяжел для нее. Мери держала на руках Сэма и корчила смешные рожицы Мейсону. Он улыбался и тянул к ней руки. Когда возвращалась мать, у них обеих просто не оставалось сил. Роза прикладывала сыновей к груди и проваливалась в тревожный сон. Ей снились дочери и муж, потерянные для нее навсегда. Часто, среди ночи, она просыпалась от собственных сдавленных рыданий. В этой жизни ее держали лишь оставшиеся с ней дети.
Мери тоже засыпала мгновенно. Детский разум был к ней снисходителен, она не видела снов и ночь приносила ей отдых, давала восстановить силы.
Наконец мистер Уильямс отбыл. Всем обитателям дома, начиная с миссис Эммы и заканчивая Мери, показалось, что в комнатах посветлело и стало легче дышать. Эмма напевала что-то себе под нос, чего никогда не делала при муже. Тильда готовила для хозяйки те блюда, которые любила Эмма. Роза смогла наконец уделить внимание и своим детям. Она ловко управлялась с уборкой, а потом возилась с малышами, включая и хозяйского сына Джека. Мери приставили прислуживать маленькой мисс Бетси, но девочки сразу подружились. Бетси, у которой еще не было друзей одного с ней возраста, быстро привязалась к Мери. Они вместе играли, секретничали, а когда к Бетси приходила учительница, чопорная, сухопарая женщина тридцати с лишним лет, усаживала Мери рядом с собой за парту, давала перо и бумагу. Макая по очереди перья в чернильницу, девочки вместе учились писать, к праведному возмущению наставницы. Она попыталась выказать свое недовольство миссис Эмме, но та, со своей неизменной кроткой улыбкой, произнесла фразу, услышать которую женщина никак не ожидала:
-Ваше дело - обучить мою дочь грамоте! А уж как и с кем она будет познавать науки, Вас не касается!
Учительница хотела было отказаться от места, но в маленьком портовом городке, найти подработку для приличной женщины было крайне трудно, а ее семья остро нуждалась в деньгах, так что ей пришлось смириться. Она старалась не замечать Мери, никогда не обращалась к ней, лишь иногда с раздражением поглядывала на ее перепачканные чернилами руки.
Мери очень нравилась мисс Бетси и нравилось учиться. Казалось чудом, что непонятные закорючки, выведенные на листе бумаги, вдруг превращались в слова, из которых можно составить целые рассказы. Она словно попала в волшебный мир, по детски наивно считая, что так будет всегда...
Время летело быстро, и Мери уже и думать забыла о сердитом мистере Уильямсе, когда он вернулся. Это произошло неожиданно. Ночью, в дверь забарабанили, перепугав всех обитателей.
-Эмма, черт побери, меня сегодня впустят в собственный дом!? - загрохотал снаружи знакомый голос и Эмма поспешила отодвинуть защелку.
-Прости, дорогой! Мы не ждали...
-Значит ты меня не ждала? - тут же взвился Уильямс.
-Я не то хотела сказать! - Эмма чуть не плакала, - Просто на дворе ночь, а ты не предупредил...
-Я голоден! - прервал он ее.
Тильда, не дожидаясь приказаний, скрылась на кухне, как только услышала голос хозяина за дверью. Как назло, вчера она приготовила овощное рагу, которое любили все домочадцы. Однако мистер Уильямс всегда требовал мясное и Тильда спешно поджаривала бекон, надеясь, что уставший хозяин удовлетворится этим до утра. Однако когда она подала ему рагу с беконом и яичницу, он брезгливо оттолкнул от себя тарелку.
-Чтобы к утру мне был подан стейк из говядины, хорошо прожаренный и картофельное пюре! - прорычал он и пошел в спальню.
Эмма семенила за ним. Уильямс развалился на кровати прямо в одежде, практически не оставив места для Эммы и почти сразу захрапел. Она тихо вышла из спальни. Тильда подкарауливала ее в коридоре.
-Мяса-то совсем у нас нет, мэм! -проговорила она, - Позвольте я схожу к Джонсонам, я с их кухаркой в подружках? Попрошу у нее кусок говядины в долг, а то утром нам никак не успеть купить мясо до завтрака!
-Спасибо, Тильда! - сквозь слезы проговорила Эмма и прошла в детскую.
Едва она прилегла на кровать рядом с Бетси, захныкал Джек. Тут же на пороге появилась Роза, подхватила малыша на руки.
-Поспите, мэм, я позабочусь о мистере Джеке! День завтра предстоит трудный...
Эмма долго не могла уснуть. Ей было так больно и обидно за себя. Другие женщины, в отсутствии мужей, томились в ожидании и тревоге, а потом с восторгом рассказывали соседкам, какое это счастье - возвращение мужа домой. И только Эмма наоборот была рада его отсутствию. Она старалась гнать от себя эти мысли, считая их греховными и низкими, но ничего не могла с этим поделать. Как часто она мечтала, что однажды станет свободной. Конечно, в плане денег ей будет трудно, но, в конце концов, она же умеет шить, да и отец наверняка не оставит ее без помощи. Но все это были лишь мечты. Она понимала, что никому и никогда не посмеет признаться в своем несчастье. Общество, в котором она жила, всегда винило женщину в неблагополучии семьи. Мужчине прощались все его недостатки и слабости, просто потому, что он мужчина. Женщина была виновна во всем, начиная с отсутствия детей и заканчивая тем, что муж завел любовницу.
Утром Тильда поставила перед хозяином заказанные им блюда. Мистер Уильямс жадно поглощал мясо, приготовленное специально для него, когда в столовой появилась Мери. Она спешила к мисс Бетси, ведь скоро должен был начаться урок. Уильямс чуть не поперхнулся, увидев черномазую девчонку прямо напротив стола. Она стояла, испуганно вытаращив на хозяина глаза и не знала как поступить.
-Доброе утро, сэр! - наконец промолвила она тоненьким голоском, -Приятного Вам аппетита!
Девочка сделала книксен и юркнула в дверь, ведущую к детской. Настроение Уильямса было испорчено. Как все неуверенные в себе люди, Уильямс интуитивно искал тех, кто слабее него и с удовольствием самоутверждался за их счет. Таких людей в его окружении было мало. В приморском городке жили люди сильные, пронырливые, закаленные многочисленными жизненными передрягами и смело смотревшими трудностям в глаза. Уильямс успешно маскировался под такую же сильную личность, но в общем был неудачником. Даже в некоторых рабах Уильямс чувствовал силу, которой не было в нем самом и это его бесило. С возрастом стремление унижать и издеваться над теми, кто в силу характера или социального статуса не мог ответить, только росло. Это был допинг, необходимый Уильямсу, чтобы жить.
"Какая наглая девчонка! - думал Уильямс, дожевывая стейк уже без прежнего аппетита, - Пожалуй такой не место рядом с моей Бетси!"
Приняв решение, он направился в детскую, намереваясь посмотреть, как черная служанка угождает его дочери и застал там картину, просто поразившую его.
Негритянка сидела за столом, рядом с Бетси и старательно выводила буквы на листе бумаги. Учительница и обе девочки подняли на него глаза. Уильямс смотрел только на Мери. Потом он шагнул к ней, схватил за руку и резко дернул. Девочка сползла со стула и захныкала.
-Как ты посмела?! - прошипел он ей в лицо.
-Папочка, это я! Я разрешила Мери! - закричала Бетси.
Уильямс не обратил внимания на дочь, повернулся к учительнице, успевшей понять, что сейчас получит нагоняй. Опережая неизбежную отповедь нанимателя, она сказала:
-Я говорила миссис Уильямс о недопустимости подобного, однако она велела мне не вмешиваться!
Уильямс потащил Мери к двери, вытолкнул на крыльцо.
-Стой здесь и не смей и шагу сделать без моего дозволения! - велел он и вернулся в дом.
-Эмма! - его крик сотрясал стены.
Испуганная женщина, ищущая в душе ледяной страх, шла на его зов, как обезьяна в пасть к удаву. Она понимала, что ее ждет очередной нагоняй, но не могла ничего поделать.
-Как ты посмела!? - закричал Уильямс, как только она вошла.
-Что я сделала, я не понимаю...
-Ты посадила черномазую девчонку рядом с моей дочерью!
-Что в этом плохого, Уильямс? - наивно спросила Эмма, - Бетси стала лучше запоминать уроки, так как помогает Мери, а заодно все повторяет!
Звонкая пощечина прервала ее речь. Эмма схватилась за щеку. Раньше муж не бил ее. Давил морально, но руку не поднимал. Теперь к душевной боли присоединилась физическая. Эмма совсем растерялась.
-Ты просто дура! - выплюнул он ей в лицо. - Откровенная дура!
Роза подслушивала под дверью. Ее сердце отчаянно билось. Ей было безумно жаль добрую миссис Эмму, но еще больше она волновалась о Мери. Ей хотелось пробраться к дочери, но путь наружу лежал через комнату, где сейчас ссорились хозяева. Роза понимала, что над головой ее дочери нависла беда. Мистер Уильямс явно был не из тех, кого могли тронуть мольбы и слезы. Его нельзя было разжалобить, как некогда мистера Майнерса.
Тем временем Уильямс, вдоволь поизмывавшись над женой, выскочил из дома. Мери, сидевшая на верхней ступени, вскочила на ноги.
-Не смей заходить в дом! И стой тут пока не вернусь! - он отвесил девочки подзатыльник такой силы, что у Мери зазвенело в ушах.
Он ушел, а Мери заплакала. Из дома вышла мама, молча обняла девочку. Мери прижималась к ней и впервые не находила утешения в материнских объятиях.
-Что я такого сделала, мама! - рыдала она, - Я ведь была хорошей, как ты мне и говорила!
-Я знаю, дочка! - только и смогла промолвить Роза. Объяснить дочери, почему мир так не справедлив к таким, как они, она не могла даже самой себе. Что уж говорить о ребенке.
В доме, точно так же, стояли прижавшись друг другу Эмма и Бетси. От рабов их отличал только цвет кожи. Несчастливы они были наравне. Учительница, смутившись что стала свидетелем и даже участником, столь неприятной семейной сцены, не прощаясь покинула дом. Тильда затихла на своей кухне, служившей ей своеобразным убежищем от жесткого внешнего мира и жалела всех пострадавших от гнева хозяина.
Дом затих в ожидании того, что будет дальше. Хорошего никто не ждал. Роза напоила Мери чаем, дала поесть, правда в дом зайти они так и не решились. Роза уходила, чтобы покормить детей и снова возвращалась к Мери. Как узники, ожидающие приговора, ждали они возвращения мистера Уильямса. Вечером он явился. Было видно, что перед возвращением домой, он выпил не одну порцию виски. Роза встала, потянув за собой Мери.
-Мистер Уильямс! Прошу простите мою дочь! Клянусь, больше она не доставит Вам неприятностей!
-Я в твоих лживых клятвах не нуждаюсь! - ухмыльнулся Уильямс. - Я уже все решил на счет этой девчонки!
Роза и Мери молчали, ожидая, что хозяин скажет дальше.
-Ты! - он посмотрел на Мери, - Будешь теперь приносить пользу! Эмма!
Миссис Уильямс выбежала на крыльцо. Глаза красные, испуганные, смотрели умоляюще на мужа.
-Завтра эта девчонка с самого утра пойдет в дом миссис Пруден, будет у нее работать и зарабатывать деньги! Жить она будет на заднем дворе, я запрещаю пускать ее в дом!
Удовлетворенный, Уильямс вошел в дом. Эмма последовала за ним, шепнув на ходу Розе.
-Пусть Мери подождет здесь! Я выйду, как только он уснет!
Ждать ее возвращения пришлось не долго. Удовлетворенный избранным для Мери наказанием, Уильямс быстро уснул. Эмма принесла для Мери одеяла и они с Розой устроили девочку в небольшой подсобке на заднем дворе. Там была крепкая дверь и незваный зверь или человек не смогли бы добраться до нее.
-Не бойся Мери! Я знаю миссис Пруден - это добрая женщина. Завтра я сама провожу тебя к ней и попрошу устроить получше! Спи, и ни о чем не думай!
Эмма поцеловала девочку в лоб, словно просила прощения за жестокость своего мужа. Скоро Мери впервые осталась одна. Было очень страшно. Снаружи доносились странные ночные звуки. Где-то неподалеку ворчал цепной пес, порой ухала неизвестная ночная птица. Постепенно сон одолел девочку и на этот раз она видела сны. Ей снилось, что она идет по бескрайней пустыне и ее мучает страшная жажда. Впереди идет мистер Уильямс и в руке у него вожделенная фляга в водой. Мистер Уильямс дразнит ее, проливает драгоценные капли на горячий песок и те мгновенно испаряются на жарком солнце.
Мери проснулась в поту, в горле пересохло. Уже рассветало. Она жадно припала к кувшину с водой, оставленному мамой. Уснуть девочка больше не могла. Ее детская душа уже успела познать страх перед будущим и она гадала, что принесёт ей новый день...
