В жаркий июльский день главком маршал Василевский прибыл в Приморскую группу войск (5 августа она была переименована в 1-й Дальневосточный фронт). Самолёт приземлился на опушке леса. День выдался сухим и душным, вовсю припекало солнце. Пахло мятой. Пока доехали на "виллисе" до штаба, Василевский раскраснелся от жары. Маршал Мерецков, работавший с генералом Крутиковым, при виде главкома отдал ему рапорт.
- Ну, как дела в войсках? - весело спросил Василевский, садясь на деревянную лавку. Он снял фуражку, положил её на край стола и вытер платком пот со лба.
- Войска готовим к тяжёлым боям, товарищ главком, всё идёт строго по плану, - Мерецков улыбнулся. - Недавно я провёл совещание со всеми командирами, каждому объяснил поставленную задачу. А завтра я провожу командно-штабную игру с комдивами.
- Что вас тревожит? - спросил Василевский.
- Разведка доносит, что у японцев много команд смертников, - сказал Кирилл Афанасьевич. - Они получили приказ - бросаться под наши танки со связками гранат и шашками тола. Сами японцы называют смертников "живыми минами".
- Фанатики эти самураи, - усмехнулся Василевский. - Что с них возьмёшь?!
Мерецков приготовил приказ, в котором обращается внимание на действия отрядов смертников, даются рекомендации проявлять высокую бдительность и уничтожать их до того, как они бросятся под наши танки.
- Выявили какие силы противостоят вашей Приморской группе? - спросил главком.
- Выявили, - ответил Кирилл Афанасьевич, - и узнали, какой боевой техникой и оружием располагают японцы, сколько у них танков, орудий, где расположены их огневые точки, доты и дзоты, другие узлы укреплений...
- Кирилл Афанасьевич, вы так и не назвали силы японцев, - прервал его главком.
- Да?! - насмешливо воскликнул Мерецков. - Пожалуйста, я их перечислю. 3-я и 5-я армии Первого фронта Квантунской армии, командует фронтом генерал Кита Сэти. Это восточная часть Маньчжурии. 34-я армия Семнадцатого фронта - в Северной Корее. Протяжённость линии моего будущего фронта - до семисот километров. Здесь находится семь крупных укрепрайонов и уничтожить их будет нелегко. Если погода позволит, наша авиация нанесёт по ним несколько бомбовых ударов, а окончательный разгром мы завершим артиллерийским и миномётным огнём.
Василевский подошёл к карте.
- Какую задачу вы поставили Чугуевской оперативной группе? - спросил он.
- Она совместно с Тихоокеанским флотом будет охранять морское побережье севернее Владивостока
- Значит, главный удар наносите силами двух армий - 1-й Краснознамённой и 5-й - в направлении на города Муданьцзян, Гирин, Чанчунь и частью сил на Харбин?
Мерецков подтвердил это, заметив, что с генералами Белобородовым и Крыловым он тщательно обсудил, как будут действовать их армии. Что же касается вспомогательных ударов, то их нанесёт 35-я армия генерала Захватаева из района Лесозаводена на город Мишань, а 25-я армия генерала Чистякова - на города Ванцин и Тумынь. Все армии будут действовать совместно с войсками Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. На этот счёт у него есть договорённость с маршалом Малиновским и генералом армии Пуркаевым.
- А теперь, голубчик, приглашай сюда начальника штаба генерала Крутикова со своими картами и схемами, и мы все наши задумки отработаем на них, - распорядился Василевский.
- Надо ли, Александр Михайлович? Я же не новичок в штабном деле! - с обидой промолвил Мерецков, ( мы знаем, что он был не лишён тщеславия).
- Надо, Кирилл Афанасьевич, - жёстко возразил главком. - Твоему фронту выпал сложный участок сражения, и я хочу ещё раз взвесить твои возможности и возможности противной стороны. Так что не обессудь. Ещё Виктор Гюго говорил, что высший суд - суд совести, вот и я привык всё делать на совесть. А что такое совесть? Тот же Гюго утверждал, что совесть - это компас среди неведомого, вот и будем познавать с тобой неведомое.
"По натуре человек простой, поговорить с ним приятно, но педант, если речь заходит о какой-либо операции", - невесело подумал о главкоме Мерецков, потому что задели его самолюбие.
Между тем Василевский уже работал со своей картой. Хоть и помял её, когда летел, но всё видно отчётливо. Вопросов главком не задавал, взял линейку и циркуль и начал что-то измерять. Мерецков с улыбкой кивнул Крутикову: мол, не надо ему мешать, - и встал из-за стола.
- Товарищ главком, я отлучусь на минуту.
Пока Кирилл Афанасьевич звонил адмиралу Юмашеву, чтобы договориться о встрече, Василевский закончил работу с картой и теперь курил трубку. Вернувшемуся Мерецкову он задал лишь один вопрос, выпил холодного кваса и стал собираться в дорогу.
- Куда вы теперь? - спросил Кирилл Афанасьевич.
- Поеду к Малиновскому. У Родиона Яковлевича есть проблемы...
Скрипнула дверь. Мерецков обернулся, брови у него приподнялись. У двери застыл генерал Крутиков.
- Алексей Николаевич, ты как раз мне и нужен, - маршал взял со стола листок и отдал ему. - Это приказ командармам о наступлении. Сейчас у нас вторая половина июля близится к концу, а в начале августа надо начать сосредоточение войск, так что до военных действий остаются считанные дни.
Крутиков взял приказ комфронтом, но не уходил.
- Что-то случилось? - глаза маршала посуровели.
- В подразделении охраны штаба ЧП, - глухо выдавил из себя генерал. - Сержант с двумя бойцами ходил на рыбалку, и один боец утонул в реке.
- Да вы что? Бои ещё не начались, а у нас появились потери? - маршал порывисто встал. - Есть приказ - никого из расположения части на время проведения операции не отпускать! А тут вдруг рыбалка? Узнайте, кто разрешил эту самую рыбалку и строго накажите!
- Рыбалку я разрешил, товарищ маршал, - неожиданно сказал Крутиков. - Ребята всю ночь несли службу, попросились отдохнуть на речке, ну и порыбачить...
- Вы?! - прервал Мерецков. - Вот уж не ожидал от вас такого подарочка! Спасибо, Алексей Николаевич, удружили. Как это произошло?
- По-глупому всё вышло, - вздохнул Крутиков. - Все трое находились в лодке. У бойца ветер сорвал с головы фуражку и она оказалась в воде. Он нагнулся, чтобы взять её, а лодка черпнула воды и перевернулась. Молодой сапёр не умел плавать и захлебнулся. Пока его вытаскивали на берег, он умер.
- Как же боец попал в сапёры, если не умел плавать? - удивился маршал. - Сапёры ведь наводят понтоны, работают на воде... Странно, однако, - он взглянул на Крутикова. - Ладно, мы к этому ЧП ещё вернёмся, а сейчас поспешите передать командармам мой приказ...
Ранне утро было солнечным и прозрачным. У крыльца оперативного штаба стоял "оппель-капитан". Шофёр сидел откинувшись на спинку сиденья и читал вчерашнюю газету. Рядом прохаживался офицер в форме пограничника. Березин быстро направлялся в их сторону по булыжной мостовой от своего офицерского домика, служившего ему и ещё двум семьям - временным пристанищем.
- Фёдоров, ну, наконец-то! - крикнул он, подбегая к штабному крыльцу.
Уже сидя в кабинете у разложенной карты Западного особого погранокруга Березин продолжал с напряжением начатый разговор:
- Так что, ситуация не на много лучше, чем у вас в Черновцах. Правильно, что тебя сюда перевели. У тебя большой опыт. Будешь возглавлять оперативный штаб в Равве-Русской, держи со мной связь, пригодится!
- Думаю, что не только связь держать, а тесно взаимодействовать придётся, - говорил Яков Иванович.
- Да, это так. Бандеровцы лезут с той тороны во все лопатки. Обстановочка на границе не из лучших.
- Какая может быть обстановка сразу после войны? Ещё ничего не восстановлено, а они шастают через границу туда-сюда. Определи, кто они - честные поляки, румыны и так далее или неурочные "гости" с той стороны? В книжках только красиво пишут: "Граница на замке" и "Ни шагу назад..." и т.д. А ты помнишь Перемышль в первые дни войны? Что морщишься, сам же рассказывал...
- Вот именно, это когда нас в первые часы после нападения танками раздавило прямо на местах, даже до окопов не успели добежать? А потом Верховному доложили, что мы продержались там, аж четверо суток... Какого?
- Вот и я говорю, - откашлялся Фёдоров, - что пора прекращать это свободное шастанье...
- У них агентов полно и так. Нужно развивать свою агентурную сеть, и не хуже чем у них, а на порядок лучше. А тот случай в конце войны со мной, а потом гибель Берзарина, и теперь вот, покушение снова на меня 15 июня - всё говорит за то, что в наших штабах не чисто.
Яков покачал головой:
- А я влопался, как дурак, тогда в сорок четвёртом в ловушку! Там, под Вижницей... И вспомнить теперь стыдно, что на такое повелись.
- Да, мы все были просто шокированы той твоей историей И, как только ты выжил? Ведь то, что случилось тогда, это просто немыслимая история... Кстати, ты встречался потом, после госпиталя, со своей спасительницей, что вывела тебя раненого из ловушки Кузьменко? С той девушкой-радисткой?
- А ты всё знаешь?
- Да, наслышаны, - ответил Березин и, подвинув стул к Якову, сел напротив.
Его собеседник замолчал и опустил голову.
- Не могу я Сергей, не имею права туда пойти к ним домой. Как в глаза посмотрю ей, её родителям? С ума схожу, покоя найти не могу, а вот отправиться к ним не решаюсь. А может и не стоит ломать девчонке всю жизнь?
- Так ведь то, что она для тебя сделала - это не просто поступок. Любит она тебя, наверное, крепко, и ты это знаешь. Раз сама в лапы к этим изуверам полезла, только чтобы тебя вынести из горящего барака. Ведь она выждала тот момент, когда они стали отстреливаться и подниматься вверх, подбежала к крайним домам, отыскала тебя и вытащила... А если бы они вернулись, то и погибла бы мучительной смертью, а ведь не испугалась... Ведь они на вашу воинскую часть связистов напали поздно ночью, она спала в бараке после дежурства, а потом смогла укрыться в подвале, пока на верху шёл бой...
- Страшно вспоминать...
- А ты вспомни! И если она тебя любит, то и значит ждёт до сих пор. Что ж ты?
- Не могу сейчас ничего решить, прости! И обсуждать это, давай пока не будем... Расскажи лучше, какие тут у вас новости?
- Новостей много. Давай по порядку...
За окном прохаживался постовой дежурный, рядом журчал быстрый ручей, нагонявший лёгкую прохладу, а в кабинете Березина шёл невесёлый разговор.
- Значит, этот ваш Деев и его люди были тогда в Казачке после нападения банды Кузьменко? - спрашивал Фёдоров, официальный уполномоченный Центрального штаба Западного округа по работе на оперативных участках госграницы. - Они потом этого махрового бандита преследовать стали и по пути мне известно, разбили его банду, но самого упустили, ушёл он через границу...
- Именно так, вот и теперь следы тянутся в Румынию, но посланные туда запросы остались без должного ответа.
- Какие тебе ответы сейчас-то? И сколько таких запросов туда идёт?
- Ваша часть, Яков, тогда там рядом стояла в низине за рекой, именно туда и прибежал пацанёнок просить помощи тем страшным утром... А теперь подручный тут объявился по слухам, самого Кузьменко, Микола Доротный... Ты про такого ничего не слыхал? Не знаешь, как он выглядит-то? - спрашивал Березин с надеждой вглядываясь в своего собеседника. - Я и вызвал тебя сегодня чтобы прояснить этот вопрос. Как искать его, если и примет-то нет никаких?! Он же не оставлял ни одного живого свидетеля.
- Да, страшный человек, наслышаны!.. А приметы его никто толком не знает, это ты прав, в живых оставались после их набега немногие, а кто уцелел, те помалкивают, боятся, - в задумчивости проговорил Фёдоров и взглянул на карту. - Но ведь ты говоришь, что люди этого Деева были там, пришли в село, когда всё было кончено...
- Да, он докладывал, что группа Валентина Гераленко тогда сработала, и то, что они там увидели, согласно протоколу, не поддаётся ни какому анализу. Люди такого совершить не могли, только кровавые палачи-изуверы, - Березин поморщился от боли и потрогал свою висевшую на бинтах, больную руку.
- Я про то начал разговор, что кто-то из выживших мог бы его опознать, ты же говоришь, что там таковые были...
- Всего несколько человек, которые спрятались по подвалам во время набега, - ответил Березин, но потом потёр рукой висок и добавил: - Остался в живых лишь один важный свидетель, но он уже дал все нужные показания. Это сын местного директора школы Петра Султанова, парнишке пятнадцать лет тогда было, чудом выжил... Мы отправили запрос к вам в Черновцы в их следственный отдел уголовного розыска, там хранятся все протоколы по этому делу, ждём ответа...
- А может быть не ждать, а отправить по адресу проживания этого парнишки своих людей для разговора с ним? - спросил Фёдоров.
- Я тоже об этом думал, но надеялся на тебя и твои данные но раз их нет, то решаюсь отправить к этому парню своих людей. Пусть всё прояснят, как следует. Ведь он должен запомнить на внешность того, кто его убивал. Уж он точно этого Доротного теперь до смерти не забудет. Парень сам из Ростова родом, его отца перед войной после присоединения Западной Украины отправили туда на восстановление народного образования в качестве директора и учителя местной школы в Черновцы а потом и в горное село Казачка. Пётр Султанов выехал туда вместе со своей семьёй, но началась война, они оказались на оккупированной территории, и вот в 44-м году так чудовищно погибли.
- Где сейчас этот парень известно? - спросил Фёдоров.
- Да, они вместе с товарищем своим, который прибежал к вам тогда в воинскую часть, проживают в Краснодаре в интернате при одной из воинских частей, там и учатся. Этот интернат организован специально для детей-сирот, чьи родители погибли на фронте, для детей военнослужащих. Там при этой части, Алексей узнавал, будут организованы курсы осенью для военных, вернувшихся со службы, их подучат и направят для работы в народную милицию. Так вот, ребята эти уже подали заявление туда, тоже хотят бороться в рядах сотрудников угрозыска с такими вот, как Кузьменко и до последнего надеются их разыскать.
- Похвально, - Фёдоров усмехнулся в свои роскошные усы, которыми гордился. - Я тут привёз кое-какие документики тебе, думаю, что пригодятся. Это результаты наших поисков на той тороне, польские товарищи подмогнули, - и он расстегнув свой портфель, стал выкладывать из него папки и конверты.
(Здесь подробная история села Казачка, на которое в 44 году напала банда Кузьменко. Для тех, кто читает повесть впервые и для тех, кто хочет вспомнить про этот случай, о котором ведёт разговор Березин:
https://dzen.ru/a/Y-oP0TZy7QnjUnU4).
На мосту через Сан у переправы седьмой погранзаставы дежурил сержант Волынцов сын коменданта. Он только что заступил на смену у контрольно-пропускного пункта, предназначенного для прохода местного населения. В Бурташ из Польши ходили на рынок за товаром, а из Бурташа в Варнау, на ту сторону, местные ходили менять соль на спички, носки на зажигалки и прочее барахло и дребедень. Всё это было изо дня в день в любую погоду и любое число недели. Правда в выходные поток с двух сторон увеличивался. Всех этих людей уже давно знали в лицо, проверяли документы только у незнакомцев с той стороны. Но и они мало у кого вызывали подозрения, так как вечером все убирались во свояси. Изредка бывали случаи, когда поляки оставались на нашей территории и после полуночи, но это были или результаты пьяных попоек, или дела семейного характера. С этим долго не разбирались, но проверяли все подобные случаи. А сегодня для Волынцова день был особенный... На свидание к нему должна была прийти Тамара, девушка с той стороны. Украинка, живущая в Польше по семейным причинам. Две недели назад эта черноглазая, стройная красотка навела шороху в душе сержанта. Она приходила на базар в Бурташ со своей престарелой тётушкой. Там и познакомился с ней сын коменданта 7-й погранзаставы 2-го Западного погранотряда сержант Волынцов. Задумавшись, он стоял облокотившись на перила, и смотрел на пробегающие внизу блестящие на солнце воды Сана.
- Андрюша! - услышал он ласковый возглас.
По мосту с противоположной стороны бежала в лёгком светлом платье, развевающемся по ветру, Тамара.
Часовой у будки обходчика, что стоит рядом с большим железнодорожным арочным мостом, долго наблюдал две тёмные фигуры на фоне светлого утреннего неба, которые на мостике гражданской переправы то близко сходились, тот расходились совсем на небольшое расстояние, но явно были довольны своей встречей и состоявшимся разговором.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
