Жители Алтайского края знают Асю Майорову как телеведущую и журналиста, а представители профессиональных сообществ еще и как заместителя директора государственной телекомпании. На телевидении Ася работает с 1996 года. Но теперь многое изменилось: в ноябре она покинула руководящий пост и сосредоточилась на другой работе – работе психолога. Почему так произошло? Почему на пике своей карьеры человек решает сменить сферу деятельности? И верит ли он в то, что новая профессия также подарит ему радость и благополучие? О переменах в жизни – об их источнике, рисках и перспективах – мы и поговорили с Асей в канун Нового, 2024-ого, года.
Интервью: Жанна Михиенко; фото: Антон Губанов
Ася, где вы сейчас работаете и чем занимаетесь?
С ноября 2023 года моя основная профессия – детский психолог. Я психологией занималась и раньше, окончила магистратуру АлтГПУ, прошла пять курсов профессионального обучения, имею сертификат по специальности «Детская психология». Просто эту сторону своей профессиональной деятельности я нигде раньше не афишировала. Я работаю с детьми школьного возраста, их родителями по проблемам взаимоотношений в семье, в классе. Вопросы, связанные с самооценкой, мотивацией, профессиональным самоопределением. Еще я преподаю в АлтГУ на старших курсах две дисциплины: «Психологию журналистики» и «Основы журналистской деятельности». На телевидении продолжаю вести утренние интервью.
Что подтолкнуло к обучению новой специальности? Вы, действительно, планировали работать психологом или просто хотелось перемен?
Началось все с того, что меня заинтересовали проблемы подросткового возраста. У меня трое сыновей. Младший ещё дошкольник, а старшие подростковый возраст уже прошли (очень по-разному). Это было трудное время для всех нас, я много чего читала, пыталась понять, подстроиться и на своем опыте испытала, что одни и те же рецепты даже для двоих детей в одной семье не работают. Эта тема меня увлекла, и я пошла в магистратуру. Потом я начала потихоньку работать и поняла, что мне эта профессия мне нравится.
Для меня и в журналистике главное – когда ты можешь помочь что-то изменить. Рассказывая одним людям про других, тем самым давать надежду, радость, повод задуматься. С этой точки зрения психология – примерно то же самое. Даже методы работы во многом похожи: на телевидении есть интервью и в психологии есть интервью, только цели разные. В журналистике интервью для того, чтобы получить информацию, в психологии интервью – это специальным образом построенная беседа, когда человек сам проговаривает и осознает какие-то взаимосвязи, они для него «выходят из тени». Уже этого бывает достаточно. Для меня до сих пор это просто какая-то магия.
С какими трудностями столкнется человек, который после сорока решит изменить свою профессию? Что в этих трудностях гендерного?
Это те же сложности, которые возникают у любого человека, независимо от возраста, при выборе профессии. Ты не знаешь, получится у тебя или нет, тебя могут не поддерживать близкие, могут быть вопросы: «Принесет ли это деньги? Для меня ли это вообще? Куда я лезу? Там вон какие люди, а тут я». Мне всегда казалось скучным каждый день делать одно и то же. Я, наверное, поэтому в свое время выбрала журналистику. Когда ты журналист, ты не знаешь, что будешь делать завтра. Ты можешь бывать в разных местах, знакомиться с разными людьми. Но вот эта постоянная перемена мест, впечатлений со временем тоже становится одинаковой. Хочется вырваться из «дня сурка», а тебя очень многое держит на твоей привычной орбите. И тогда задаешь вопрос – а кто я, собственно говоря, еще, кроме как мама, жена и журналист? И очень страшно «сходить с орбиты». Даже завести в соцсетях свою страницу, которая бы называлась «Ася Майорова – психолог», – это было для меня архитрудно. Физически это не трудно – ткнул кнопку, загрузил фотографию. Страшно «внутри». Я помню, как у меня просто руки тряслись.
Получается, первый большой страх – назваться кем-то другим?
А потом получить на это комментарии и пережить их. Ведь какие-то люди ткнут пальцем и скажут: «О, смотрите, вот она в 40 лет решила психологом стать. Ха-ха-ха». И хотя, кажется, что все готовы ткнуть пальцем, на самом деле будет и поддержка. Я училась у очень молодых девчонок, как продвигать себя в соцсетях. И это тоже для человека с опытом может быть проблемой: стыдно признаться себе, что идешь учиться у вчерашнего школьника, и что он меня будет оценивать. Но мир от этого, оказывается, не рушится. Главное идти в новое не с ощущением «Ой, стыдно», а с установкой «Я узнаю что-то новое для себя». Это очень сильно питает энергией.
Что, полученное в профессии журналиста, помогает вам сегодня в работе психологом?
Когда я думала: «Как я буду консультировать, я же еще не закончила обучение», я вспоминала наших студентов на телестудии. Мы говорили им: «Давай, поезжай уже на сюжеты, снимай». Они пугались: «Не-не-не, мне сначала надо журфак окончить». Насколько смешно было мне это слушать. Нельзя сначала полностью выучить всю теорию, а потом идти практиковаться, – надо совмещать. Этот подход мне помог и в психологии.
Что бы вы посоветовали людям, которые хотят перемен и бояться их?
Не требуйте от себя слишком многого. Идите последовательными шагами. Прежде всего, поймите, чего вы хотите на самом деле. Просто прислушайтесь к себе. Начните с простого. Когда собираетесь завтракать, спросите себя: «А что я хочу? Может, я все время на завтрак ем яичницу, а на самом деле хочу котлету съесть? Я это делаю, потому что так привыкла, или правда – я так хочу?» С какой-то мелочи постепенно менять свою жизнь – это безумно интересно.
Работая журналистом, вы были в найме. Думаете ли вы о том, чтобы создать свой бизнес?
Очень хочу, мечтаю. И я постепенно приближаюсь к этому. С одной стороны, у меня в голове звенит какой-то колокольчик под названием «Давай быстрее. Давай. Смотри, уже год прошел, а ты ничего. Ты же можешь». Погонщик такой внутренний включается. С другой стороны, я понимаю, что уже много чего сделала.
Я всегда работала в найме, была человеком, который два раза в месяц приходит за зарплатой, где все понятно: сумма, перечень обязанностей, сроки. Не очень понятно, как увеличить этот заработок. Но все равно очень сильно на эту предсказуемость подсаживаешься, страшно потом уйти в другое место, потерять то, что имеешь. А еще есть ложное ощущение, меня ценят только здесь.
Сделать свой бизнес? Да, очень хочу, мечта. Мне интересно, как это: ты сам планируешь свой доход, сам зарабатываешь. Пока еще я сижу на нескольких стульях одновременно: и консультирую, и преподаю, и тексты даже пишу на заказ, но уже двигаюсь потихонечку в сторону своего дела. Сейчас уже это все формулирую, запускаю, веду переговоры с партнерами. В общем, следую своему правилу: не требуй от себя сразу вспрыгнуть на десятую ступеньку. На неё не попадаешь, не пройдя предыдущие девять. Я уже не на первой, и даже не на второй, это точно.
Чему и где надо доучиваться, чтобы заняться новым делом?
У каждого есть какие-то моменты, чему доучиться. Для меня самое главное (поскольку я сейчас ухожу в самостоятельное плавание) – это планирование своего дохода. Надо учиться построению бизнеса, для этого требуется перестроить мышление. И я уже этим занимаюсь – прохожу онлайн курсы; я также участвовала в «Азбуке предпринимателя» в «Моем бизнесе». Там я познакомилась с очень многими и молодыми и немолодыми уже людьми, которые либо занимаются своим бизнесом и хотят его изменить; либо «с нуля» начинают развивать; либо вообще еще не знают, чего хотят. Ты видишь таких же нормальных живых людей с такими же точно вопросами и сомнениями. Ты разговариваешь с ними и для себя отмечаешь – «О, вот так тоже можно!». И тогда страхи уходят.
Это немного похоже на первый прыжок с парашюта. Когда я первый раз прыгала с парашютом, помню, как я ехала на аэродром и решила взять с собой кого-нибудь, кто тоже хочет прыгнуть, и чтобы у него были права на автомобиль. Я так «здраво» рассуждала: если я сломаю ногу, то кто-то же должен отвезти. Я очень сильно боялась, потому что все вокруг говорили: зачем тебе это нужно, а мало ли что. А на аэродроме я увидела ребят, которые прыгают каждый день. Вот они укладывают парашют, ходят, шутят, разговаривают, объясняют, инструктаж проводят. Ты начинаешь погружаться и видеть: вот люди, для которых прыжки – обычная работа. Ты успокаиваешься и понимаешь, что все будет нормально. И в обычной жизни то же самое: когда встречаешь тех, кто уже прошел на пути, который ты выбрал, – становится легче.
Как ваша семья отнеслась к вашему решению стать психологом?
Семья – это тот мир, который ты вокруг себя строишь для того, чтобы тебе было комфортно. Поэтому вопрос «Как отнеслась семья?» – для меня что-то вроде: «Как ты сам относишься к тому, что делаешь?».
Для меня семья – всегда источник ресурса и поддержки: семья моих родителей, моя собственная, мои дети, которые вырастают. Они еще не обзавелись семьями, но, тем не менее, они уже взрослые люди, и я не представляю себе, чтобы я их не поддерживала.
А вот какая поддержка – она да, бывает разная. Мой муж, Влад, был не из тех людей, которые: «О, да, давай, вперед!». Он очень рационально подходил к любым вопросам, очень осторожно относился к переменам, всегда взвешивал все «за» и «против». Всегда был моим очень хорошим критиком. Когда я сказала, что хочу поступить в магистратуру, он ответил: «Ну, хорошо, я понял». Это была поддержка? Да! Он не стал мне высказывать: «Зачем тебе все это нужно». Но он и не сказал: «Супер!», потому что это не его роль, я этого от него и не ждала. Он просто спокойно перестроил свой график работы так, чтобы у меня была возможность заниматься учебой.
Когда человек в 40 лет что-то меняет в своей жизни, у него получается, – это же колоссальный опыт для всей семьи, который каждый из членов семьи несет с собой дальше. Мои дети видят, как мне нелегко бывает. Они видят, что я озадачиваюсь чем-то, плачу даже, где-то не сплю ночами. А потом видят результат моих усилий и понимают, что можно и в 40 лет маме изменить жизнь, и им тоже всегда можно будет. Я говорю 40, хотя мне 50 через три дня.
Многие наши читатели знают, что в этом году вашу семью постигло большое горе – умер ваш муж, отец ваших сыновей – Влад Сухачев. Как вы справляетесь?
Иногда кажется, что – никак. А иногда понимаю, что – да, я живу, даже смеюсь и радуюсь каким-то вещам. Иногда от этого стыдно становится… Как психологу, мне не страшно обращаться за помощью - идти к психиатрам, психологам, психотерапевтам, потому что я понимаю, что есть состояния, с которыми ты один не справляешься.
Мне очень помогает поддержка других людей. Я научилась её принимать, это тоже отдельный навык. И не принимать – если это мешает. Первые дни – столько мне людей писали, звонили. И незнакомые, и те, с кем давно не общались, и, конечно, близкие. А еще я начала писать на своей странице ВК о своих чувствах. Мне это тоже было нужно. И к постам было много хороших комментариев, – первые недели меня это поддерживало очень сильно. И я была оглушена тем количеством историй от чужих людей про потери близких, которые случались в их жизни: 5-10-15 лет назад, а люди до сих пор их проживали, говорили так, словно это произошло вчера.
Сначала эти истории меня поддерживали, а потом я поняла, что они меня тянут куда-то на «дно». А я туда не хочу. Есть какая-то глубина этих переживаний, за которой полная темнота и пустота, когда как по инерции. Нельзя не замечать боль, но и нельзя в нее погружаться полностью, потому что ее очень много. Я эту боль чайными ложечками черпаю, чтобы она не лежала камнем, чтобы не утонуть в ней целиком. Я не знаю, уменьшается она или нет от этого. Я не знаю, есть ли там какое-то конечное количество, которое можно вычерпать. И моих чайных ложечек не хватит, наверное, на то, чтобы вычерпать ее до конца. А, с другой стороны, она возможно измеряется в чем-то другом. Может быть, она просто теряет в весе: в объеме не меняется, а становится легче. Тот камень, который висит внутри, ты к нему привыкаешь, углы у него стачиваются. Никакое особенное образование не помогает переживать горе. Это тяжело, это трудно, прежде всего, это просто больно. Но есть работа, друзья, дети, семья, заботы и какие-то простые радости. Я петь начала, мне джаз очень помогает.
Как психолог, я замечаю в себе «метки», которые говорят о том, что процесс идет верным естественным путем. Я разговариваю с Владом. У меня его фотографии в комнате стоят. Я не хочу превращать это все в какой-то мемориал: у меня висят классные живые фотки.
В преддверии Нового года все строят планы на будущее – что вы ждете от 2024 года, какие проекты хотели бы реализовать, что сделать?
После того, что было в 2023 году, мне страшно что-то загадывать. В этом году была не только смерть Влада, но и смерть его мамы, Тамары Владимировны. Конечно, это изменило нашу жизнь, семью, нас самих. Но отношение к каким-то базовым вещам, наверное, нет, не поменялось. Чтобы «мрачный якорь» не укрепился, я говорю себе: надо мечтать, надо планировать. То есть не «надо», а – «хочу»!
У меня будет сложный 2024 год (но это не правильно, я опять-таки программирую себя на сложность...). Нет, у меня будет интересный 2024 год! Двое старших детей заканчивают обучение, младший пойдет в школу. Одного этого достаточно, чтобы понять, что новые ощущения в моей жизни будут, да. Что касается профессии: сейчас я провожу частные консультации, а мы хотим создать свой проект - психологический центр, в котором будут еще и встречи с родителями, клуб для подростков и для ребятишек, будут разные мероприятия. Говорю «хотим» во множественном числе, потому что я уже знаю, с кем я буду это делать. В конце 2023 года мы с центром «Академикс», с Анной Галицкой и её командой, провели форум для молодых родителей «7-я». Очень здорово получилось! Мы вместе обязательно в 2024-ом году оформим нашу совместную деятельность так, чтобы это было не разовое мероприятие, а постоянная работа с детьми и родителями. Я вижу, насколько это нужно людям!
