Щедрой оказалась та весна на новости, да на гостей незваных! Не успел Ярослав отправиться восвояси, как пришла весть из Чернигова - овдовела княжна Предслава! И всего-то пяток годков прошло, как выдал князь Владимир ее замуж за черниговского боярина Порошу. Выдал скрепя сердце, так как не желал отдавать дочерей в чужие руки. После Предславы, лишь вторую дочь от княгини Гориславы сосватали, остальные так и жили в девках. Считал князь Владимир, что мало кто достоин его крови, а еще боялся, как бы не начали через жен своих лезть зятья к власти, знал, как слепит блеск злата! Предславу отдал лишь потому, что любовь промеж ней и Порошей узрел великую, в ногах лежала у батюшки Предслава, прося о великой той милости. После и Премиславу отдал в жены герцогу междуреченскому Ласло, прозвищем Лысому, видя, что люб он дочери, да и выгоден был для Руси такой союз...
Узнав о горе, постигшем Предславу, Владимир послал за нею посольство, рассудив, что место княжне подле отца своего, а та перечить не стала.
Все в хоромах Черниговских напоминало Предславе о скромных годках счастья, отмеренного ей судьбой. Любый Пороша, не убоялся гнева князя, попросил Предславу себе в жены. Вез обоз счастливых молодых в Чернигов, щедрое приданное дал Владимир за свою дочь! Кланялись родители Пороши в ноги невестке, словно не она в их дом вошла, а они на голову ей нежданно свалились. Ладно жили. Пороша службу исправно нес. Черниговские угодья объезжал, дань для Киева собирал, правой рукой воеводы Шумейко был, наместника Черниговского.
В тот день злополучный, Пороша с дружинниками обход вкруг Чернигова делали. Солнце светило ярко и настроение Пороши было под стать тому весеннему деньку - игривое. Накануне выпал снежок, видать один из последних, и присыпал уже покрывавшуюся проталинами землю. Пороша пришпорил коня, оставляя дружину позади, понесся вдоль извилистого берега Десны, да видно не усмотрел место, где берег плавно перешел в реку. Копыта коня заскользили по льду, коварно прикрытому снежком. Конь засеменил, стараясь удержать равновесие, а лед под ним меж тем покрылся тонкой паутинкой трещин. Пороша, поняв что дело-дрянь, соскользнул с коня и бросился к берегу. В ту минуту раздался страшный треск и лед разошелся прямо под незадачливым молодцем. Подоспевшие к той минуте дружинники, ринулись спасать бедолагу, да поздно! Ледяная вода не давала дохнуть, сковала холодом сердце, утянула в омут.
С повинной головой вернулись дружинники в Чернигов, прошли к терему Пороши. Предслава из светлица своей услыхала, как пронзительно заголосили во дворе бабы, распознала и высокий голос свекрови. Помертвев, выскочила она на крыльцо, как была, в одном домашнем платье, с непокрытою головой. Дружинники стояли, не смея поднять на нее глаза. Шутка ли, не уберегли зятя самого князя Владимира!
-Прости, княжна! По всему видать, водяному за зиму скучно стало! Утянул, проклятущий молодца нашего! Царствие ему небесное...- говоривший замолк, смутился. Задумались и остальные, ибо не ясно было, как окажется он на небесах, коли ушел под воду?
В Чернигове с верой Христовой дела шли туго, хоть и построили церквей несколько. В головах людских, порой до абсурда причудливо, переплетались язычество и христианство, дополняя друг друга, объясняя необъяснимое.
Предславе же в тот момент было не до того. Казалось девушке, что земля ушла у нее из под ног, кончилась и ее жизнь. Тело Пороши выловили спустя несколько дней, все в той же полынье, что образовалась под его конем. После похорон, сидела Предслава в своей горнице и носа оттуда не казала. Домочадцы боялись, как бы не сошла она за мужем в могилу - как тогда ответ перед князем держать?! А потому все вздохнули с облегчением, когда получив клич из Киева от батюшки-князя и засобиралась Предслава в дорогу.
В пути немного отпустило ее. Знала, что будет доживать свой век, вспоминая Порошу и того было для нее довольно. Об одном кручинилась - не дал Господь им деток! "Пустая!" - так говорили про нее, думая что княжна не слышит. Да ведь от себя-то не скроешься!
Князь-отец вышел встречать ее самолично. Сам только пережил страшную потерю, понимал ее боль. Выплакалась на плече родителя молодая женщина и попала в руки добротной княжеской челяди, а уж у тех рецепт от любой хвори и хандры имелся. Хвостиком пристроилась к Предславе юная Добронега, не сводила с сестры восхищенного взгляда. А полюбоваться-то было чем! Кожа, словно молоком умытая, глаза большие, цвела небесной лазури, брови черные, густые, да ресницы мохнатые. Губы, сочные, алые, так и манили к поцелую. И даже только пережитое горе не портило ее красы. Поначалу Предслава сестру словно и не примечала, но потом пригляделась, прислушалась. Умные речи лились из уст девчушки, рассуждала не по годам толково. Предслава сама, стараниями княгини-матушки Гориславы, грамоте обученная, нашла в сестре достойную собеседницу. Часто приглашали они в терем людей сведущих в науках разных, коих судьба забрасывала в Киев. Любили послушать и псалмы церковные, и сказителей былинных. Добронега брала перо, да пергамент овчинный, и выводила буковки аккуратные, перенося на бумагу услышанное. Время для сестер текло медленно, словно патока, до поры оберегая их от мирской суеты...
Князь Болеслав прибыл на свадьбу дочери с пышною свитой и щедрыми дарами. Зятем был он весьма доволен! Строгий, рассудительный Святополк, жил как и подобает, не в праздности. Владениями, вверенными ему отцом, правил рукой хозяйской, приумножал всячески, да охраной не пренебрегал. Напоминал Святополк Болеславу самого себя. Много трудов стоило ему добиться княжения, пришлось побороться ему за место под солнцем. Болеслав был старшим сыном князя Мешко, и как только мать Болеслава, Дубравка, покинула этот мир, женился второй раз, а сына услал подальше, править Малой Польшей. Там Болеслав времени не терял, учился всему, что могло сгодиться в жизни и не зря! Умер князь Мешко и Болеслав, изгнал из Польши мачеху, со всеми ее детьми, стал единственным правителем Польши. Такую же судьбу он прочил и Святополку, как старшему.
За свадебным пиром сидели зять и тесть рядом, вели речи торжественные, вспоминая про невесту лишь когда кому-то за столом становилось "горько". Регелинде такое было не по душе. Сильно своенравна была дочь князя Болеслава, привыкла к вниманию! А тут родной отец, на собственной свадьбе, жениха от нее отваживает! Хмурилась, да открыто протестовать не решалась - такое даже княжне не дозволено, только изредка касалась рукава Святополка, напоминая, чтобы поднял чарку, когда пьют за его здоровье.
-Ты готов должен быть, Святополк! Людишек в Киеве заимей, чтоб как только занеможет князь, так тебе сразу и поспешать в Киев! Ты в своем праве, старшой, а кто супротив пойдет тому спуску не давать!
Регелинда слушала, что говорит отец ее мужу и представляла себя княгиней Киевской. Это не то, что в каком-то Турове сиднем сидеть, а над всею Русью выше стоять! По сравнению с землями князя Владимира, и ее родная Польша казалась не многим больше земель Святополка. Обидным и несправедливым виделось, что для достижения такого счастья, надо было ждать, когда князь Владимир испустит дух, а потом и братьев усмирять неведомо сколько времени!
Время уж было позднее, а Святополк и не думал отправляться на покой, увлеченный беседой. Проникся к тестю искренней симпатией, нашел в его лице союзника. Регелинда уже откровенно зевала, сомлели прямо за столом несколько бояр. Княгиня Ирина решила взять дело в свои руки.
-Пора молодых проводить в опочивальню! - громко сказала она и ее поддержал одобрительный гул голосов.
Святополк словно очнулся и вспомнил где он. Поднялся недовольно, да деваться некуда. Прошел в опочивальню первым, за ним бабы вели Регелинду с песнями и прибаутками, чрезвычайно раздражая ими княжича. Дождавшись, когда Святополк усядется на одр, провожатые оставили молодых одних. Святополк вытянул вперед стройные ноги, намекая новоиспеченной жене на старинный обычай разувания. Регелинда стояла прямая, словно кол проглотила, буравила Святополка злыми глазами. Он понял, усмехнулся, сам стянул сапоги, завалился на постель и отвернувшись к стенке, скоро захрапел. Регелинда задыхалась от ярости, а поделать ничего не могла! Сейчас бы выскочить из горницы, да дверью хлопнуть, так чтобы стены в тереме задрожали, да нельзя, позор! За такое и ее, княжну, законный муж мог запросто за волосы оттаскать да прогуляться по спине хворостиной.
Постояв какое-то время в растерянности и озлоблении, Регелинда вздохнула и прилегла вторую половину кровати, уступая всемогущему сну.
Так и повелось у них с той поры. Ночевали вместе, как мужу и жене положено, в на одной кровати, но только не касаясь друг друга. Поутру, когда Регелинда открывала глаза, Святополка уже не было и она проводила дни в злобном, тоскливом одиночестве.
Однажды вечером, глядя, как муж раздевается во сну, княжна не выдержала:
-И доколе в Турове сидеть станешь? Князь-то может еще и полсотни зим прожить, а ты ничего окромя здешних лесов и не увидишь!
Он глянул на нее зло и удивленно, как на диковинное животное, вдруг изволившее заговорить человеческим голосом.
-Ты чего мелешь? Не для твоего ума такие дела! - рыкнул он.
-Мало того, что не как жена я при тебе, так и просто узницей тут помру!
-Ты ж сама женой стать не пожелала, нос своротила!- Святополк даже опешил от ее слов.
-Я не баба-челядница, я княжеской крови, тебе ровня!
-Ну коли ровня, то говори, чего желаешь? - Святополку вдруг стало интересно, какие мысли витают в голове этой своенравной женщины.
Она недоверчиво посмотрела на него, не шутит ли?
-Желаю, чтобы ты князем стал Киевским еще при батьке своем! - выпалила, понимая, что нечего ей терять.
-Ишь ты! - присвистнул Святополк, - Куда хватила!
Однако в голосе его появилось некое подобие уважения и Регелинда не могла этого не заметить.
-Ну излагай свои мысли! - велел он и она начала говорить, сначала робко, потом смелее, а Святополк, наконец, обрел в Турове того, с кем можно поделиться сокровенным и получить поддержку, а не осуждение.
Лето красное вступило в свои права, разлилось буйным цветом. Разлились реки, зазеленели травы. Собрался князь Болеслав в дорогу, проведать новоявленного своего свояка и давнего соседа, князя Киевского. Путь его лежал аккурат через Туров, а потому и дочь заодно навестил. С удовольствием отметил, что Регелинда похорошела, посвежела и выглядела вполне счастливой. Видно срослось дело у молодых! Одно опечалило - не предвиделось пока наследников.
Ехал князь Болеслав по русским землям, послав предварительно весточку для князя Владимира, и дивился необъятным просторам. Знатное наследство достанется его зятю! Неисчислимо величие земли русской! Леса, поля, реки. Все плодородное, зверья и рыбы превеликое множество! А людишек, мать честная! Сколько деревень, городишек, одиноких хуторов - и не счесть!
Киев поразил Болеслава в самое сердце. Издали увидал он блеск золоченых, на византийский мотив, куполов. Белокаменные стены, выглядели неприступными. Вокруг Киева раскинулись поля, на которых зеленела рожь. Встречались стада тучных, темной масти коров. Трудовые люди, как муравьи, сновали по многочисленным дорогам, везли на телегах сочные стога сена.
Болеслава в Киеве поджидали. Величавый воевода, с окладистой бородой и голосом, как у попа, поприветствовал его у городских ворот, с почтением, но без подобострастия. Провели гостя к терему княжескому, усадили в трапезной за стол. А князя киевского меж тем все нет и нет, уж и неуютно Болеславу стало восседать за столом в одиночестве под взглядами боярского люда, ставшего за спиной полукругом.
-Светлейший князь Владимир, властитель Руси! - прокричали вдалеке.
С голов бояр слетели шапки, спины преломились. Поднялся и Болеслав для приветствия хозяина, к коему прибыл в гости. Князь вошел стремительным шагом. Не очень высок, сложения не сильного был Владимир, но такая энергия чувствовалась в каждом его движении, что казался окружающим гигантом, способным одним прикосновением пальца свалить любого богатыря. Болеслав даже оробел, почувствовал себя нашкодившим отроком и оттого стало досадно на самого себя. Однако князь Владимир приветливо улыбнулся, обнажив хорошо сохранившиеся, белые зубы, раскинул руки для объятия:
-Порадовал, ох и порадовал, сватушка!
Наваждение прошло. Болеслав увидел перед собой обычного человека, ничем не отличавшегося от остальных, на душе полегчало.
-Сам должен был тебя к себе зазвать, да все за делами, недосуг! - пожурил сам себя Владимир, отстраняясь от Болеслава и заглядывая ему в глаза.
-Это ты прости меня, князь, что вот так незваным свалился я тебе на голову! Решил проведать дочку с зятем, да сдержаться не смог! Так захотелось поглядеть твои владения! - поддержал разговор Болеслав, стараясь попасть в тон свата.
-Ну садись, в ногах правды нету! Будем трапезничать, а ты и расскажешь мне, как молодые наши поживают!
После трапезы князя Болеслава определили на постой, а князь Владимир исчез так же внезапно, как и появился до того. Отдохнув с дороги, Болеслав решил пару дней оглядеться, да и отправляться восвояси - княжество надолго оставлять нельзя, особливо без военной надобности!
Он вышел во двор княжеского терема. Размерами княжеский дом был как город отдельный в центре Киева. Прямо под боком теремным, притулилась низкая пристройка для дружинников, за ним лошадиное стойло. По другую сторону стояли пристройки для нужд хозяйственных. Болеслав обошел их, и оказался на заднем дворе. Здесь царило буйство зелени и цветов, промеж которых.skb поставлены скамьи с резными спинками. В глубине этой красоты, пристроилась княжеская баня, от которой даже издали слышался березовый дух.
Откуда-то сбоку, раздался негромкий девичий смех. До того он был нежным и переливчатым, что по спине Болеслава побежали мурашки. Голова невольно повернулась в сторону того чарующего голоса. По тропе шла вереница женщин. Во главе их две девушки, в богатых одеждах, по всему видать члены княжеской семьи. Одна была совсем еще юной, но уже с признаками будущей прелести. Однако все внимание Болеслава было направлено на ту, что постарше. Не видал он за свою долгую жизнь такой красы! Девица заметила его, вперила в незнакомца огромные голубые глаза. Болеслав понял, что тонет в них, аж дыхание сперло!
-Дочери князя Владимира, княжна Предслава и княжна Добронега! - подсказал сзади юркий дьяченок, всюду следовавший за гостем.
Болеслав поклонился, приветствуя их. Сердце его колотилось в груди сильно, к лицу прилило жаром. Болеслав понял, что забыть княжну Предславу он не сможет вовек...
