Над диким полем раздавались басовитые мужские голоса. Сбитые с толку рассказом Люта и свидетелей побоища над дружиной Святослава, русичи все не могли поверить, что князя Святослава больше нет. Потерянные бродили они от костра к костру передавая друг другу все новые подробности битвы, где-то уже приукрашенные, чем-то дополненные. Кручинили головы могучие ратники, смахивали слезы совсем еще юные отроки, вышедшие в свой первый поход.
В раскинутом наспех большом походном шатре сидели сыновья князя Святослава и воеводы. Здесь, в отличие от того что происходило снаружи, царила полная тишина. Никто не решался начать тяжелый разговор. Да и что говорить, если голова с плеч слетела?
-Что дальше делать будем? - решился наконец начать Добрыня. Не нравилось ему выражение лица Свенельда. Что-то хищное виделось ему в нем, злое.
-А что тут делать-то! Святослав слово свое сказал давно - сынов княжить поставил на Руси! В Киев посадил Ярополка - знать по прежнему порядку с остальных земель подати впредь Ярополку и собирать!
Добрыня открыл было рот, чтобы осадить Свенельда, но наткнулся на упреждающий взгляд Владимира.
-Не время сейчас такие беседы вести! - Владимир встал и все взгляды устремились на него, - Чего сидим, думы думаем! Надо нагнать печенегов, разбить их наголову!
Олег тоже вскочил на ноги, встал рядом с братом.
-Правильно говоришь! Где это видано, чтобы из черепа князя Киевского, подлые вороги сделали чашу?
Ярополк хотел было присоединиться к братьям, но воевода Свенельд упредил его.
-Боль вашу, княжичи, мы разделяем и гнев ваш понятен! Да только в горячую голову только дурные мысли приходят! Далече уж печенеги, не найти нам их в степи! Поход подготовить надо, разведать сколько поганых и где они осели!
-Уж один разведал... - зло пробурчал Олег с ненавистью глядя на Люта. Тот еще ниже опустил голову, словно признавая свою вину.
-Зря ты княжич на сына моего ропщешь! Глянь, он и так извелся весь! А в чем его вина? Уговор был у меня с князем - дождаться когда приду я к порогам с подмогою! Нет вины Люта в том, что князь не дождавшись в путь отправился!
-Ты Свенельд, думай что говоришь! - взъярился Добрыня. Для него Святослав был не просто князем - одна кровь текла в жилах их. Добрыне было горько, а обвиняющие, но справедливые, слова Свенельда добавляли к скорби обиду.
В шатре словно воздух заискрился от напряжения. Добрыня и Свенельд стояли друг против друга, готовые сорваться на драку, как горячие отроки.
-Хватит! -снова вмешался Владимир, - Мы, сыны князя Святослава, сами решим как быть! Ступайте все!
Воеводы удивленно смотрели на юношу - откуда только взялась сталь в голосе, так напомнившим голос Святослава?! Не посмели перечить, вышли.
-Так что станем делать? - спросил Владимир у братьев, когда они остались одни.
-Прав Свенельд, - тихо сказал Ярополк, - Не готовы мы к походу!
-Трусишь ты, Ярополк! - горячился Олег, - Мои дружинники в любое время в поход отправиться готовы!
-Мало их у тебя, Олег! Полягут все в первом же бою!
Олег покраснел. В словах Ярополка была доля правды. Дикие леса, доставшиеся Олегу в правление, не нуждались в большом войске. Только с прибытием на княжение Олега, с воеводой Драганом, начали они сколачивать дружину из молодых и крепких молодцов. Меньше всех ратников привел Олег на подмогу отцу и слова Ярополка полоснули гордого юношу по самому сердцу.
-А твое слово, Владимир? Чего молчишь? - обратился к Владимиру Олег, надеясь на поддержку.
Владимир размышлял. В каждом слове своя правда! Прав Олег, что кровь отца жаждет отмщения, прав и Ярополк, что не желает впопыхах вести на убой воинов.
-Обождать надо! - наконец произнес он, - Вернемся каждый к себе и будем готовить поход знатный, чтобы одним махом выжечь все подлое племя печенегов!
Олег от злости ударил кулаком по ковру, на котором сидел и по его лицу поползла одинокая слеза.
-Полно тебе, Олег! Не воротишь отца уже, а вот дров наломать сгоряча можно много! - сказал Ярополк, стараясь утешить младшего брата, а Владимир потрепал Олега по плечу.
Владимир сам объявил об их решении воеводам. Наутро тронулись в обратный путь. Первым свернул в свои земли Олег. Проводил до Киева Ярополка Владимир, а сам двинулся в ставший уже родным Новгород.
Страшное-то было возвращение. Не было приветственных криков, молча встречал Новгород князя Владимира. Не хотелось ему ехать в терем княжеский, где ждали его с надеждой мать и тетка Алтун. Ни одной из них не привез он добрых вестей!
-Не могу Добрыня! Не по силам мне! - Владимир умоляюще посмотрел на дядьку.
-Поеду вперед, ты не спеши! - мудрому воеводе не нужны были пояснения. Уж коли ему, столько смертей повидавшему в жизни, не по себе, то что ж говорить об отроке, который и в бою-то еще настоящем не бывал!?
Словно осиротела земля русская, лишившись сильной Святославой руки. Слух о гибели могучего князя Святослава разлетелся по всей земле. Оживились загнанные Святославом в самые дремучие земли хазары, воспряли духом печенежские племена, воодушевленные подвигом хана Кури. То тут, то там начали подстерегать купцов лихие люди, угоняя скот, отбирая товары. Русь оказалось в руках трех неопытных юнцов, всеми силами старающихся быть достойными своего отца... Но сыновья князя Святослава росли, мужали, завоевывали любовь народа не по летам мудрыми решениями...
После гибели Святослава Ярополк все больше задумывался, как быть ему дальше? Гордость от того, что отец посадил его на княжение в самом главном граде на Руси, скоро сменилась страхом, что град сей первым станет желанной добычей для врагов! Свенельд много сказывал юному князю о силе ромейской. Рассказывал о полчищах византийцев, которым нет числа. "А ну как решат ромеи пойти на Русь, зная, что нет больше князя Святослава?" - часто думал Ярополк. Этими мыслями поделился он как-то со Свенельдом.
-Правильно мыслишь, княже! Русь кусок лакомый, всякому желанен! - ответил Свенельд, довольный что Ярополк наконец повернул в сторону, в которую Свенельд давно его подталкивал.
-Как же быть? - размышлял вслух Ярополк.
-У ромеев заведено скреплять мир отдавая знатных дщерей в жены врагу!
-Не дадут мне в жены византийку, они только за христиан их отдают! - возразил Ярополк.
-Тогда надо союзников искать тебе, среди соседей Византии!
-Вот ты и займись тем! - велел Ярополк.
Свенельд вернулся в свой терем, где его поджидал купец, прибывший из германских земель с чудным именем Кимон. Жена Люта столкнулась со свекром в дверях. Глаза и нос у нее были красными. "Опять ревела!" - подметил Свенельд. Женщина хотела была прошмыгнуть мимо свекра, но он остановил ее.
-Люта опять нет? - спросил он, правильно разгадав причину ее печали.
-Нету! - ответила невестка смачно хлюпнув носом.
Свенельд нахмурился. Как вернулись домой, так Лют и двух дней к ряду не проводил в терему. Прикрывался службой дозорной, неделями пропадал где-то, извел жену. С отцом говорил неохотно, сторонился.
-Не кручинься! Вернется взбучку получит! Спуску ему не дам! - пообещал Свенельд.
-Не гневайся, батюшка! Это меня бабская тоска глупая заела! - попыталась заступиться за Люта, напуганная вспышкой гнева воеводы, женщина.
-Не тебе учить меня! Иди к детям! - велел он.
"Вот дура баба! То кручинится, а то вступиться за дурака решила!" - думал он, входя в горницу, где устроил германского гостя.
-Ну, Кимон! Пол дела сделано! - объявил он с порога.
Кимон заулыбался довольный, что миссия его увенчалась успехом. Хитрый германец прибыл в Киев не только по торговым делам. Император германский Оттон давно думал о союзе с сильными руссами, надеясь при случае использовать мощь воинов - русичей себе во благо. Кимон, близкий к императорскому двору, лелеял мысль угодить императору устроив свадьбу Ярополка с одной из императорских сестер.
-Значит не против сватовства князь Ярополк? - уточнил Кимон.
-Не против! Ты только поторопись и пусть все чин по чину будет! - ответил Свенельд. А про себя подумал: "Не только Оттону союзники нужны, нам они нужнее!"
Ударили по рукам и Кимон, не теряя времени, засобирался в обратную дорогу...
В Новгороде строилось новое капище. Глядя на деревянного идола, в душе Владимира разгоралась неведомая до селе буря. Весь люд Новгородский верой и правдой служил старым богам, а в душе князя порой всплывали светлые образы бабкиной веры и лики старой часовенки под Киевом, куда мальчишкой возила его княгиня Ольга.
-Никому о том не сказывай! - велел Добрыня, когда однажды Владимир поделился с ним своими думами. - Князь и народ должны единого Бога почитать! Да и вот что еще скажу тебе, Владимир, а ты на ус намотай! В том, что ромеи силу имели в Болгарии, дружина винила почитателей распнутого Бога, в которого и княжич Улеб верил. Даже расправу учинить над христианами хотели, да Святослав не дал!
-Запутался я! Не знаю в кого верить!
-В богов предков своих верь, в тех, что народ ставит на капище!
И Владимиру приходилось верить. Щедрые жертвы получали деревянные идолы, привольно жилось жрецам, исполняющим древние обряды с яростью, граничащей с жестокостью.
Прямо от княжеского терема видела Алтун огромную статую Перуна. Вырезанные в дереве большие глаза, словно заглядывали в душу со злобой. Встретившись взглядом с исполинским чудовищем, Алтун вздрагивала и спешила отвернуться. Но взгляд идола преследовал ее где бы она не находилась, словно видел спрятанный на груди женщины деревянный крестик. Все больше чувствовала она себя чужой здесь, где все почести воздавались деревянному Перуну.
Верислав, после вести о гибели отца разом повзрослел, от матери не отходил. "Крестопоклонники князя Святослава сгубили, с княжичем Улебом во главе!" - услышал он однажды разговор, проходя мимо конюшни. Эти слова больно ранили. Верислав, от природы спокойный и рассудительный, долго думал к кому обратиться за советом и разъяснениями об услышанном. Мать и так лицом серая ходит, княгиня Малуша добрая - растеряется, заплачет, по голове погладит, а путного ничего не скажет. Лада-хохотушка, все в шутку обернет! Решил обратиться к Владимиру. Хоть тот и князь теперь, а все же не чужой человек, справедливый!
-Не слушая, что языки злые болтают! Отец твой, князь Улеб, храбро пал, сражаясь с врагом спина к спине с князем Святославом!
Но Верислав спиной чувствовал исходящую от некоторых новгородцев ненависть, словно его вина была в том, что погиб князь Святослав. Время шло, а разговоры эти все не утихали, подогреваемые жрецами. "Все чуждые нашей вере - враги! Предательством не гнушаются, норовят сгубить сынов Перуновых! Так и князя Святослава привели к гибели! Спасемся только веру свою сохранив!" - вещал старый жрец, сидя на торгу, а вокруг него росла толпа праздных зевак. Люди внимали его речам и делали правильные выводы. Дошли те разговоры и до Алтун, добавляя к черной тоске, окутавшей сердце, еще и страх за будущее единственного сына.
-Уеду я Малуша!
-Да что ты Алтун! Куда собралась, зачем?
-Не места нам тут! Того и гляди вред какой причинят Вериславу! За спиной его шепчут - вот мол, сын князя - христианина идет, того что Святослава сгубил! Как могу я жить здесь, если в открытую поносят память моего мужа?
Возразить Малуше было нечего. Она и сама слышала эти разговоры. Все знали, что княгиня Алтун, как и убиенный муж ее, была христианкой и то, что жила она в терему князя Владимира, заставляло народ роптать.
-Да и для Владимира это плохо! - словно угадав мысли Малуши, продолжила Алтун, - Ну как и против него роптать начнут, мол предателей привечает?
-Не отпустит вас Владимир!
-А ты помоги мне! Поговори с ним! Спасем и моего сына, и твоего!
-Но куда же ты поедешь?
-Слышала я, что в Болгарии, где сложил голову Улеб, близ града Доростола есть обитель христианская! Пойду туда. А коли не примут пойду дальше искать себе приют...
Долго Владимир сопротивлялся натиску двух наседавших на него женщин, боялся в такой дальний путь отпустить Алтун и Верислава. Дело решило слово Добрыни. Пообещал он княгиню и княжича доставить до места в сохранности. Много злата отмерил Владимир уезжающим. Не забыл доброту Алтун, ее заботу о полусиротах-княжичах!
Ранним утром, пока спал Новгород, отправились в путь Алтун и Верислав. Всемилу, вопреки ее мольбам и слезам, оставили в Новгороде. И Алтун, и Владимир понимали - дочерь князя Святослава должна остаться на Руси...
Начало повести читайте в подборке:
Продолжение: