Гл.11. «essedeterminatconscientia»
Бытие определяет сознание
…Как ни странно, жизнь в древней Анапе Владимиру понравилась. Если отбросить некоторые неудобства в связи с одеждой непривычной для горожанина наших дней, отсутствием туалета в доме, а также электричества и водоснабжения, все остальное в Горгиппии костоправа устраивало.
Тот самый саркофаг, что перенес его, удачливого карманника из позднего СССР, сюда, за многие и многие сотни лет назад, сейчас стоял возле окна покрытый хорошо выделанной коровьей шкурой, исполняя роль хирургического стола. Владимир сразу, еще на корабле уважаемого Агамемнона, понял, что домовина эта каким-то странным, необъяснимым образом стала порталом по перемещению человека по времени.
Еще там, на корабле, Владимир хотел было нырнуть обратно в жесткое, каменное нутро этой самой, машины времени, но случайно бросив взгляд на Дайодороса стоящего у руля, решил не торопиться. Еще бы, довольно большой мешочек ярко-алой замши, несомненно кошелек этого времени, позвякивал при каждом движении морехода.
Перед тем как пригласить камнетеса, который выбил и установил на стене дома Костоправа, наверное, первую в истории человечества рекламу медицинских услуг, Нестерову пришлось основательно потрудиться.
Из медицинских инструментов на местном рынке Владимир смог изыскать только узкий нож в кожаных ножнах, небольшой бронзовый молоточек и большие довольно грубые клещи.
– Такими клещами только зубы дергать…
Со страхом подумал Костоправ, но делать было нечего и он пошел дальше вдоль прилавков, в надежде найти что-то стоящее.
Кстати в древней Анапе, рынок располагался прямо на берегу и представлял собой небольшую улицу, вдоль которой и выстроились многочисленные прилавки
На той стороне, что ближе к морю, стояли торговцы съестным товаром: рыбой, крабами, сыром, молодым вином и фруктами.
Напротив них, но уже подальше от прибрежной волны, в тени широких тряпичных зонтов располагались лотки продавцов тканей, готовой одежды и обуви, ароматных смол, оружия и рабов.
Еще наверху, метрах в двадцати от рынка, до слуха Костоправа донесся чуть слышный, благородный звон монет, действующий на профессионального карманника, как гимн Советского Союза на старого матерого большевика.
Конечно, до возникновения купюр, легких и компактных, было еще очень и очень далеко, но лишить человека тяжелого кошелька набитого полновесными медными, серебряными или золотыми монетами, кошелька висящего у всех на виду, да так, что бы клиент и окружающие его этого не заметили, в этом господа есть нечто притягательно, можно сказать азартное.
И Нестерова понесло.
Подтянув эндромины, высокие сапоги с открытыми пальцами ног, Костоправ направился к первому лотку, на котором лежали аккуратно свернутые в рулоны папирусы, привезенные из далекого Египта, пергамент греческого производства, свинцовые и деревянные, залитые воском дощечки, алебастровые чернильницы для туши, одним словом все, что необходимо для письма и рисования.
Владимир приобрел двойную дощечку покрытую воском, остро отточенную костяную палочку для письма и два кошелька, два кожаных мешочка с длинными кожаными тесемками завязками.
Привязав один из них на самом виду, к поясу, вложив в него всю оставшуюся после покупки саркофага мелочь, второй повесил на шею, старательно прикрыв его концом овального, оранжевого хламиса. Второй мешочек предполагался для добычи, если таковой случится быть.
Сделав на своем лице самое наивное выражение, Нестеров направился к лотку заваленными фруктами, владельцем которых, если судить по носу был старый, прожженный армянин.
И без того слабенькое знание древнегреческого языка и латыни, Нестеров, усилил смешными оборотами и глупыми словечками, чем вызвал веселое ликование армянина, говорящего ненамного лучше хитрого карманника.
Через несколько минут, вокруг Костоправа и армянина-торговца, собралась большая веселая толпа, которая буквально сразу, приняла молодого иноземца – медика, за человека может быть и образованного, но явно недалекого. А когда Владимир, рассчитался за гроздь винограда, круг козьего сыра и молодое почти – черное вино в небольшой пятилитровой амфоре, монетой из Фив с беотийским щитом на аверсе, почти вдвое переплатив армянину за свою покупку, окружающие еще больше уверовали в свою первоначальную оценку Костоправа как человека недалекого, веселого, богатого и нежадного. Молодого медика из Галлии, асклепиад, плохо разбирающегося в местных обычаях, языке и ценах.
Одним словом о рекламе своего медицинского кабинета Нестерову, похоже, можно было и не сомневаться.
Веселая компания торговцев во главе армянина, наконец-то отстала и Костоправ, посмеиваясь, направился в конец рынка, где под раскидистой смоковницей стоял толстый перс в ярком халате рядом с десятком женщин – рабынь.
Костоправ, как самый обыкновенный советский человек, ни разу в своей жизни не только не покупал рабов, но и даже не видел их как таковых, а здесь, сейчас, перед ним выстроились женщины, любая из которых уже через минуту может стать его собственностью.
С видом знатока, Нестеров подошел к персу и, сняв с шеи второй мешочек, неожиданным образом потяжелевший, принялся в упор разглядывать рабынь.
Работорговец сощурив и без того узкие заплывшие глазки, благодушно окинул взглядом фигуру подошедшего. Похоже, что напускная уверенность карманника, не обманула старого прожженного торговца живым товаром, но рассмотрев набитый кошелек в руках Костоправа, перс тут же подобрался и что-то громко и гортанно приказал женщинам.
Рабыни тот час же сбросили с себя одежды и, отойдя от Нестерова на пару – тройку шагов, выстроились в небольшой полукруг, отрепетировано разбившись на группы с различным оттенком кожи.
Больше всего было чернокожих женщин.
Нестеров, встречал, конечно, в первопрестольной своего времени и негров и негритянок, но чтобы так близко, и тем более неглиже – никогда. Да и где их увидишь? Негры в общественных московских банях не моются.
Несколько меньше было женщин смуглых, с красноватым и желтоватым оттенком кожи. Светлокожих было всего две: женщина лет тридцати пяти и светловолосая девушка, хорошо если совершеннолетняя.
Перс, заметив, любопытства в глазах Владимира, прижал руку к груди и принялся долго и витиевато нахваливать рабыню, называя ее, то золотоволосым цветком скифских степей, то белой русалкой Гиперборейских ручьев.
Через некоторое время Владимир все ж таки выяснил, что девушка была склавинкой и что родиной ее были, скорее всего, Карпаты.
Несмотря на довольно удачливый первый опыт Костоправа как карманника, здесь, в древней Горгиппии, Владимир с трудом набрал 200 драхм, именно столько запросил хитроумный перс за молоденькую славянку.
Как только Костоправ рассчитался, девушка, а звали ее, как оказалось Валборг, что означает, спасительница погибших в бою, тот час же оделась.
Короткая куртка из мягкой, светлой, хорошо выделанной кожи, скорее всего свиной и точно такие же светлые штаны, прекрасно подчеркивали фигурку девушки. Перс убрал деньги куда-то под халат и протянул Костоправу широкий, кожаный ошейник.
-Это лишнее…
Владимир положил руку рабыне на плечо и сказал ей негромко, по-русски.
Пойдем Валборг, подберем для тебя одежку более привычную для местных обитателей. Боюсь, что твои штаны, да и куртка, пожалуй, жители Горгиппии видели только на скифах.
Владимир вместе со своей спутницей подошли к продавцу тканей и одежды и довольно быстро подобрали для Валборг бледно-голубой ионийский хитон, украшенный темно-синими, вышитыми волнами, а поверх хитона, торговец рекомендовал более плотный и теплый пеплос.
Как ни крути, а погоды в Горгиппии, ничем не отличались от погод в современной советской Анапе.
В благодарность за хорошие покупки, торговец подарил рабыне тонкий поясок, обшитый полированными бронзовыми пластинками.
Юная рабыня, заметив на прилавке небольшое зеркальце из отполированной бронзы, рассмеялась и, сбросив с себя свою одежду, накинула на плечи голубой хитон, а потом, уже при помощи торговца и пеплос.
От широкого ремня, до этого перетягивающий талию рабыни, пришлось естественно отказаться и услужливый грек, сверкающий бронзовыми накладками поясок, закрепил под ее еще полностью не сформировавшейся грудью.
Валборг, посмотрела на себя в зеркало, фыркнула и радостно ощерила острые, белые зубки.
…- Да девочка моя, – Проговорил Владимир в растерянности.
– Над твоими манерами мне еще предстоит поработать.…Пошли домой, что ли…
Обувь тебе, мадемуазель , мы попозжЭ организуем. Боюсь, как бы местные торгаши меня в чем-то нехорошем не заподозрили. Оно конечно Бог Гермес, покровительствует ворам, но только пока не попадешься. А уж если за руку поймают, не обессудь: отрубят к херам собачьим по самое предплечье…
Так-то вот, девочка моя, Валборг. …Это тебе не Анапа, а Горгиппия. Отсюда так просто не слиняешь…С одной стороны море, с другой, болота да лес непролазный, а с третьей, – степи скифские.
Так что, хватит на сегодня. Хватит.
Нестеров спохватился, что давно уже с греческого перешел на русский язык, но глянув на личико своей спутницы, сразу почувствовал, что девушка если и не все, но хоть что-то да и понимает.…Не пустые у Валборг были глаза, ох не пустые.
– Да ты, спасительница погибших в бою, похоже, и впрямь из склавинок, из древних славян будешь. Все-таки правильно, что я негритянку не выбрал. Она хоть и подешевле тебя была почти на семьдесят драхм, однако с тобой я и поговорить могу.…А это уже здорово.
Костоправ обогнул стеллаж торговца мануфактурой и не оглядываясь, направился к высокой каменной лестнице, ведущей с рынка.
Валборг взяла корзину с виноградом сыром и вином поставила ее на плечо и решительно двинулась вслед за Владимиром.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ,,,
Автор: vovka asd
Источник: https://litbes.com/poslednie-gastroli-shhipacha-kostopravav-sokrashhenii/
Больше хороших рассказов и стихов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
