ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начало:
#стихипоэзия #АвторскоеСодружество #рецензия #АнастасияДаньшова #220летсоднярожденияТютчева #LiterMort #БугаёваНН #современнаяпоэзия
Стихотворение Анастасии Даньшовой «А глубина страшнее высоты…» построено на антитезе глубины и высоты, земного и небесного. Разрушения полюсов — это истинный апокалипсис.
Когда небесное не может удержаться на небесах, а на земле разверзается «омут», из которого «вырываются черти», — вот истинная социальная катастрофа.
В 1 строфе поэт сразу ставит вопрос: что страшнее, глубина или высота? Глубина — это дно. И когда человек «обнаруживает» это «дно», оно оказывается страшнее «падших высот».
Развёрнутая метафора изображает людей-художников, которые вынули сами из себя душу, используя её, как чистый холст: «Мы на подрамник натянули душу». Значит, такой «художник» оказывается бездушным? Ведь душа на подрамнике. С другой стороны, такой живописец отдаёт творчеству всю душу, пишет картину своей жизни на собственной «сердцевине».
Создаётся метафора, подобная шекспировской: «Весь мир театр, а люди в нём — актеры». Это метафора, образно осмысливающая бытие. А у Анастасии Даньшовой: «Человек — художник и творец, но картину жизни можно написать лишь на живой душе». Однако не вредно ли это для души?
И поэтесса рисует картину души-холста, разрезанного пополам. Значит, когда люди круто обходятся с «написанным», от этого может пострадать душа? Например, когда кто-то «отрывает кого-то от души», то отрезает от полотна своей жизни вместе с человеком и кусок собственного духа.
Метафорически этот образ применим к военным действиям и распрям: когда люди разных народов пишут общую картину бытия — у них огромное общее духовное полотно. Но позже война ожесточает сердца, и люди «режут холсты», называют вчерашних друзей врагами. Так отрезанными оказываются куски души.
Вот что значит «дно жизни» для Анастасии Даньшовой: разрыв человеческих связей из-за распрей, «отрезание» человека от человека.
Поэт предлагает читателю «взять вершину и вниз швырнуть». Высота — это и верх совершенства, и элитарность, и небеса. Высокое противопоставлено низкому. Высокая мораль противостоит низкой. Высокие идеалы всегда враждуют с низкими. Действительно, взять небеса и низвергнуть их оземь — это страшно. Это потеря ориентиров, идеалов, оси. Это разрушение строя жизни, той оси, на которой крутится планета.
Но далее Анастасия Даньшова предлагает сравнить повергнутые высоты со дном, «поднятым на берег». Морское дно — это символ «нижнего мира». Дно — это «дно жизни», как у Максима Горького. Ведь однокоренное с «дном» слово — «подонки». Подонки — это обитатели дна жизни.
Когда «дно» поднимается на берег, то обитатели этого дна — подонки — разбегаются кто куда. И это страшно: «Тогда сравним, так, на глазок измерив,/ На самом деле что страшней из них.»
Поэтесса убеждена, что социальные катастрофы несут в себе два зла: это крушение высоких идеалов и раскрепощение «подонков». Последнее из двух зол страшнее.
Последняя строфа изображает смешение земного и небесного: «Сойдутся в точке омут и скала». Олимп — это тоже высокая скала. Как и Парнас. Однако скала — это предполагаемая незыблемость. У Анастасии Даньшовой же картина мира хрупка, неустойчива: даже устойчивость скалы ненадёжна, и это пугает.
Однако «омут» фигурирует в пословице: «В мутном омуте черти водятся». Социальный апокалипсис страшен тем, что выпускает чертей из омута — вот что происходит, когда «дно поднимают на берег». Демонические силы обретают власть над землёй. У Эдгара По дно морей — это мир демонов, столь же враждебный земным людям, как и спесивые небесные силы (And neither the angels in heaven above,/ Nor the demons down under the sea…”).
«Придонные» силы марают собой высокое, а высокое, отразившись в «омуте», теряет свои лучшие черты.
Бытие жизни на холстах «приходит в движенье», когда «омут и скала» сходятся в единой точке. Это точка взрыва, разрушения, хаоса. Сравнение «как друг напротив друга зеркала» даёт понять, что противоположности не столь уж непохожи. «Коридоры отражений» — это обманчивая картина. Но разве это картина реальной жизни?
Нет, коридоры отражений — это мир потусторонний, нереальный. И это всего лишь «растиражированная ложь». Множа «отраженья», люди множат «мир духов». То есть попросту раздувают небылицы, «кормят» свои же противоположности, ничем уже не отличаясь от своих антагонистов.
Возникает прямая аллюзия на «Королевство кривых зеркал» (1951) Виталия Губарева и на «Алису в Зазеркалье» (1871) Льюиса Кэрролла. А также — связь со «Светланой» Василия Жуковского (1813). И хочется суммировать наблюдения современной поэтессы Анастасии Даньшовой словами Жуковского:
«Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье.<…>
Здесь несчастье — лживый сон;
Счастье — пробужденье».
