В декабре 2023 года петербургский издательский дом “Авторское содружество”, известный сатирическим журналом “Ёрш”, выпустил поэтический сборник “В сердце русского народа”, посвящённый 220-летию со дня рождения Ф.И.Тютчева.
#стихипоэзия #АвторскоеСодружество #рецензия #ВикторЦарёв #220летсоднярожденияТютчева #LiterMort #БугаёваНН #современнаяпоэзия
Это уникальный для современной русской литературы сборник, так как он не является самиздатом. Почему же это уникально? Потому что последние годы издательства редко публикуют поэзию, а если и публикуют, то поэтам приходится платить за это самим. Это вызывает недоверие и народное презрение к авторам: “Что же это за авторишка такой, что если он не заплатит, то его стихи даже не опубликуют?” Потому сборник “Авторского содружества” культивирует доверие к современной поэзии и приятное чувство изрядности, а не бесприютности.
В “В сердце русского народа” вошли стихи современных русских поэтов, тщательно отобранные главным редактором Аллой Андреевной Альшиной и тематические разделённые на 4 части:
I. ... У ней особенная стать...
II. ... Всё вторит весело громам...
III. Я встретил вас — и всё былое...
IV. ... И мы плывём, пылающею бездной...
Первый раздел посвящён России. Перу Виктора Царёва принадлежат 12 стихотворений и лирических миниатюр с патриотическим пафосом. Примечательно его стихотворение “О слове”.
Мы сердцем хладные скопцы и истерящие глупцы…
Церковно-библейскому “всуе” из первой строфы стилистически противостоит разговорно-сниженное “истерить” из второй. К чему такой резкий стилевой контраст? Дело в том, что архаизмы-поэтизмы имеют 2 стилистических оттенка: возвышенный или комический. Следовательно, Виктор Царёв использует архаизм “всуе” для создания иронии: “Мы всуе играем словами.” Всуе образовано от старинного “суй”, пустой, глупый; тщетный, безумный. Всуе — по-пустому, по-глупому, по-тщетному. В современном русском применимо лишь в составе поговорки: (не) поминать Бога всуе (то есть впустую).
Зачем старославянизм по соседству со словом “истерить”?
Это насмешка над окружающими, над людьми, которых поэт обвиняет в “пустой” растрате слов в сети Интернет. Вспоминается В. Маяковский: “Я бесценных слов транжир и мот.” У Виктора Царёва “транжирят” все: “Погрязли в рутине мы с вами.” Себя лирический герой причисляет к тем, кто “играет словами и в слова”.
Но во второй строфе поэт уже не использует местоимения “мы”, то есть отстраняется от тех, кто “в сетях цифровых истерит”. “Истерить” — неуважительное слово, унизительная метафора. Оно выражает высокомерное отношение лирического героя к малодушным собеседникам в Интернете. Их беседы, комментарии, обмен мнениями — не более чем истерика, воспринимать которую всерьёз автор стихов не собирается. Далее поэт предлагает “истерящим” послушать его речи о Слове.
Какие это вызывает ассоциации? Очень чёткие: с нагорной проповедью Христа. Спокойный и мудрый лирический герой является “истерящей” публике, снисходительно говорит ей: “Оставьте.” Несчастные умолкают. И мудрец миролюбиво поучает внимающих ему: “Я с вами сегодня/ О Слове хочу говорить.” Следовательно, лирическое “я” поэта, сперва говорящее “мы”, быстро переходит к противопоставлению личности (мудреца, поучающего толпу) и самой толпы (истерящей черни).
Такое противопоставление не ново, на нём построены и ода Гаврилы Державина "Памятник" ("И истины царям с улыбкой говорить"), и стихотворение А. Пушкина “Поэт и толпа”:
”Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.”
”Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!”
Если Александр Пушкин называет своих “глупцов” “рабами безумными”, то Виктор Царёв своих сравнивает со “старой сводней”. Типичный пример старой сводни — сваха Фёкла Ивановна в “Женитьбе” Н. Гоголя. Образ сводни символизирует пошлость, приземлённость, недальновидность, а также жадность, хитрость, вплоть до подлости.
Две финальные строфы у Виктора Царёва обильно насыщены лексикой с военным уклоном. Военный мотив у него связывает “Слово” и войну. Появляется тема войны. Слово одевается “бронёй” и наносит “урон”. Поэт применяет парцелляцию, деля фразы на маленькие секции, как будто “стреляющие” и наносящие урон. Слово применяют “в бою”, слово становится важнее “патрона”. Тем самым поэт поднимает проблему информационной войны и словесной пропаганды в СМИ. Проблема крайне остроактуальная. Как рекомендует профессор Татьяна Владимировна Черниговская, чтобы не попасть “под пули слов”, человек не должен увлекаться чтением агитлитературы и агитпубликаций в сети Интернет, так как любая пропагандистская “писанина” вредна для головного мозга.
Однако финальная строфа Виктора Царёва повергает в недоумение. Поэт сперва указывает на положительные свойства слова, нужного человеку защищённому и подкованному: “Оно нам и щит, и подкова”. По слову, как по нити Ариадны, человек находит верный путь в лабиринте информационной войны: “Оно — путеводная нить”.
Тем не менее, финальная развёрнутая метафора изображает картину Слова, стучащего в сердце, как в закрытую дверь: “А в сердце стучащее слово”. Стало быть, сердце глухо к словам, закрыто, а Слово стучится, ведь — стучите, и вам откроется. Значит, это положительно окрашенное слово, раз оно стремится именно к сердцу? Слово, которое хочет запасть в сердце, в душу.
Но далее поэт продолжает метафору и говорит, что такое пробивающееся к сердцу Слово, “как пуля, способно разить”. Значит, это Слово коварно стучало в сердце, чтобы убить? Очевидно, что поражённое пулею сердце умирает. Значит, это было “плохое” Слово? Значит, сердцу нельзя было открывать?
Этими строками завершается стихотворение Виктора Царёва. Утверждая огромную власть Слова над человеческими умами, истериками и сердцами, поэт финальной строкой предостерегает людей не открывать сердца и жить с закрытыми сердцами, так как если стучащему в сердце Слову открыть, то оно просто-напросто пристрелит открывшего.
У Виктора Царёва художественный мир разделён на “своих” и “чужих”, и “чужие” слова способны достучаться до сердца и всё равно убить тех, до кого достучались. Очень пессимистический и горький итог. Неужели единственный способ выжить в этом страшном и коварном мире — это жить с наглухо забитым и запертым сердцем?
А как же тогда открыться "хорошим" словам, которые нам "щит и подкова"? Которые "Ариаднина нить"? Или это "финская рулетка": открываем сердце на свой страх и риск, а дальше — или упадём с пулей в сердце, или выживем?..
P.S. Комментарий поэта:
«Спасибо за разбор и анализ стихотворения! Отдельное спасибо за добрые слова в мой адрес. Для любого творца благосклонное внимание к плодам его творчества приятно, особенно в условиях, когда «количество пишущих значительно превышает число читающих». К сожалению, текст стихотворения в сборнике имеет существенные отличия от тоже далеко не совершенной авторской версии https://stihi.ru/2022/10/06/2404 . В печатном издании мы видим некую редакторскую трактовку, с которой сам автор (я) смог познакомиться лишь в уже изданном сборнике. Что-то было улучшено в литературном плане, но, увы, первоначальный смысл при этом пострадал. Последние строки должны были рассказать о том, что слово, звучащее в сердце, само является разящим оружием воина. Считаю всё вышесказанное веским поводом переосмыслить версию, которая когда-то казалась удачной. Видимо, необходимо ещё поработать с текстом, чтобы сделать его более ясным и конкретным. Приглашаю к себе на странички, где тексты хранятся в авторских версиях. Буду рад комментариям и замечаниям, особенно в критическом ключе, который и даёт мне возможность увидеть то, что я сам мог упустить из-за пока недостаточной опытности. Но с этим недостатком я намерен деятельно бороться.»
Ответ LiterMort:
Виктор, большое спасибо за пояснения! Действительно, финальные строки пробудили чувство нелогичности. Оказывается, не слова «стучат» в сердце, как в закрытую дверь, а «стучащее сердце», то есть живое, стучит словами, которые подобны пулям и могут поразить врагов.
Если возникает неясность, то совет такой: немного изменить грамматику, порядок слов, чтобы исключить неверное понимание авторского замысла.
Многие поэты, включая великих, по несколько раз правили свои стихи. Для лирики поиск более удачных сочетаний слов, пунктуационных знаков и грамматики обычен, так как сказано же: нет предела совершенству. И хорошо, что нет: значит, есть к чему стремиться!