Первое легкое ранение, эвакуация, госпиталь - всë это уже позади. Потом снова была передовая.
Там, несмотря на мои переживания, я снова попал к своим парням. Эх, всë решают знакомства и связи.
Прибыв на передовую, я первым делом попал к новому командиру направления - командиру моей группы. Пока я валялся в госпитале, у него произошел заслуженный карьерный рост.
Как же приятно, когда тебе рады, а тем более твой командир.
Я спросил: "Я хочу к нашим парням".
Командир: "Да, конечно". И сообщил им по рации, что я выдвигаюсь к ним, чтобы встречали.
По рации я слышал, как мне были рады. Эти эмоции не передать словами. Для парней в рюкзаке я нëс, припасенные из госпиталя, гостиницы: сигареты, чай, конфеты, пасту Теймурова (очень нужная вещь) и банки варенья от той самой бабушки.
Меня радостно встретили. Ну, а дальше..... А дальше были накаты, я упражнялся в наблюдении и арткорректировке, освоил MG-42, неудачно попил кофе, стал командиром, был ранен второй раз и эвакуирован.
Скажу Вам так, при тяжелом ранении кардинально меняется восприятие происходящего. В голове пробегает ворох мыслей от: Что я сделал не так? Где ошибся? Ну почему меня? Я сдохну? Донесут или не донесут?
И моменты облегчения от мысли, что не всë пропало.
Первый - когда я смог навести, лежа раненым, нашу арту на противника, и мы отбились.
Второй - когда подошла эвакуационная группа и меня начали тащить. Даже вспоминать не хочу это волочение на спальном мешке.
Третий - когда навстречу прибежал Ланцет, наш военно-полевой хирург. Тогда я поймал себя на мысли: Не, не сдохну.
Этап эвакуации с "ядра" до полевого медпункта с тяжелым ранением - это отдельный Ад. Рука была зафиксирована лангеткой, а вот простреленная нога...
Когда УАЗ гнал на бешеной скорости по грунтовке, я подлетал в кузове чуть ли не на метр. При приземлении, когда нога стукалась об пол кузова, я просто орал. Это было что-то.
При этом с нами ехал медик и держал мою капельницу. Это к слову, что в эвакуационных автомобилях лучше ставить специальные держалки сзади кабины. Некоторые крепили старые разгрузки и пустые плитники с системой МОЛЛЕ, чтобы хранить там медицинские принадлежности.
В кузове со мной тоже были раненые, кто-то из парней, после очередного ухаба, жалобно завыл: Лучше бы я там сдох.
Медик, как мог пытался нас приободрить.
Да, это не предыдущая эвакуация с легким ранением, когда я ехал в салоне, а водитель нас развлекал светской беседой и шутками.
Привезли в полевой медпункт в лесопосадке при штабе. Там осмотр, уколы. Мне было дико холодно. Боримир(начмед отряда) укутал меня в спасодеяло. И снова в пууууть (последнее слово переходит в скуление, так как я всю дорогу скулил на кочках и ямах).
Там было всë тоже самое, что я описывал ранее. Тоже хотелось пить, но было холодно и хотелось спать.
Мне хотелось спать еще когда меня тащили, но мне постоянно не давали. Трясли, заставляли говорить. Я только и слышал: Не спи. Нельзя спать. Говори.
Они отставали от меня только когда я курил, пытался шутить и смеялся. Кстати, в личном разговоре после командировки Ланцет мне сказал: За всё время, из всех раненых не скулил только ты и еще один парень.
Для меня это была похвала. Но Ланцет просто не слышал, как я скулил в дороге. Но там просто молчать было невозможно, если только ты не в отключке.
Кстати, пока происходила эвакуация, то были мысли: Когда я вернусь обратно в этот раз? Правда тот же Ланцет, когда грузили в каплю, сказал: О-о, братец, ты отвоевался уже до конца контракта... Опытный хирург сразу оценил ранение моей руки, где пуля (и видимо не одна) раздробила мне 5 см кости.
И вот меня снова привезли в госпиталь. Только я не сам выхожу из машины, как в тот раз, а меня достают на носилках. Передают, меня кладут на каталку, со мной какие-то бумаги. Слышу, что разговаривает, сопровождавший меня медик, с персоналом госпиталя про меня: "Два пулевых, левая рука, левая нога, в руке перебита кость, большая кровопотеря".
К этому моменту я уже остался без одежды, с меня срезали всë.
Меня осматривает какой-то новый врач. В прошлый раз его не было.
Он видит, что я в сознании, а точнее не дает мне спать и задает вопросы: куда ранило? где ранило? когда и чем?
Я что-то отвечаю. И тут он: А это что такое? С тебя натекло.
Начал меня крутить. И так с претензией: А про это почему не сказал?!
Я: что-то невнятное типа «хз».
Оказалось, что у меня в заднице входное отверстие от осколка и из него натекло на каталку. А потом нашли и по небольшой дырочке в каждом бедре.
Забегая вперёд, скажу, что эти осколки так и остались со мной. И, нет, в рамке не пикаю. Проверял в аэропорту. Они очень маленькие и их видно только на рентгене.
А далее, раненых начал осматривать хирург, видимо, чтобы составить очередность операций. Я услышал знакомый голос. Да, это был мой лечащий врач - абхаз.
Он подходит к одному, второму. Очередь доходит до меня. Он смотрит в бумаги: Так, кто это у нас тут? Ба, (позывной). Как же тебя так?
Я что-то мямлю в ответ, описывая передрягу, в которую попал.
Хирург: Так, (мой позывной). Чутка потерпи, сейчас парню, который тяжелее тебя, сделаем операцию, потом сразу тебя.... Держись.
Я почему-то в очередной раз подумал, как хорошо иметь запоминающийся позывной. Все тебя помнят.
Помню, меня катили в операционную и я услышал: Ба, снова (позывной) ранило. Давайте его...
Я не помню, сколько я ждал операции. Может отключился, но мне кажется, что совсем не ждал.
Я уже лежу на операционном столе. Медики что-то делают, присоединяют провода, спрашивают про переносимость лекарств... А у меня одна мысль: Часы на левой руке, как бы не потерять. Врач перестегивает их на правую со словами: Не ссы, не потеряешь.
Мне одевают маску. В голове: Как же тупо умереть на операционном столе после того, как меня вытащили.
Лежу в маске, дышу и думаю: Что-то я никак не заснууу.....
Открываю глаза. Белый потолок. И куча неприятных ощущений. Во-первых, как будто с похмелья и во рту как "коты нассали". Что-то неудобное с рукой. Поворачиваю голову. Б(ЦЕНЗУРА)ть, железо стоит и штыри в тело. Я был в шоке и тупо минуту ее просто трогал правой рукой.
Ага, часы (кстати, подарок друга) на месте. Фух, хорошо. И тут, ой, какое-то неприятное ощущение в паху, в самом причинном месте... И накатил страх и мысль: Б(ЦЕНЗУРАт)ь, ну я же точно помню, что туда не попали и он на месте был. Сунул руку, фухх, все на месте. Просто катетер вставили. Испытал просто неимоверное облегчение.
И тут голос: Ой, а кто это у нас проснулся? Как ты?
Надо мной склонилась медсестра.
Я выдавливаю из себя: Нормально.
Она поворачивается и говорит кому-то в сторону:
"Пришел в себя. Можно везти".
Меня спускают вниз. Там уже ждут скорые. Мне дали выписку, снимок. Из одежды на мне только трусы, которые на меня только что одела медсестра и какая-то простыня. Ну еще мои часы.
У скорой меня ждало новое испытание. Я был не самый тяжелый, а значит надо ехать сидя, а перед этим забраться в скорую. Тут, к своему стыду, я начал конючить, пожаловался, что мне больно. Видимо запас прочности кончился.
Но врачи к этому привыкли. Мне помогли усесться со словами: Всем больно. Терпи. Вон как мы тебе руку собрали. Почти идеально.
А потом как-то снисходительно вздохнул. И вколол мне в плечо шприц-тюбик. Я сказал: Спасибо.
Ну, а после этого дорога в Скорой была комфортнее, чем в кузове УАЗА. Нас привезли в Луганск.
Там нас опять осматривали, чтобы разместить по отделениям. У меня, видимо, уже было время перевязки и мне размотали бинты. Писец, в левой руке, а точнее в верхней части бицепса, было выходное отверстие. В нем могла птица свить гнездо или поместиться теннисный мяч.
Эх, всë, что было накачено непосильным трудом на тренировках, осталось где-то в том селе.
В икре такая же дыра, если не больше. Когда туда запихивали тампонаду, я снова скулил. Предыдущие перевязки мне казались просто детским лепетом.
Медики из приëмного покоя снова обратили внимание на мой позывной. Я скулил, мужчина врач держал меня за руку, а медсестра: Ну потерпи, все будет хорошо...
Потом меня подняли в палату и там я вырубился. Проснулся только после обеда. В палате были парни, бывшие ополченцы ЛНР.
Один был без ноги - старое ранение, другие не помню с чем. Но они лежали планово. Говорят мне:
Мы все ждали, когда ты проснешься, а ты все спишь и спишь. Переживали за тебя, как бы ты глаз себе штырем не проткнул.
Дело в том, что мне поставили АВФ (аппарат внешней фиксации) и один из его штырей торчал из моего плеча. Он был длинный, а так как я спал на спине, то когда голова наклонялась на бок, этот штырь упирался мне прямо в глаз.
Мне пришлось учиться спать. Потом я долго мечтал о том, чтобы поспать на животе. Мечта сбылась, но больше, чем через полгода. А штырь мне замотали бинтом, сделав импровизированный "наболдашник", чтобы не рисковать.
Парни меня накормили-напоили, им еду привозили родственники. Правда не сказать, что у меня был тогда аппетит. Помогали мне, чем могли. Расспросили что, да как.
В этот же день, меня там нашел парень из нашего штурмового отряда, с которым я одно время был в группе. Он специально просматривали список прибывающих раненых, чтобы отслеживать своих.
Так я обзавелся сигаретами.
А на следующий день меня увезли. Перед этим я уже понимал, что отвоевался, но еще не до конца понимал, что с моим здоровьем.
На днях выйдет продолжение, а пока читайте интервью с Боримиром
Поддержать автора и развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7004 5079 2451 Тинькофф.
Подписывайтесь на мой телеграм-канал и читайте без ЦЕНЗУРЫ.
Читайте другие мои статьи:
«А не ошибка ли всё это?". Психологическое состояние бойца в зоне СВО Часть 2. Учебка
