Из-за того, что ПРЛ (пограничное расстройство личности) часто маскируется под другое заболевание, врачам непросто его распознать. Более того, пограничность нередко СОПУТСТВУЕТ расстройствам аффективной сферы и из-за этого камуфлируется. Например, она может быть погребена под явными симптомами депрессии. И случается, что после фармакотерапии на поверхность всплывают пограничные черты и это воспринимается как недолеченная депрессия.
А еще ПРЛ может даже способствовать развитию другого психического расстройства. Например, очень-очень многие (не рискну написать «большинство», но для меня это так) пограничники страдают от зависимости. Если вы читали мою предыдущую статью, то понимаете, почему. Но зависимости здесь имеются в виду в самом широком спектре: и алкоголь, и ПАВ, и игромания, и т.д.
ПРЛ в апогее можно спутать даже с шизофренией. Но люди с шизофренией хуже справляются с повседневными обязанностями, а пограничники же более социализированы и адаптивны. Хотя клиенты с обоими заболеваниями могут иметь эпизоды психоза. Только эти психотические эпизоды становятся почвой для паники у пограничников, в то время как шизофреники к ним со временем привыкают.
Пограничность похожа и на биполярное расстройство. Но биполярщики более поддаются медикаментозному лечению и еще они более последовательные в своих сменах настроения. Скачки могут быть и резкими, а вот периоды упадка и маниакальности относительно стабильны во времени. Пограничников же может «качать» по нескольку раз в день.
Врачам общего профиля не разглядеть ПРЛ за психосоматическими недугами их клиентов. Пограничники и вправду могут излишне фиксироваться на своем здоровье, манипулируя им перед близкими или используя свой диагноз с выгодой. Но разница между психосоматикой и ПРЛ все же в яркости, живости и импульсивности эмоций во втором случае.
А вот ПРЛ и посттравматическое стрессовое расстройство спутать легко даже профессионалу. Ведь представители обоих заболеваний имеют болезненное детство, так что можно сказать, что травма и там, и там. Более того, травматики, если их не лечить, часто ПЕРЕХОДЯТ в ПРЛ. Но если мы рассматриваем эти расстройства отдельно, то все же у травматиков велик страх повторения стрессовой ситуации, а у пограничников такого триггера нет.
Пограничники могут видеться как нарциссы. Они такие же гиперчувствительные к критике и не выдерживают своих ошибок. Обесценивают, когда их игнорируют. Оба используют других людей. Но разница все же в степени зависимости. Потому что, когда нарцисс обесценил, он готов уходить, даже если потом вернется. А если обесценил пограничник, то он начнет игру «докажи обратное» со своей жертвой, лишь бы не нести ответственность за разрыв, потому что одиночество ему невыносимо.
Истерические люди схожи с пограничными в том, что ищут внимания, манипулируют окружающими и подвержены сменам настроения. Например, страдающая и ПРЛ, и истерией женщина может воспринимать свою физическую привлекательность как единственный козырь и пытаться подтвердить свою ценность через востребованность у мужчин. Однако истерики как правило формируют более устойчивые роли и отношения.
Помимо вышесказанного, надо отметить, что пограничники часто страдают от анорексии, булимии. Их сложности в отношениях оборачиваются ритуальным мышлением (как у шизотипиков), которое становится главным оружием против страхов.
По степени не-константности самотношения пограничников можно отличить о невротиков. Хотя, чем дольше длился невроз (от 10 лет и более), тем более он по симптоматике приближается к краевой психопатии, к пограничности в том числе.
Как я писала в прошлой статье, пограничники преимущественно жертвы. Они могут быть преследователями в рамках роли (там показано, как), но все же по духу они выжидатели (т.е. жертвы). Зато они нередко уживаются с невротиками, ведь те как раз любят входить в отношения с пограничниками как спасатели.
Невротики влюбляются в пограничников (и некоторые другие расстройства выше регистром), потому что пограничники сломлены. И им (невротикам) предоставляется шанс стать настолько уникальными, НУЖНЫМИ (их любимое слово) в этих отношениях, что на время исцелят пограничника. Хотя излечение будет фиктивно и демонстративно-показательно, но на какое-то время хватит обоим.
Невротики лелеют мысль, что станут причиной, чтобы пограничник понял, что достоин хорошего и может быть собой. А потом, спустя год или несколько лет (максимум) пограничник их бросит, потому что будет чувствовать, что ему уже хочется нового корма для своей идентичности.
И, простите меня, но то, что их рано или поздно бросят, невротики как будто знают… Всегда есть достаточно предпосылок, намеков, а, может, даже и прямых доказательств. Невротик на все это закрывает глаза, а потом в кабинете у психолога плачет и за то, что его доверие не оправдали, но и за то, что потратил себя на «не того» человека.
***
Я, признаться, не очень люблю писать о диагнозах. Потому что концептуализация клиента - это прикладная задача терапевта, она не носит самоценности сама по себе. Зачем же я это пишу?
Затем, чтобы люди, потерявшиеся в потоках психо-информации, не думали, что есть гипотетические «они» – абьюзеры, и «мы» – хорошие, порядочные.
Нас таких: невротиков, травматиков, пограничников и даже людей с иными расстройствами МНОГО. И преимущественное большинство не знает, что с этим можно что-то поделать.
Ответом на вопрос «что делать» и является мой канал. Но в следующей статье я вставлю важный кусочек паззла в ответ.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)
