Когда окно было отремонтировано, Михаил сказал:
- Ну вот и все! Теперь можно и чаю выпить. И даже с медом.
Зоя, собирая инструменты, не глядя на Михаила, проговорила:
- Спасибо вам, но с чаем не получится. В другой раз. Настроение не то, сами понимаете.
Михаил понимал, что все произошедшее случилось по его вине. Но ведь он не собирался делать ничего плохого, просто хотел угостить Зою медом.
- Вы извините меня, Зоя, - сказал он, - я не хотел, чтобы так случилось. Я надеюсь, что сегодня Петр больше не станет вас обижать. Но и вы не обижайтесь на него, ему сейчас нелегко.
Зоя молчала, ей было и стыдно за выходку Петра, и обидно за оскорбления, которые звенели в ушах, доставляя прямо физическую боль. Она чувствовала, что не заслужила такого отношения к себе. И еще одно пугало ее: она перестала ощущать ту любовь к Петру, которая жила в ней всегда, была безоговорочной и крепкой. А как жить с человеком, которого не любишь? Когда-то ей казалось, что любовь никогда не уйдет из ее сердца, всегда будет с ней. Нет, ей не казалось – она была в этом уверена. А теперь ее еще мучит совесть: вдруг он подумает, что она разлюбила его потому, что он заболел? Ночью он попытался обнять ее, но она испугалась, что ему станет хуже, ушла на диван. А он решил, что теперь не нужен ей. А тут еще Михаил... Крепкий, здоровый.
Вечером к Петру подошел Витя, протянул мячик:
- Пап, давай потренируемся! Возьми в правую руку!
Петр отмахнулся от него, промычав: «Не!».
Сын не отходил, и вдруг сказал громко, почти прокричал:
- Ты не хочешь подняться? Ты хочешь валяться вот так, как тряпка? А потом на маму ругаться будешь? Ну и лежи! Если тебе так нравится, лежи!
Последние слова он выкрикнул почти со слезами и выбежал из комнаты. Первым движением Петра было ударить сына, но тот быстро ушел, а догнать его, конечно, Петру было невозможно. Он с силой ударил кулаком по одеялу, сжал зубы, чтобы не закричать от бессилия, злобы. И вдруг его словно стукнуло: а ведь пацан прав: сколько он будет так лежать? Нет, нужно вставать, ходить, нужно начинать жить. Конечно, Зою он обидел, нужно будет извиниться, и нужно двигаться!
На следующий день вечером к ним заглянула соседка, Мария.
- Ну, как вы тут? Может, помочь что, Зоя? Ты не стесняйся, говори! А то ты на работе, дети в школе, а с Петра сейчас какой толк? Сам ни поесть, небось, не может, ни на горшок сходить. Я могла бы приходить, хоть посмотреть, как тут.
- Спасибо, тетя Маруся, - ответила Зоя, - конечно, если можете, заглядывайте, а то он и правда один по полдня дома.
- Так что, Петро, приду завтра к тебе, поболтаем, - сказала Мария, уходя.
Петр усмехнулся: конечно, поболтаем! Особенно он!
Зоя ушла в кухню, стала готовить ужин. В это время из комнаты, где учили уроки Лена и Витя, послышались крики.
- Что там случилось? – встревожилась Зоя. – Чего не поделили опять?
Она пошла к детям.
Лена шмыгала носом, сидя на кровати, а Витя с нахмуренными бровями стоял у полки с учебниками.
- Что случилось? Вам мало нервотрепки дома, так вы еще начните! Витя, что случилось?
- Ничего, - буркнул тот.
- Ага, ничего! – Лена поднялась с кровати, подошла к матери, встала рядом. – А Витька, - начала она и замолчала, увидев кулак, который тайком показал ей брат.
- Ну-ну, что Витька? – настаивала мать.
Лена, спрятавшись за матерью, показав язык брату, выпалила:
- А Витька курит!
- Чего ты врешь? – вскинулся Витя.
- Не вру, не вру! Я видела! И сигареты он прячет вон там, на полке, за книгами!
- Ну-ка подойди!
Зоя взяла правую руку сына поднесла к носу.
- Фу! Если ты не куришь, почему пальцы пахнут табаком?
Виктор непроизвольно понюхал руку и сморщился: действительно, запах был ужасный, сильнее, чем от самой сигареты.
Зоя дала подзатыльник сыну, и тут же подумала, что это, конечно, без толку. Если он начал курить, то это уже не исправить. Рано, конечно, только пятнадцать исполнилось, но, видно, ничего уже не поделаешь. Николай тоже курит, но тому хоть уже восемнадцать. Правда, Петр рассказывал, что он начал курить еще раньше. Сейчас он не курит, может, и не будет больше?
- Я отцу скажу! – пригрозила она, понимая, что это ничего не изменит.
Зоя опустила руки, медленно вышла из комнаты. И в это время взвизгнула Лена, получившая, видимо, обещанное от брата. Зоя остановилась на мгновение, но потом, махнув рукой, пошла в кухню. Она села на стул, задумалась. Вот так и проходит жизнь. Вчера еще все было хорошо, почти каждый день приносил радость, а теперь... А может, просто все, что прошло, кажется лучше, чем то, что сегодня? Или, наоборот, все плохое, трудное накапливается, а потом выплескивается?
И это только кажется, что капли не оставляют на воде следов. Просто вода не показывает того, что внутри, а поверхность всегда остается ровной и гладкой, пока не налетит ветер, не взбудоражит ее до самых глубин. И тогда поднимаются оттуда все те круги, которые спокойно расходились долгое время... От каждой капли на воде круги, от каждой. И когда-нибудь они все равно проявятся...Так каждая капля обиды вроде бы растворяется в суете, в радости, но приходит время, когда этих капель уже слишком много, и круги от них уже не спрячешь...
... Наталья почему-то с волнением ждала окончания рабочего дня. Утром Таня сказала, что Витька заедет и отвезет их домой. Тогда Наталья почему-то разволновалась, даже горло перехватило.
А днем к ней заведующая привела девчонку лет восемнадцати.
- Вот, введи в курс дела, будет ученицей.
- Зачем нам ученица? – спросила Елена.
- Как зачем? Подруга твоя увольняется скоро, кто-то должен будет работать? Вот выучишь, и будет тебе смена.
Наталья вдруг подумала, что, может, повременить с отъездом? Опять чего-то искать, к кому-то пристраиваться, чего-то ждать.
- А если я передумаю? – спросила она. – Не буду увольняться?
- Не знаю, - раздраженно ответила заведующая, - ты сегодня работаешь, завтра – нет, а мне что прикажешь делать? Заявление-то твое лежит у меня – сколько там осталось? Уже дней десять? В общем, учите девочку!
Она вышла, покачивая крутыми бедрами. Наталья передразнила ее походку. Девчонка прыснула, прикрыв рот рукой.
- Ну что, ученица,- сказала Наталья, - начинаем? Значит, так, возьми вон те коробки и унеси их в подсобку. А потом...
- А потом, - с вызовом проговорила ученица, - меня взяли учиться не на уборщицу, а на продавца, понятно?
Наталья с Еленой переглянулись: зубастая попалась! Ну ничего, поработаем!
