По статистике, 2% людей в мире страдают биполярным аффективным расстройством. В России — примерно 3 миллиона человек. И я — одна из них.
Среди известных актеров, художников, писателей очень много биполярников. Это Стивен Фрай, Кэтрин Зета-Джонс, Мел Гибсон, Канье Уэст. В последнее время и российские знаменитости стали заявлять о своем диагнозе — рэперы Оксимирон и Гуф, модель Алеся Кафельникова, артистка Юлия Ахмедова… Есть мнение, что среди молодежи появился некий тренд на это заболевание. Радует ли меня такая сопричастность? Нет, реальная болезнь — это совсем не круто. Но меня немного успокаивает то, что известные люди справляются с диагнозом, значит, справлюсь и я. Важно знать, что ты не одна такая.
- Биполярное аффективное расстройство (БАР) — хроническое заболевание, при котором эпизоды повышенного настроения (гипомании и мании) чередуются с подавленным (субдепрессии и депрессии). БАР сложно поддается диагностике, и люди годами живут без терапии, списывая все на сложный характер.
Из крайности в крайность
Невротические состояния у меня случались уже в детстве. Помню, в 10 лет в пылу ссоры с родными я хотела выпрыгнуть из окна. У меня были компульсии — навязчивые действия. Я могла грызть цепочку или жевать волосы. Однажды решила молиться определенное количество раз. Если сбивалась со счета, то начинала заново. Мне казалось, если я не сделаю это, то с близкими что-то случится.
Сильные перепады настроения у меня, как и у многих, начались в подростковый период. Помню, первый эпизод гипомании случился в 14 лет. Это было ощущение эйфории, небывалого душевного подъема — такая золотая пушкинская осень. Но потом пришла «зима», и мир стал черно-белым. Я связала это с чередой неприятных событий в жизни — напряженная обстановка в семье, развод родителей, расставание с близкой подругой.
Но такие колебания в настроении стали регулярными и разными по длительности. Иногда были смешанные состояния — одновременно суицидальные идеи и суетливость, я могла причинить себе вред и сразу испугаться. Однажды шла из школы, смотрела на многоэтажку и думала о том, что с нее можно спрыгнуть. Решила так: если друг сейчас позовет в гости, то пойду к нему, а если нет, то поднимусь на крышу. Друг позвал. Были такие пугающие состояния дереализации, когда мир кажется ненастоящим, я не понимала — сплю или нет. Случались навязчивые грезы и деструктивные мечтания, я погружалась в вымышленные ситуации: включала музыку, ходила по комнате несколько часов, представляя какие-то сюжеты и себя в них.
Жизнь на американских горках
Я стала понимать, что у меня депрессивные состояния, но не думала, что они дотягивают до полноценного диагноза. Про то, что мои периоды душевного подъема тоже не норма, а признак биполярного расстройства, я узнала только в 19 лет, когда во время учебы появилась возможность проконсультироваться у психолога. Психолог направила меня к врачу-психотерапевту, а тот поставил диагноз БАР. Несколько месяцев я пыталась осознать и принять неизбежное. Только потом обратилась к психиатру за лечением.
Никто не знает, почему появляется БАР. Кто-то говорит об изначальной предрасположенности психики. Кто-то считает, что это спонтанное заболевание, запущенное внешними факторами. И часто это случается именно в подростковом возрасте.
У меня БАР II типа. Первому типу свойственна ярко выраженная мания, сильное нервное возбуждение до потери самоконтроля и реальности происходящего — человек может броситься в любую авантюру. Моему типу свойственны гипомании — эпизоды приподнятого настроения, эйфория, активность, сверхпродуктивность, общительность. Сегодня это воспринимается как идеал культа эффективности — человек все успевает. В это время я мало сплю, мало ем, в моей голове множество идей, я берусь сразу за несколько проектов. Но при этом внимание не сконцентрировано, я все делаю хаотично. Тянет пуститься во все тяжкие — тусоваться, выпивать, тратить деньги. Появляется желание рисковать, например, проскочить на велосипеде прямо перед автомобилем. Когда гипомания гневливая, я становлюсь раздражительной и вспыльчивой, легко могу испортить отношения с людьми и наломать дров.
Самое тяжелое — эпизоды депрессии. В эти периоды хочется все бросить. Основное топливо депрессии — чувство вины. Я закрываюсь от людей и чувствую себя самым ничтожным созданием, виню себя за бездействие и неудачи, обесцениваю все, что делала, не вижу будущего. Моя речь и движения замедляются, хочется спать или мучает бессонница, рассеивается внимание, появляются проблемы с памятью.
Подбор терапии — долгая история
Изначально я боялась рассказывать о своих проблемах специалистам, думала, что услышу заезженное «не выдумывай, все у тебя нормально». Еще больше я боялась попасть в психиатрическую больницу — поэтому скрывала, что причиняю себе вред и думаю о суициде. Поэтому в первый раз мне выписали слабые дозировки лекарств, которые не помогали. Другой врач назначил препараты, от которых у меня ухудшилась память: я приходила в комнату и не помнила, зачем пришла. Потом назначили препарат, из-за которого я спала по 14 часов в сутки. Сейчас я пью антидепрессанты курсами в обострение фаз, на постоянной основе — нормотимик. Мне повезло, что я начала лечение довольно рано. Те, у кого запущенное состояние, могут годами подбирать терапию, испытывая на себе самые неожиданные побочные эффекты.
Люди не понимают, что это такое
Друзья и любимый человек с пониманием и поддержкой относятся к моему диагнозу. Некоторым родственникам я не смогу объяснить свое состояние, для них люди с психическими расстройствами либо безобидные дурачки, либо опасные маньяки. Близкие старшего возраста не совсем понимают, почему все вокруг справляются с проблемами, а мне нужны какие-то лекарства.
Люди с БАР боятся не только признаться родным, им страшно идти к психиатру и честно говорить о своих состояниях, потому что есть опасения из-за диагноза не устроиться на работу, не получить права, а самое страшное — попасть в больницу. Как правило, госпитализация — это уже крайняя мера, когда человеку настолько плохо, что он может оказаться в ситуации, которая угрожает его здоровью и жизни. А еще людям трудно найти грамотного специалиста, но вам помогут в сообществах людей с БАР — там мы делимся своим опытом и контактами адекватных врачей.
Правила жизни с БАР
Надо понимать, что БАР — это на всю жизнь. Но она может быть долгой, вполне счастливой и комфортной, если научиться жить с диагнозом. Прием препаратов дает мне ремиссию и возможность балансировать между полярными состояниями. Очень важно спать и не переутомляться, избегать лишнего стресса. Раньше, когда появлялись силы, я старалась все сделать по максимуму, но сейчас сдерживаю себя. Использую медитации, веду дневник настроения – по нему отслеживаю, что со мной происходит, как помогает лечение. В другой дневник записываю все, что делаю в течение дня, поскольку в депрессивной фазе я начинаю винить себя за бездействие и никчемность. В третий, когнитивно-поведенческий дневник, я записываю и разбираю свое состояние, в этом очень помогает психологическое образование. Я учусь в университете на 4-м курсе по специальности «Клиническая психология», а с 2020 года стала вести блог о БАР, где рассказываю о своем диагнозе и делюсь опытом жизни с ним — это моя помощь тем, кто пока напуган и не знает, что делать. В ответ я получаю много слов поддержки и благодарности. Этот обмен действует на всех терапевтически — ты знаешь, что ты не один.
Татьяна Ломакина, специально для MedAdvisor.ru
