Гоген наконец-то вырвался на охоту. Вершить дела королевства оказалось не легким делом. Целыми днями он трудился на благо государства и порядком подустал. Конечно, все свои решения и задумки он согласовывал с королевой Брунгильдой, каждый раз поражаясь уму и стойкость этой молодой еще женщины. Порой она подсказывала ему решения, которые ему самому не приходили в голову, но оказывались правильными. Он постарался выкинуть мысли о делах из головы и сосредоточиться на действии, которое ему предстояло. Загонщики уже гнали дичь в его сторону. Он слышал вдали крики и свист. Скоро дичь побежит прямо ему в руки. Гоген приготовил лук и приладил стрелу на тетиву. Внезапно нога коня провалилась в яму и Гоген от неожиданности вылетел из седла, больно ушибив плечо о какую-то корягу. Конь жалобно заржал. Гоген поднялся на ноги и потирая плечо подошел к скакуну.
-Что за напасть! - проворчал он, оглядывая ловушку в которую угодил конь. Это была явно чья-то нора. Конь судорожно дергал копытом, но вытянуть его не мог.
-Только не лягайся, сейчас я тебе помогу! - спокойно проговорил он, стараясь успокоить животное. Не успел он взяться за копыто, как конь навострил уши и снова заржал, на этот раз тревожно и глядя на густые заросли. Оттуда послышался шум, словно кто-то с силой продирался сквозь кусты и бурелом. Гоген схватил меч. Боль в плече снова дала о себе знать. Поблизости никого не было. Остальные охотники рассредоточились по лесу, не желая делиться добычей. Из кустов выскочил здоровенный кабан. Маленькие, налитые гневом и страхом глазки, вперились в Гогена. Оценив противника, кабан ринулся в бой. Гоген взмахнул мечом, но это не могло остановить испуганное животное. Кабан повалил Гогена на землю и несколько раз боднув клыками, побежал прочь. Странно, но сразу Гоген не почувствовал боли. Только невероятная слабость накатила на него. Он попытался встать, но лес закружился перед его глазами. Сознание покинуло мужчину и больше уже не вернулось…
-Ваше Величество! Граф Гоген погиб на охоте! - весть навалилась холодной каменной стеной. Брунгильда ахнула, прикрыв рот рукой. «Клотильда!» - подумала она, - «Что будет с ней, когда она узнает!» Она поспешила в сад. Перед охотой, Гоген, по своему обыкновению, привез жену и сына в королевский замок и сейчас они были в саду, вместе с младшей дочерью Брунгильды.
Увидев королеву, Клотильда заулыбалась и пошла ей на встречу, но резко остановилась, вглядываясь лицо подруги. Она сразу поняла - что-то стряслось!
-Клотильда… У меня горестная весть…
-Что? Прошу говорите скорее!
-Твой муж…
-Гоген? Что с ним?!
-Его больше нет!
Служанка, стоявшая рядом, еле успела подхватить Клотильду. Сраженная горем женщина осела на землю.
После похорон, Брунгильда заявила ей:
-Вы с сыном останетесь жить здесь! - увидев, что Клотильда хочет возразить, она сказала, - Это приказ королевы!
Слова прозвучали не повелительно, а ласково и Клотильда, в который раз заплакала, уткнувшись в плечо своей подруги-королевы...
-Сын, У Вас сын, Ваше Величество! - радостно прокричала лекарша, выходя из комнаты роженицы.
Хильперик возблагодарил небеса. Фредегонда снова родила ему сына. Теперь они были очень осторожны. Теодориха, как назвали мальчика, срочно окрестили и окружили самыми проверенными слугами. Никто из них не имел права покидать покои королевы и принца, чтобы не принести заразу. Они жили в комнате, рядом с королевскими и бдительная стража день и ночь следила, чтобы приказ не нарушался. Всю еду сначала пробовали слуги, и лишь потом давали ее королеве, которая сама кормила грудью, боясь, что кормилица заразит чем-нибудь ее сына. Несколько месяцев она и сама не покидала этой импровизированной тюрьмы добровольно, в отличие от слуг. Даже короля, когда он приходил проведать жену и сына заставляли менять одежду и тщательно мыть руки.
Фредегонда, наконец, могла дышать спокойно. У нее есть сын и у него нет соперников. То, чего она добивалась наконец свершилось! К тому же вестготский король, согласился на брак Ригунты, с его младшим сыном. Оставалось дождаться, когда Теодорих немного окрепнет и можно будет вернуться к жизни. Ей хотелось властвовать и все дороги для этого были открыты!
Наконец настал день, когда Фредегонда покинула свое добровольное заточение. Тех вестей, что приносил ей Хильперик и слуги, было недостаточно для ее деятельной натуры. Ей хотелось знать, что творится за пределами Нейстрии. Ум уже разрабатывал новый план. Ей было мало одного королевства для своего сына, она мечтала, что все франкские земли однажды перейдут в его владение. И единственным препятствием к этому был сын Брунгильды, юный король Хильдеберт. В его существовании она видела высшую несправедливость. Смерть отняла у нее сыновей, а единственный сын Брунгильды, жил! Да к тому же его усыновил король Гунтрамн, сделав наследником, а значит Бургундия, с ее щедрыми плодородными землями, однажды достанется выродку этой вестготской принцессы! Фредегонда не признавалась в этом даже себе, но ее очень задевало, что Брунгильда, в отличие от нее, была королевской крови.
Первым делом, Фредегонда пригласила к себе верного барона Ландериха. Ей льстило, какими глазами он смотрит на нее, даже теперь, когда она едва оправилась после очередных родов и была бледна, после долгого заточения в четырех стенах.
-Рассказывайте барон, я жажду новостей! В первую очередь я хочу знать, что происходит в Австразии!
То, что она услышала, ей совсем не понравилось. Верный советник Брунгильды и воспитатель Хильдеберта Гоген погиб, но это только укрепило Брунгильду во власть. Ее вассалы, пытаясь ограничить влияние королевы и взять опеку над ее сыном, не смогли договориться между собой и устроили перепалку. Дело дошло даже до сражения. И когда два небольших войска уже готовы были вступить в бой, перед ними появилась королева Брунгильда. Она была одета по мужски и на поясе ее висел меч короля Сигиберта. Раскрыв рот смотрели на нее герцог Луп и граф Урсион, чья вражда и привела к столкновению. «Мужи!» - воскликнула она, - «Прошу вас не совершайте этого зла! Не затевайте сражения, которое может нарушить благополучие в стране!»
Опомнившись, Урсион закричал ей: «Отойди от нас, женщина! После смерти короля Сигиберта твоя власть закончена! Не ищи себе погибель под копытами наших коней!»
Королева не двинулась с места. Первым, поворотил своего коня герцог Луп. Видя, что сражения не будет, Урсион так же отправился восвояси.
Ландерих еще много рассказывал о том, как тут и там, вспыхивали восстания, против власти женщины над Австразией, как ловко и без крови Брунгильда давила их, но Фредегонда почти не слушала. Эпизод на поле боя поразил ее воображение и разозлил. Она четко поняла, что ее собственная власть лишь фикция. Над ней стоял Хильперик и пока он жив, ей не познать такого триумфа, который испытала Брунгильда, подчинив себе всех мужчин своего королевства. Она с досадой осознала, что сама лишь является производителем принцев для своего мужа и все в королевстве видят именно в этом ее роль.
-Достаточно! - прервала она Ландериха, который продолжал взахлеб рассказывать о достижениях Брунгильды.
С этого дня целью Фредегонды стало получить такую же, если не больше, власть, как у королевы Австразии. В течении последующих двух лет, она ловко манипулировала мужем, заставляя его упрочивать свое положение, строя интриги и ища союзников.
Хильперик сильно любил свою дочь, Ригунту, что бесконечно раздражало Фредегонду. Король во всем потакал дочери, тогда как сама Фредегонда была озабочена только благополучием сына.
-Вы разве не понимаете, что балуя девочку, Вы портите ей жизнь! - не раз высказывалась она, - Ей скоро уезжать в Толедо и будет лучше, если она станет самостоятельной и сильной!
При упоминании предстоящего замужества дочери, Хильперик хмурился и раздражался. Фредегонду это тревожило и, как оказалось, не зря. Однажды ей доложили, что Хильперик, послал гонца к королю Леогивильду с предложением отдать вместо Ригунты свою старшую дочь Базину.
-Это правда? - закричала Фредегонда, врываясь в кабинет мужа.
-О чем Вы, мадам?
-О Базине!
Хильперик, принявший, казалось, все возможные меры, чтобы его слишком шустрая и деятельная жена ничего не узнала об этом, поразился насколько много у нее шпионов.
-Правда! - буркнул он в ответ, понимая, что отпираться уже нет смысла.
-Видимо Вы лишились разума!?
-Не забывайся, Фредегонда! Вспомни с кем говоришь!
-Король Леогивильд сочтет это оскорблением! Вы забыли, что Ваша дочь обесчещена и приняла постриг?
Эти обстоятельства тоже смущали Хильперика, но любовь к младшей дочери и надежда, что она останется под его крылом, пересилила. Он решил рискнуть.
-Базина тоже моя дочь и в ее жилах течет королевская кровь! Какая им разница, какую принцессу брать? - попытался он оправдаться.
-Вот увидите, они откажутся и этот Ваш опрометчивый поступок лишь испортит отношения с вестготами!
-Я так решил и точка! - упрямо сказал король.
В это время вошел герольд и сообщил, что прибыл аббат Лупенций.
-Зови! -разрешил Хильперик, не обращая больше внимания на жену, которая буравила его глазами.
Лысый, тощий аббат Лупенций склонился перед королем и королевой и молчал, не зная можно ли говорить при Фредегонде вести, которые он привез.
-Она здесь? - спросил Хильперик, тем самым показывая, что желает ответа при королеве.
-Нет, Ваше величество!
-Почему?
-Принцесса Базина отказалась выходить замуж…
-Я послал тебя привезти ее сюда, а не спрашивать ее согласия!
-Меня не пустили в монастырь, Ваше Величество! Переговоры со мной вела королева Радегунда и как я понял, она полностью поддерживает решение Вашей дочери.
При упоминании имени мачехи, одной из жен своего отца, Хильперик чуть не заскрежетал зубами. Эту женщину, уже при жизни почитали чуть ли не святой. Она добровольно укрылась в монастыре от его отца, который слыл грубым нравом. После насилия, которое пережила Базина, он великодушно позволил дочери жить в монастыре, который Радегунда сама основала, надеясь, что так она быстрее сможет оправиться от потрясения, а знатная родственница хорошо позаботится о ней. Хильперик понял, что здесь он дал маху. Ворваться в монастырь Радегунды и силой вывести оттуда Базину он не мог. Все жители Нейстрии любили и уважали эту монахиню-королеву, а значит гнев народа не замедлит пролиться на его голову.
-Отзовите посла! - снова сказала Фредегонда и король понял, что ничего другого ему не остается...
