53
Потеряв всякую надежду родить ребёнка, Аня начать работать на износ. Чувствуя себя ущербной, она пыталась тяжёлым трудом компенсировать свою неполноценность. Ходила с мужчинами в поле, работала почти наравне с ними, а угнаться по напору за Павлом было тяжело. Тот привык работать не щадя себя, и Аня делала так же. Иван сначала отговаривал жену, отсылал её домой со второй половины дня, говорил, что надо помочь матери по хозяйству. Но Аня отказывалась.
Во дворе Лебедевых почти не осталось домашней живности, в революцию всех забрали, а то поголовье, что они смогли купить тебе заново, было столь малочисленно, что Александра сама управлялась с ними. Готовить на четверых тоже было не сложно, так что Аниной помощи не требовалось. А вот в поле в сезон всегда была работа.
После неё молодая женщина бежала к больным деткам, которых хватало в деревни в любое время года. Тяжело ей было смотреть на то, как по другим дворам бегает детвора, играет, капризничает, помогает взрослым, толпится вокруг неё, когда Аня приходит к их брату или сестре. Но она закрывала своё сердце от переживаний и помогала нуждающимся.
Перед родными тоже пыталась казаться спокойной и довольной, скрывая невыносимую боль, что была у неё на душе из-за своей неполноценности в плане материнства.
Такое состояние вскоре сильно повлияло на её характер и поведение. Аня стала резкой, местами грубой и жестокой. Лишь с домашними она старалась быть прежней - мягкой и нежной девушкой, которой пришла в их дом. Но даже в общении с Лебедевыми у неё всё чаще мелькала резкость и сталь в голосе. Соседи вообще теперь считали её жёсткой и лишний раз старались не обращаться. Свои тоже замечали это, но после произошедших в семье событий, каждый из них изменился.
Александра всё больше хворала и часто не могла встать с постели - отказывали ноги. Травма, полученная в юности, усугубилась тяжёлыми переживаниями и теперь не отпускала её. Женщина со вздохом вспоминала, как успевала всё сделать по их большому некогда хозяйству и даже не заметить усталость. Теперь же каждый шаг давался ей с трудом, но от помощи Ани она всё равно отказывалась, говоря, что если залежится, что вообще больше не встанет.
Павел с Иваном тоже стали замкнуты и не разговорчивы. О семейных ужинов, за которыми когда-то собиралась вся семья и обсуждала прошедший день, дела в деревне, события в городе, о которых дошли слухи, не осталось и следа.
Ели теперь преимущественно в тишине, каждый сидел погружённый в свои мысли. Павлу вообще не хотелось смотреть на этот мир, захваченных большевиками, которые уб.или двух его сыновей. Иван также не находил в себе отклика на идеи новой власти и жить под её началом не хотел. Но выбора никакого не было. Вопрос переезда даже не рассматривался в семье, так как никто из них не представлял своей жизни иначе, как на родной земле.
Аня была занята своими переживаниями и чувствовала, что становится всё больше похожей на свою мать - равнодушную и чёрствую. Озабоченную только тем, чтобы в доме была еда. Александра всё чаще вспоминала те дни, когда в доме был достаток и многоголосье. К сыновьям забегали друзья, к ним с Акулиной заглядывали соседки. Потом стали заходить и девицы - то одна забежит, то другая, вроде как за чем-то нужным, что только у Александры в доме есть, но на самом деле девушки хотели понравиться возможной свекрови и войти в её дом. Только Ваня быстро определился со своим выбором, а Макар с Мишей смотрели на многих девушек, да выбрать так и не успели.
«Теперь уже и не выберут, - думала Саша, видя перед глазами образ молодых сыновей, мастерящих что-то в доме».
Она очень жалела, что таки не успела посмотреть на единственного внука, которого родила жена Макара.
«Не уберегли её, не приютили, - думала женщина, - здесь бы её никто не тронул».
О том, что Антонина сама не хотела менять место жительства и работала в госпитале, из которого её не отпускали, Саша уже не думала. Да и что теперь об этом думать - ни Макара, ни его семье на свете не осталось.
И когда на фоне этой безрадостной обстановки и полного отсутствия надежд на будущее, Аня стала чувствовать по утрам лёгкое недомогание, она не придала этого значение. Даже наоборот, стала работать больше, чтобы не обращать на него внимание и не думать, что это в ней болит.
Был разгар посевной и молодая женщина продолжала тяжело работать в поле, наравне с мужчинами. Вокруг уже ходили разговоры о том, что вся земля будет объединена в какой-то колхоз, и каждый будет иметь в нём права согласно переданному наделу и скотине.
Такая практика начала внедряться, но поголовного перехода ещё не было. Деревня, в которой жили Лебедевы активно сопротивлялась новому порядку, а управленец, который был прислан к ним из города, оказался слабохарактерным и не мог смог сломить сопротивление местных мужиков.
Он писал какие-то отчёты о том, что работа в этом направлении идёт, но на самом деле все продолжали жить по старому. Лишь несколько, у которых почти ничего не было своего, согласились объединиться, но из этого ничего не вышло.
Жители боялись, что к ним из города приедут с проверкой и тогда придётся исполнять новые распоряжения, но то ли у власти было достаточно своих проблем, то ли отчёты их ставленника и получаемых по осени урожай удовлетворяли проверяющих, но те к ним не ездили.
Всё лето Аня продолжала трудиться, а когда зной спал, заметила, что поправилась. Никогда такого не было, чтобы на полевых работать в жару толстели. Но в один из дней, надевая свой сарафан, она заметила, что он не сходится на её талии. Осмотрела свой живот, увидела, что он плотный и будто надутый. В недоумении присела на кровать. Робкая мысль закрылась в её голову, но она гнала её, чтобы не разочаровываться и не плакать вновь. Все слёзы по поводу отсутствия детей она уже выплакала и запретила себе об этом думать.
Начала вспоминать, что было последние месяцы. Женские дня она помнила. Ходили они к ней, хоть и не регулярно в последнее время.
«А может не было их летом, - вдруг подумала она, - кто там в поле поймёт - пот градом течёт или что-то другое».
Приложив руки к животу она ничего не почувствовала. Только тугой выступ.
- Аня, ты идёшь? - раздался голос свекрови, которая звала её за стол. - Павел с Иваном уже позавтракали, ждут тебя.
- Сейчас, - крикнула молодая женщина. Нашла шов сбоку сарафана, чуть разодрала его, чтобы он по свободнее был, решила вечером перешить. А ещё к повитухе заглянуть, не могла Аня поверить, что свершилось то, о чём она даже не мечтала.
