Ирина Николаевна , словно Штирлиц, двигалась по торговому центру мелкими перебежками. Сказать, что было не по себе - практически промолчать. Какзалось, что с осуждением смотрят все: вон та женщина с бордовой сумкой, импозантный, всё ещё статный господин за семьдесят,и даже очаровательная девчушка лет пяти с задорными хвостиками: дескать, как же ты такое, бабушка, удумала, тебе о внуках и вареньях думать надобно, а ты туда же, на измену потянуло!
Сказать, что потянуло - соврать. Влекло с неодолимой силой. Ну и что, что за пятьдесят? Что теперь, накрыться пресловутым тазом и отползать на кладбище? Таз,надо сказать, в хозяйстве имелся. Старый, практически раритет. От бабушки достался. Неубиваемая вещь! Как раз для пресловутых варений. Ирина Николаевна варить их умела, рецептов знала много, но не любила. Сахар перебивал настоящий вкус ягод. Получалась какая- то плодово- ягодная неправда, подделка, суррогат.
А суррогатов в своей жизни Ирина Николаевна насмотрелись и напробовалась.
Мама с отцом. Жили, как кошка с собакой, но на развод подать - ни- ни, замужество - единственно возможная для женщины среда обитания.
Ирина Николаевна в такой среде выживать не собиралась. Вот и развелась с первым мужем.
А как нынешний супруг, Тимофей Петрович, Тимошенька, воспримет её измену, понятия не имела. Но узнает ведь, сегодня вечером и узнает, никуда не денется. Для него в первую очередь всё и затевалось.
Второй суррогат, с которым устала мириться - подружки. Да- да, они, подружки подколодные. По- настоящему родных, важных, задушевных осталось раз, два и обчелся. Остальные дружили так, в одну сторону. Прилипали, как пиявки,приходили в гости, грузили проблемами, просили то Тимофея Петровича помочь с ремонтом,то намекали на шашлыки на её, Ирины Николаевны, даче. Алаверды? Боже упаси. Сразу находили тысячу причин от дождя до обострившегося геморроя. Ирина Николаевна чувствовала себя мухой, которая...влипла. Во что, лучше не спрашивайте. Решила, что хватит. Таких друзей - в зоопарк или в музей.
Третий суррогат - маячившая на носу пенсия. Кроме брезгливого презрения к тем, кто придумал такое издевательство, не вызывала ничего. Видимо, там, наверху, кто- то считал, что после пятидесяти - это не жизнь. А дожитие. Придумали же термин " возраст дожития". Интересно , дожития до чего? До маразма, до отчаяния?
Это тоже сподвигло Ирину Николаевну на измену.
Заставила себя, наконец, отлипнуть от стены, зашла в кафе, заказала латте и пироженку. Перед изменой нужно как следует подкрепиться.
А дети- то какой хай поднимут! Особенно старшая, Ангелина. Для неё Ирина Николаевна давно - подручные средство для решения текущих проблем и сидения с внуками. О том, что у матери может быть своя жизнь, планы, желания, не подозревала. На робкие попытки отказа обижалась.
Сын, Стёпка, видимо, просто выдаст :" Ну ты, мать, вообще!" Если вообще что- то заметит.
Ну, она, Ирина Николаевна, очень постарается, чтобы было не просто заметно - в глаза кидались.
Решительно, в один глоток, допита кофе и доела пирожное.
Вдохнула, выдохнула. Жестом Колумба, открывающего Америку, распахнула двери модного бутика, благо деньги на измену копила давно. И пошла изменять: стиль одежды, прическу, стереотипы, саму жизнь. В ещё старой сумочке пиликнул телефон. Пришла смс: Ирина Николаевна получила сертификат после онлайн обучения.
В конце дня в зеркале отражалась не тётка, а женщина. С новым макияжем, одеждой, стрижкой и перспективами.
Не выдержала, послала селфи мужу с подписью :" Я изменила. Себя."
В ответ примчались:" Очень рад измене. Ужин на столе. Люблю".
