Из разговора приятельниц:
- Познакомилась с родителями жениха. Простые, как три копейки!
- И чем это плохо?
- Я тоже простая, но как пять копеек, и разница чувствуется.
Ирина моя знакомая из того подросткового периода, когда я занималась в танцевальном кружке Дворца пионеров и школьников. Вне кружка мы встречались не часто - разные школы, проживание не по соседству и несхожесть натур.
Например, я частенько откручивала гайку на пузе ("мочила корки," "искала приключения на одно место") по мнению мамы, а у Иры такая гайка отсутствовала. Она не понимала, как можно шлёпать босиком по лужам, да ещё и петь "Солнечный круг, небо вокруг!"
Или во время позднего гуляния, примкнуть к выпускникам школы, пить шампанское, а потом помахать ладошкой: "Ну, пока! Мы пошли свой класс догонять!" И это в то время, как школа уже год, как окончена. Такие мелкие, и проделки покруче, были возможны в компании закадычной подруги Гали, но не с Ириной.
При этом была она не зануда, а ... "принцесса на горошине." Так моя мама сказала, когда им довелось познакомиться. Утончённая, чувствительная ко всем видам дискомфорта (психологический, бытовой) - очень верная характеристика Иры. При этом капризность и изнеженность в ней отсутствовали.
После школы Ира отправилась получать среднее специальное
образование, а я попала в редакцию многотиражной газеты машиностроительного завода. И вот удивление - года через два, зайдя в заводскую библиотеку обменять книги, я увидела Иру, в качестве библиотекаря.
Опять завязалось не тесное, но приятное общение. И даже на свою свадьбу Ира меня пригласила. Избранника звали Дмитрий. Я даже писала о нём, как об активном комсомольце и передовике производства. Симпатичный, располагающий к себе парень. ГПТУ, армия - готовый жених.
Жить молодые стали с родителями Димы - квартира трёхкомнатная, полнометражная. Свёкры - люди простые, без заморочек, невестку приняли, как родную. Супруг жену любил и считал особенной. Живи да радуйся! Но через год, уже в ожидании малыша, принцесса на горошине вернулась к маме с папой и бабушке, объявив мужу ультиматум.
Читайте, пожалуйста, историю.
Серьёзные отношения, особенно, когда о свадьбе зашёл разговор, требуют знакомства с родителями. Ириным будущий зять понравился. Наступил черёд Ире себя показать. Она волновалась, хоть и знала, что между ней и Димой всё решено. Только вошли, в коридор выскочил будущий свёкор - в растянутых трениках, застиранной майке.
Ерунда, но родители Иры встречали Диму, плечом к плечу, одетыми к случаю. С серьёзной приветливостью. Отец Дмитрия, изогнувшись вопросительным знаком, протянул Ири ладонь: "Здрасьте вам!" Девушка ответно протянула ладошку, а он свою спрятал за спину:
"Стоп, Ира - дЫра. Ты руки мыла?"
Шутка из песочницы, но Ирина растерялась. И обращение ей не понравилось. Тут присоединилась Димина мама - Евдокия Григорьевна, и неловкость увеличилась. Вытянув губы для поцелуя, а руки для объятий, она пошла на Иру всем пышным телом.
Роднится с первой минуты будущая невестка не рассчитывала и спряталась за жениха. Сошло за стеснительность. Сидели за кухонным столом, накрытым без намёка на событие, но пироги таяли во рту, чай радовал ароматом. Все наливочки выпили. Ира воздержалась.
"Какая-то ты не своя. Или брезгуешь, Ира - дЫра?" - прищурился отец Димы, Геннадий Филиппович.
"У нас билеты в кино - не хочу с запахом спиртного идти. И прошу моё имя не коверкать!" - отчеканила девушка.
Мужчина захохотал: "А с характером девка. Значит Димыч наш не скоро соскучится. А то мутил с одной..."
Заёрзав, сын папашу прервал: "Пап, сейчас фонтан перельётся. Познакомились? В следующую субботу готовьтесь сватать Ирину, чтоб всё по людски. А теперь нам пора."
Ушли. Дима попросил Иру не обращать внимания на отца:
"Он мужик добрый. Просто любит шутить. И мама сердечная женщина. Ты поймёшь, когда одной семьей заживём!"
После свадьбы молодые отправились в круиз по Волге. Вернулись - их ждала не Димина "детская" комната, а спальня родителей - попросторнее. На окнах появились новые шторы. И оставленные в чемоданах вещи Иры оказались разложенными в шкафу.
Ей не понравилось, что свекровь перебирала её бельё, одежду. И своей рукой, хоть знаешь, что, где лежит. Ладно. В небольшом шифоньере она не обнаружила своего приданного - постельных наборов, полотенец, скатертей и столовых салфеток. Мама для неё накопила прилично!
Обратилась к свекрови: "Евдокия Григорьевна, мне удобнее своё постельное бельё держать под рукой. Куда вы его пристроили?"
Женщина ахнула: "Прям по сердцу пилой! Я теперь тебе мама вторая, Ириша. И не выкай. Теперь мы роднее родных и всё у нас общее. Без стесненья, что угодно бери. Бельё в большой шифоньер сложила - теперь две полки занимает. Надолго нам хватит."
Ирина обалдела: "А почему "нам?" Это моё приданое из маминых рук."
"А я уж два комплекта разобрала - вам постелила, себе. Одинаковых захотелось. А что не так - то? У меня там тоже два новых комплекта имеется, кроме бывалого. Пользуйся!"
Свекровь недоумевала искренне, голос звучал ласково. Ира закрыла тему, но осадок остался. Пошло - побежало замужнее времечко. В общем, грех было жаловаться. Евдокия Григорьевна, работавшая на химзаводе по сменам, предпочитала готовить сама. И пол успевала помыть.
Невестке достались стирка и глажка. На всех. Ирина, не лентяйка, предпочла бы во всём разделение на две семьи - каждый сам для себя старается. Сам факт, что свекровь входит в их комнату был ей неприятен. Но муж Димка с удовольствием уминал мамкину еду, свободного времени (что уж там!) выходило много.
Да и воспитание тормозило Иру. Губы покусывала, но помалкивала. Однако этими "мелочами" не обходилось. Как-то свекровь с соседкой чай на кухне пила и Ира услышала их разговор:
"Ну, что молодые скоро внуков подарят?"
"Ждём. Кровать скрипит по ночам, значит стараются. Мы уж им под матрас соску подсунули - верная примета."
С пылающими щеками, Ирина кинулась в свою комнату - да, нашла пустышку! Да как она смеет такое болтать и творить?! Диме пожаловалась и потребовала новой кровати - современную, без панцирной сетки. На кровать согласился, а насчёт соски засмеялся: "Ну дают, родаки!"
"И всё?! А то, что с соседкой нас обсуждает - ничего?" - возмутилась Ирина.
"Бабы! И ты такой станешь. Не дуйся, Ириша, тебе не идёт."
Покупке новой кровати молодыми, свекровь удивилась:
"Чем прежняя не угодила? Это ж наша была. Теперь на Димкиной полуторке теснимся и то не спешим денюжки тратить.
Ире стало противно. Историю кровати она не знала, полагая, что Димина. Ладно, обновили, пережили момент. Так другие себя ждать не заставили. Обедали всей семьё, как очень любила свекровь, и Ира чихнула. Как привыкла, сказала: "Извините." Родители мужа, пожелав оставаться здоровой, переглянулись с усмешечкой.
"Что смешного?" - спросила Ира, постепенно превращавшаяся в ручную гранату, но пока с чекой.
Объяснять взялся свёкор: "Ты чихнула и шептуна подпустила. Ну, вот и усмехнулись."
"Какого шептуна?!"
"Значит, перданула чуток. Бывает!"
Дмитрий вмешался: "Пап, Ира чихнула и за это извинилась. Тормози."
"А если не пердела, чего извиняться?"
Когда Ирина мне это рассказывала (я забегала к ней в библиотеку на пару слов), её трясло. Как и от того, что банные полотенца свёкор и свекровь используют без разбора, где чьё. Ириным шампунем для волос, купленным по случаю, моются полностью. Она уже личную мочалку стала в комнату уносить.
Говорила, нервно ломая пальцы:
"Я им правила гигиены объясняю, что-то ещё, а они улыбаются и чушью отговариваются. Дима почти тоже такой же. Только что любит сильно и в чём-то подстраивается."
Я пыталась утешить:
"Простые люди, Ир. Бывает гораздо хуже. Вот родишь, вас в очередь на квартиру с детьми переставят. Переедите. А то - квартиру снимите."
Она вздыхала:
"Да, третий месяц уже. ЭТИМ, Димке пока запретила говорить. Про жить на стороне он слышать не хочет. У моих негде. Насчёт простоты - мои тоже простые. Папа часовой мастер, мама закройщица. Бабушка вообще дояркой была пока не забрали из деревни - меня нянчить. Но нет такой дикости, Лина! Не знаю, насколько хватит меня."
Мне было жаль "принцессу на горошине." Спокойная, воспитанная, нежная девочка попала к "дикарям." Я уже тоже стала замужней, но мы сразу жили отдельно. Правда, всё равно долетал свекровкин снежок, но мы хоть виделись не особенно часто.
Ирина не зря скрывала беременность. Едва стало известно, свекровь (при сыне) добродушно сказала:
"Ну, скоро разнесёт. И потом лебёдушкой не останешься - конструкция у тебя такая."
Ирина, впервые в жизни сорвалась на крик:
"Во- первых, конституция. Во-вторых, если вас во все стороны растащило, я такого не допущу. Достали вы меня, Евдокия Григорьевна и не смейте больше мне в матери набиваться!"
А выдала она себя сама. Какой-то праздник приближался. Свекровь ухватила два килограмма сельди иваси. По-простому - селёдки, но невероятно вкусной (такой уж не встретить). Рыбку отправили в так называемый "хрущёвский холодильник" - шкафчик под окном на кухне.
Так быть не могло, но беременная Ирина чувствовала запах иваси даже из своей комнаты. Если б попросила, ей бы, разумеется, дали. Но не хотела сообщать о своём интересном положении (ещё можно было потянуть месяцок) и просить не хотела.
Но желание раздирало и, когда никого не было дома, Ира разделала одну - на балконе и там же съела без хлеба. Тщательно всё убрав, почистила зубы, брызнулась духами. Улики преступления выкинула вне дома. Сошло. Но она уже остановиться не могла - как нет свидетелей, вытаскивала упаковки селёдку и шла на балкон.
Рыбка казалась бесконечной и вдруг одна штучка осталась! Вот так и спалилась. Надо же было, как-то объяснить свою жадность не просто к солёненькому, а к сельди иваси. Обошлось весьма трогательно. Свекровь всплакнула и обниматься полезла. Свёкор потребовал обмыть. В общем, уф!
На праздничный вечер (может даже это был Новый год, не помню) пришла семейная родня со стороны свекрови. Родители Иры принимать не могли - бабушка только после операции. В молодёжную компанию Иру из-за беременности не тянуло. Она рассчитывала дотянуть до двенадцати и пойти спать.
Сидела за столом, сама в себе, как это бывает у будущих мамочек. Вдруг уловила над чем за столом хохочут - над ней. Как она два килограмма иваси умяла.
"Ладно, хоть не лопнула и поносом не изошла!" - веселился свёкор.
"А может и было, да нам не сказала. Ира, животом-то от селёдки не страдала?" - вторила свекровь.
Все над ней потешались и Дима смеялся.
"Куплю я эту селёдку, когда "выбросят" Не удержалась, съела - так теперь анекдоты про меня слагайте!" - выкрикнула Ирина и скрылась в своей комнате.
Муж поспешил за ней и стал уговаривать не расстраиваться:
"Что такого, Ириш. Никто же не сердится."
"А зачем это обсуждать со всеми?"
"Привычка такая. Вон отец раз в месяц чистит кишечник и подробно рассказывает сколько и какого качества вышло."
"Замолчи, тошнит!"
"Уж очень ты всё чувствуешь, Ира, и близко к сердцу берёшь."
"Я никогда не привыкну к насмешкам, фамильярности. К тому, что кто-то утирается моим полотенцем. Ко многому, что здесь происходит."
А через несколько дней, встретилась Ире соседка - та, что чай пить заглядывала к свекрови и елейным голосом предложила:
"Я слышала, тебя на селёдочку тянет. Так у меня есть. Не иваси, но тоже ничего. Пойдём - угощу, обжорка!"
... Дождавшись декретного отпуска, Ирина к родителям переехала. Им долго объяснять не пришлось - в курсе были. Именно развод они не поддерживали, но считали правильным для беременной дочки сменить обстановку. Уж очень нервной и плаксивой стала Ирина.
Сватьёв к ней не допускали. Дима тоже внушение получил, но без отстранения от жены. Выгуливал Иру по парку, стеная, что очень скучает. А она объявила ультиматум:
"В вашу квартиру не вернусь. Хочешь сохранить семью - сними квартиру. В общежитие с грудничком не пойду. И Евдокию Григорьевну с Геннадием Филипповичем у себя принимать не буду. Соскучишься - сходишь один."
Но уже иначе смотрела на Дмитрия, подозревая в нём будущего Геннадия Филипповича. Но и когда родился ребёнок - мальчишечка, квартиру Дмитрий не снял. В нём стала расти обида за родителей, которые искренне недоумевали, чем не угодили невестке.
Что-то типа гостевого брака держалось у них года полтора. Однажды, взяв сына погулять, Дмитрий решил показать его дедушке с бабушкой. А может, и не первый раз водил.
Тут надо сказать, что Ирина волосики сыну отращивала, чтоб сделать красивое художественное фото: мальчик - ангелочек, задумчиво смотрит в кадр, головка наклонена, на кулачок под щёчкой опускаются светлые прядки. Дмитрий вернул ей сына побритым с квадратной чёлкой на лбу.
Его отец с матерью, посчитали, что внук слишком оброс и вообще, деток положено, разок, наголо стричь. На другой день Ирина подала на развод. Какое-то время Дмитрий её отговаривал, а потом высказал всё, что накопилось:
"Мои родители к тебе как к дочери относились, а ты ими гнушалась. Я так любил, что глаза закрывал на твои капризы. Мать столько слёз пролила, не понимая, чем не угодили тебе. Одна с ребёнком останешься, сама придёшь, а я ещё подумаю принять - не принять!"
Ирина не осталась одна. На наш машиностроительный завод часто приезжали специалисты болгарского города побратима. И вот молодой мужчина, инженер, влюбился в русскую, сероглазую девушку. Начался интеллигентный роман. Потом - переписка.
Ирина к нему приезжала с сыном и родителями. Накануне девяностого года они поженились. Ира уехала в Болгарию. Как сложилась новая семейная жизнь "принцессы на горошине," мне неизвестно.
от автора: Я без насмешки называю Иру принцессой на горошине. Знаете, кто-то под периной и горсти гороха не заметит. Ей хватило несколько горошинок. Тонкая душевная организация - не самое плохое качество для женщины.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
