Близость с повелителем Селимие терпела, раз так было надо, но гораздо больше ей нравилось вести с ним интересные увлекательные беседы. Во-первых, султан Селим был очень умным.
Его обширные познания в философии, литературе, искусстве и других науках, которым она благоговейно и с жадностью внимала, были для неё неиссякаемым источником радости, вдохновения, пополнения образованности и эрудиции. Порой, она днями ходила под сильным впечатлением от услышанного, осознавая и пытаясь разобраться в смысле сказанного.
Во-вторых, султан почти никогда не просил её удалиться, если к нему в покои во время таких бесед заходили визири с деловыми вопросами. А это для неё было очень важно.
Однако с этой поры у Гуашхун появились сложности.
Правда, теперь её звали Селимие. Сам султан Селим дал ей это имя, сменив то, которым её нарекли при обращении в Ислам, она даже то имя и не запомнила. А новое ей понравилось, напевное такое и созвучное с султановым.
Селимие была знакома почти со всеми государственными и религиозными мужами османской империи. Султан Селим часто принимал их у себя в покоях, встречался с ними, гуляя с ней в саду, или на конных прогулках. При этом иногда он разрешал Селимие оставаться рядом, чтобы затем поинтересоваться её мнением о его пашах.
Всё бы ничего, но два человека не на шутку беспокоили её. Однако признаться султану в этом она не смела.
Это были два визиря. Одного звали Хасан, мужчина лет за тридцать. Говорили, что его свирепый вид был под стать его безжалостному характеру. Он был жесток и беспощаден, однако султан ценил его за способность развязывать языки врагам и тем самым быстро раскрывать преступления.
Селимие он был неприятен ещё с той поры, когда встретил её, как невесту султана, на границе с Турцией и сопровождал в Стамбул. Его острый бесцеремонный взгляд чёрных глаз постоянно скользил по её телу так, что она инстинктивно куталась во все одежды, какие на ней были.
Когда сопровождающий с черкесской стороны подошёл к Гуашхун и стал прощаться, Хасан-паша подскочил к нему и отогнал, замахнувшись саблей.
- Это невеста султана, отойди от неё! – грозно рыкнул он.
- Она моя соотечественница, я имею право переговорить с ней, - ответил мужчина.
- Вот когда тебе отрежут всё, что положено, тогда и будешь иметь право говорить с ней. Если желаешь, я могу это устроить, - захохотал визирь.
Такое поведение османского паши вызвало в Гуашхун страх и отвращение.
И сейчас, по прошествии времени, взгляд его не изменился. Он также вызывающе нагло смотрел на неё, не взирая на то, что рядом находился султан.
Другого визиря звали Махмуд. Он был сыном Матракчи Насуха Эфенди, как сказал Селим. Гуашхун хорошо знала имя великого османского учёного, историка и художника. Когда она взглянула на его сына, то внезапно смутилась, опустила голову и густо покраснела.
Это был мужчина среднего роста с чрезвычайно приятным лицом, в манерах его чувствовалось благородство и порядочность.
Однажды он вошёл в покои повелителя поистине царской походкой и почтительно поклонился султану, а потом ей. Даже в повороте его головы чувствовалась порода.
На какой-то миг, на одно безумное мгновение ей страстно захотелось оказаться в его объятиях, ощутить тепло его губ и мускулистую твёрдость его тела…Сердце бешено забилось, дыхание стало частым, она очень испугалась незнакомого до селе желания и мыслей и тут же невероятным усилием подавила в себе обуревавшие чувства... Судорожно сглотнув, не поднимая головы, она шагнула в сторону и спряталась за спину султана.
- Повелитель, прошу прощения за то, что не сразу явился. Гонец нашёл меня в Галате, я встречался с венецианским байло, и я сразу же поспешил к Вам. Как Ваше здоровье? Я волновался, когда Вы внезапно утром покинули совет, - приятным баритоном произнёс визирь Махмуд..
- Не переживай, Махмуд-паша, всё хорошо, головная боль одолела меня утром, теперь она прошла. Ты явился первым из приглашённых. Здесь должны быть Хасан-паша и Соколлу Мехмед-паша, - добродушно ответил султан Селим.
В ту же минуту раздался стук в дверь, и в покои вошли оба визиря.
- Повелитель, позвольте удалиться, - тихо, почти шёпотом, сказала Селимие, однако Селим указал ей рукой на диван.
- Селимие, присядь, подожди, я поговорю с пашами, и мы отправимся с тобой на конную прогулку, как я и обещал, - просиял султан, посмотрев на свою любимую наложницу.
Селимие послушно подошла к дивану и присела в самый дальний угол, стараясь спрятаться от раздражённого взгляда визиря Хасана.
- Визири, сегодня утром я не смог обсудить важный вопрос, он касается русского государства. Я слушаю вас, - произнёс султан, усаживаясь на кресло-трон.
- Повелитель, позвольте мне начать, - попросил разрешения визирь Хасан.
Получив утвердительный жест, он продолжил.
- Русский царь Иван значительно укрепил свои границы на Урале и Чёрном море в районе рек Тен (Дон) и Идел (Волга), в результате чего нарушены северные торговые пути и маршруты мусульманского паломничества. Считаю это первым шагом к потере османского влияния в этом стратегическом регионе и вижу в этом угрозу захвата территории наших кавказских и крымских владений. Русское присутствие на Кавказе под предлогом защиты кабардинских князей, вассалов Московского государства, а теперь и родственников царя Ивана, также ослабляет влияние османской империи на Кавказе. В этот регион постоянно прибывают то московские отряды, то московские гарнизоны, а на реке Терек вырос их город.
- Что же ты предлагаешь, Хасан-паша? – спросил султан.
- Повелитель, для решения данной проблемы нужно предпринять поход на Астрахань и Казань, пора забрать их у русских. Крымский хан Девлет Гирей готов помочь нам в этом. Он тоже обеспокоен строительством на Тереке московской крепости и военными походами черкас (так называли жителей Северного Кавказа и Северного Причерноморья), - заявил Хасан-паша.
- Покойный султан Сулейман, да прибудет его душа в раю, не стал воевать ради этих городов с Иваном, видя все сложности и опасности такой войны, - возразил султан Селим.
- Повелитель, я прошу дать слово великому визирю Соколлу Мехмеду-паше, он придумал, как отобрать эти крепости у Москвы, - настаивал Хасан-паша.
- Мехмед-паша, расскажи, что ты придумал относительно завоевания Астрахани и Казани? – вопросительно посмотрел на на него султан.
- Повелитель, мы обсуждали это ещё с султаном Сулейманом, упокой Аллах его душу! Эти крепости можно отобрать у русских с помощью кораблей. Наши суда могут входить в Дон, впадающий в море за Азовом. В районе, где Дон уклоняется на Восток, а Волга на запад, на самом узком участке суши между этими реками, так называемой переволокой, можно построить канал. Тогда турецкие корабли могли бы пройти в полноводную Волгу и овладеть Казанью на севере и Астраханью на юге, а то и установить господство в самом Каспийском море. Мы изгоним русских из Нижнего Поволжья. Мы сделаем Астрахань нашим мощным центром для контроля над торговыми путями и в качестве базы для разгрома Сефевидов с севера.
- Соединить реки в степи? Как такое возможно? - султан
- Повелитель, это сложно, но вполне выполнимо. В районе наибольшего сближения рек Волги и Дона есть излучина, Дон максимально приближается к Волге. Длина переволоки около 70 километров. Чтобы попасть с одной реки в другую, моряки обычно тянут суда волоком, либо переносят на плечах. Те суда, что крупнее, перемещаются при помощи специальной тележки на деревянных рельсах. Переволокой преимущественно пользуются русы, они прибывают по реке Дон, переправляются в реку Волгу, чтобы после выйти по ней в Каспийское море. А мы пророем там канал и пустим наши суда по воде, - поклонился великий визирь.
- Кроме того, захват Астрахани и строительство канала даст нам дополнительную возможность громить персов, а также лишить их последних возможностей вести здесь выгодную для себя торговлю, что приведёт Персию в полную зависимость от Вашей воли.
К тому же в последнее время намечается сближения Российского государства с Сефевидским. Это будет самой страшной угрозой для нас. Все торгово-политические контакты между Россией и Персией проходят через Астрахань. Поэтому жизненно важно перекрыть эти пути сообщения, обеспечить контроль над Нижним Поволжьем и усилить свои позиции на Кавказе и заодно получить новый плацдарм для борьбы с Сефевидами. Это всё, что я хотел сказать, повелитель, - склонил голову Соколлу Мехмед-паша.
- Хорошо, - сказал султан, - а ты что скажешь, Махмуд-паша? -обратился он к другому визирю.
- Повелитель, на данный момент османская империя не обладает ресурсами для захвата Астрахани и такого масштабного строительства. Организация похода потребует больших усилий и затрат, да и крымский хан Девлет-Гирей не заинтересован в успехе этого похода. Крымское ханство претендует на роль законного наследника Золотой Орды, и Девлет Гирей сам хочет владеть Астраханским ханством. Будет ли он надёжным помощником? Я считаю, что нам лучше заключить с русскими мир, - поклонился визирь Махмуд.
- Повелитель, Махмуд-паша хороший дипломат, однако позвольте мне усомниться в его военном искусстве, к тому же янычары жаждут похода, если они его не получат, их действия будут непредсказуемы, - зло сверкая глазами, сказал Хасан-паша.
Султан Селим на несколько минут задумался и произнёс:
- Соколлу Мехмед-паша, я приказываю организовать поход на Астрахань и реализовать план строительства канала, также отправить послание крымскому хану Девлет Гирею приступить к подготовке экспедиции.
- Слушаюсь, повелитель, - поклонился великий визирь.
- Можете все быть свободны. Начинайте подготовку к походу, - заключил султан Селим, и паши покинули султанские покои.
Селимие сидела ни жива, ни мертва. Только что она получила очень ценные сведения из первых рук и срочно должна была передать их по назначению.
Во время конной прогулки с султаном ей пришлось понарошку упасть с лошади, она ещё с детства умела это делать безболезненно, чтобы побыстрее попасть во дворец. Когда лекари и султан покинули её комнату, Селимие написала записку, привязала к голубю, вышла на балкон, пошептала, поцеловала птицу и выпустила в небо.
Закрыв глаза, она произнесла молитву, а когда открыла глаза, то готова была тут же зажмуриться. Вдалеке на тропинке стоял визирь Хасан и смотрел на неё, не отводя своих чёрных пронизывающих глаз.
Селимие резко отвернулась и возвратилась в комнату. На душе было неспокойно и мерзко. Чтобы хоть как-то отвлечься, она взяла Коран и стала читать аяты. Постепенно священная книга мусульман увлекла её и заставила забыть неприятное происшествие.
А в далёком московском царстве Мария Темрюковна показывала царю Ивану записочку с важными сведениями, дабы встретить ворогов во всеоружии.
Визирь Махмуд-паша был прав: Крымский хан Девлет-Гирей не обрадовался посланию султана, в котором тот требовал присоединиться к походу и постарался отклонить его от похода на Астрахань.
«У меня, — писал он, — верная весть, что московский государь послал в Астрахань 60 000 войска. Если Астрахани не возьмем, то бесчестие будет тебе, а не мне. А захочешь с московским воевать, то вели своим людям идти вместе со мною на московские украйны: если которых городов и не возьмем, то по крайней мере землю повоюем и досаду учиним».
Одновременно Девлет Гирей забросал письмами царя Ивана, в которых подробно рассказывал о намерениях султана и усиленно запугивал царя, что придёт-де султан и войной заберёт Казань и Астрахань, так лучше подобру отдать сии города Гирею.
Царь Иван резонно ответил отказом: «Когда то ведется, чтоб, взявши города, опять отдавать их».
Весной 1569 года в Кафу (ныне – Феодосия) морем прибыло 17-тысячное турецкое войско. Султан отдал приказ кафинскому паше Касиму возглавить войско, идти к Переволоке, каналом соединить Дон с Волгой, а затем взять Астрахань.
Пришлось и Девлет-Гирею вместе с турками двинутся в поход с 50 тысячами всадников. От Азова до Переволоки по Дону плыли турецкие суда, везшие тяжёлые пушки.
Касимовские рабочие начали копать канал, а основная османская армия встала у Астрахани. Стали ждать прибытия каравана судов со снаряжением. Однако в силу различных причин переволочь прибывшие суда на Волгу не удалось.
Русские тем временем готовились к нападению турок и стали строить укрепления на участке суши между реками Доном и Волгой.
К Волгодонской переволоке был послан русский полк во главе с боярином Пётром Семёновичем Серебрянным-Оболенским. Он присоединил к себе легкие отряды татар, чувашей и казаков.
Полк внезапно налетел на строителей канала, перебил много воинов и разогнал рабочих.
На турецкую галерную флотилию напали казаки на своих "чайках". Им помогли рабы на галерах, которые подняли восстание.
От турецкой флотилии остались только несколько галер, которые Касим-паша, снявший осаду Астрахани, увёл в Азов. По пути в Азов из-за болезней и бездорожья большая часть войска погибла.
Несмотря на многочисленность, турки, как и предсказывал визирь Махмуд-паша, очень плохо подготовились к осаде Астрахани. У них не было осадной артиллерии, достаточного количества провизии и теплой одежды для суровых условий Поволжья в зимний период.
Крымско-турецкий поход на Астрахань закончился поражением турецкой армии.
Весть о разгроме османской армии русскими с быстротою молнии облетела столицу османского государства.
Селимие душою возрадовалась, но собралась к султану утешить его и высказать слова сожаления.
Войдя в его покои, она увидела сидящего Селима, низко склонившего голову. Он посмотрел на неё отчаянным взглядом, на секунду они встретились глазами, и она от души посочувствовала этому могущественному человеку, потому что несмотря на свой статус он был одинок и не защищён.
Поняв, что утешения сейчас будут лишними, она в безмолвии вернулась в свои покои.
А там её ожидала скорбная весть. Войдя в комнату, она услышала воркование голубя и увидела его на перилах балкона. Селимие подошла, аккуратно взяла его в руки и стала отвязывать принесённую им весточку.
С каждой секундой во время прочтения записки выражение её лица менялось, как у человека, на которого свалились неожиданные неприятные вести.
“…Царица всея Руси Мария Темрюковна скоропостижно скончалась…”
