Ну что ж, история любого языка тесно связана с историей территорий, на которых пользуются (пользовались) этим языком, а история немецкого языка — особенно.
Честно говоря, я удивлена, что до сих пор мне никто не возразил, мол, Аня, но ведь диалекты есть во всех языках — это нормально. И на это я бы ответила, что такая пропасть между диалектами мало где наблюдается, ведь, в отличие от соседей по материку, Германия объединилась только аж в конце XIX века (а Русь, например, напомню, объединил ещё Владимир I за тысячу лет до этого, чем, кстати, на корню зарубил становление новгородского языка, который так и остался диалектом, пока почти не исчез совсем).
А до того момента Германия представляла из себя пёстрое лоскутное одеяло небольших княжеств, в каждом из которых, разумеется, варился и развивался свой собственный вариант немецкого языка.
Впрочем, «сферический немецкий в вакууме» существовал задолго до централизации. Во-первых, это было в интересах бродячих артистов, которые зарабатывали на том, чтобы их, собственно, понимали.
И вот «понимали» — это ключевой момент нормативного немецкого языка, на котором он стоит до сих пор. Если вы выучите хохдойч, то большинство немцев прекрасно вас поймут. Но вот поймёте ли вы немцев — это уже ваши проблемы. Этому на стандартных языковых курсах не учат, впрочем, некоторые учебники вставляют какие-нибудь особенности диалектов just for fun.
Но к диалектам мы ещё вернёмся, а сейчас обратно к истории. Понимание нужно было не только артистам, разумеется. Существовал также язык чиновников и канцелярий, язык, на котором взаимодействовали все князья между собой — язык саксонской канцелярии.
Но всё это не так повлияло на становление национального языка, как Реформация. Эпоха Возрождения вообще повлияла на развитие многих национальных языков, но началась она именно в Германии, в тот момент, когда Мартин Лютер прибил свои тезисы к дверям замковой церкви в Виттенберге в 1517г.
Это также положило начало такому религиозному движению как протестантизм, что, помимо прочего, выражалось в переводе Библии на национальные языки, чтобы суть богослужений могли понимать даже простые люди.
Итак, ключевым моментом вновь становится понимание, ведь для того, чтобы Священным Писанием проникся и житель Аугсбурга, и житель Майнца, язык более-менее должен быть универсальным. И Мартин Лютер создал этот универсальный язык.
За основу он взял всё тот же язык саксонской канцелярии, и именно Саксония становится культурным центром лютеранства и формирования литературного языка. Но, разумеется, литературный язык не мог быть языком канцелярита, так что словарный запас для перевода своей Библии Лютер черпал из разговорного немецкого, а именно у народной части той Германии, где вырос сам — из говоров Тюрингии и Саксонии, граничащих с нижненемецкими землями. Таким образом, эти говоры уже были смешанными и включали в себя особенности обоих диалектов, что только способствовало универсальности нового языка.
Почти три века ушло на то, чтобы норма письменного языка, созданная Лютером, закрепилась по всей Германии, впитав в себя за время развития особенности самых разных диалектов. И случилось это только с развитием художественной литературы.
Впрочем, даже читая Гёте и Шиллера в оригинале, порой можно задаться вопросом «а где, там, собственно, рифма?», если не знать, что авторы просто читали этот звук не так, как принято теперь (как у Пушкина с его «молчит музы́ка боевая»).
И да, в этот момент термин Hochdeutsch действительно принимает оттенок некоторого превосходства, потому что знать стремилась говорить на литературном языке, чтобы отделить себя от простого люда, продолжавшего общаться на своём родном наречии.
Ну а что это за наречия и есть ли между ними какие-то принципиальные различия, кроме фонетических, обсудим уже в следующий раз.
