Ярополк сидел за столом в своей горнице, глядя как в печи потрескивает огонь. Рядом с ним, на столе, лежал свиток. Послание от Владимира Ярополк прочитал уже несколько раз, но все не мог определиться верить написанному или нет. Мысли роились в голове, как назойливые мухи, не давая покоя ни на миг. Владимир сообщал, что виделся с Олегом, говорил с ним и, что умысла у Олега не выступить в поход по зову брата, не было. И хотелось бы Ярополку поверить этому письму, да вот ежедневное нудение Свенельда, его вслух высказываемые опасения о возможной войне с Олегом, не давали увидеть истину, среди моря противоположных сведений.
В дверь коротко стукнули.
-Войди! - сказал Ярополк.
Гридь, приставленный караульным к дверям князя, вошел и, смяв в руке шапку, доложил:
-Воевода Свенельд к тебе князь! Ждет в трапезной!
Ярополк поморщился. Последнее время Свенельд стал ему в тягость. После смерти Люта, он на глазах превращался в старика. Хоть по возрасту он давно уже был человеком пожилым, до смерти Люта, года словно и не властвовали над ним. А теперь, они, будто стараясь наверстать упущенное, брали свое и Свенельд старел на глазах, с неимоверной скоростью. И старело не только его закаленное в походах, крепкое тело. Старели его ум и душа. Из раза в раз говорил он одно и тоже, повторялся. Но обидеть и не принять старика, так много сделавшего для Киева и для него самого, Ярополк не мог. "Только почему в трапезную он пришел?" - мелькнула мысль. Ярополк обсуждал дела в особой светлице, где стояло для князя большое кресло, а в углу скамья и высокая подставка для писца, с всегда полной чернильницей и остро наточенными гусиными перьями. Грамоте Ярополк, как и его братья, стараниями княгини Ольги был обучен, да только слыхивал Ярополк от заезжих купцов, что правителю не по чину самому марать руки в чернилах. Вот и завел себе писца, жившего тут же, на княжеском дворе и готового в любое время дня и ночи, прийти на зов князя.
До обеда было еще далеко и Ярополку подумалось, уже не забыл ли чего опять старый воевода. Может зашел в трапезную, в надежде посидеть с князем за накрытым столом.
-Сюда его зови! - велел наконец Ярополк. День выдался дождливым и холодным, выходить из жарко натопленной светлицы ему не хотелось.
Приближение Свенельда он услышал по тяжелым шагам за дверью. Звякнула сабля о пол - гриди даже Свенельда не допустили в светлицу князя с оружием. Свенельд вошел, отвесил легкий поклон и, не дожидаясь приглашения, уселся на стоящую вдоль стены скамью.
-Ну, говори! - после некоторого молчания сказал Ярополк. Свенельд поморщился. Ярополк видел на лице воеводы отчаянные усилия припомнить цель своего визита.
-Ладно! Покуда припоминаешь, я сам тебе новость расскажу! - сказал Ярополк, проявляя уважение к своему наставнику, - Владимир весть прислал. Пишет - нет вины на Олеге!
Имя князя Олега привело Свенельда в чувство. В глазах загорелся прежний живой блеск и ум.
-Почем Владимиру знать? - живо спросил он.
-Был у него Владимир после похода. Олег говорит, что не получал вестей от меня!
-Смотрю я на тебя, князь и удивляюсь! Откуда в тебе столько доверия!? А если они сговорились против тебя?
Ярополк взвился, вскочил на ноги.
-Кому же веры-то, как ни братьям? - почти прокричал он.
-Каким братьям... - протянул Свенельд почти развязано, с пренебрежением, - Один ослушанием себя проявил, другой с наполовину рабской кровью...
-Замолчи Свенельд! За хулу на княжеский род не ровен час и головы лишиться можно! - оборвал его Ярополк.
-А что мне моя голова? - спокойно проговорил воевода, - О тебе только душа болит, держит бренное тело в этом мире! Помру я, кто тебе правду в глаза посмеет сказать?
-Даже тебе не позволю напраслину на братьев возводить! - твердо повторил Ярополк.
-Убедись сам прав я или нет! Отправься к Олегу, посмотри как он тебя встретит! Если мир промеж вас будет, то отойду я на покой!
Это был выход. Ярополк не мог больше прозябать в неведении и подозрениях. Сам поедет, не переломится! Заодно поглядит, как живет его младший брат в тех дремучих местах, что достались ему в подчинение.
Свенельд, видя как зацепила князя мысль о поездке к брату, довольно улыбнулся. Память теперь часто подводила его, огромными черными дырами затмевая целые события, но о мести за Люта он не забывал ни на миг. И все, что было с ней связано, виделось четким и правильным. План, как столкнуть лбами братьев, тут же обозначился в голове и воевода без промедления приступил к его осуществлению.
Зоряна родила тихо и быстро, не издав ни единого стона, хоть лицо и было сведено судорогой боли. Она лежала в постели, куда ее привели под руки из бани, когда омыли и переодели в чистое. Глаза у девушки были красные от лопнувших при потугах сосудах, а на белом личике, виднелась тонкие нити каппиляров.
-Отчего так? - спросила Прекраса, сидевшая в ногах кровати Зоряны, поглаживая ее по безвольно опущенной руке.
-Боль в себе держала, не пускала наружу, вот она и продиралась как могла! - ответила повитуха.
-Дочка где? - тихо спросила Зоряна.
-Не волнуйся, с ней княгиня Малушей она! Омоют дитя и принесут!
По лицу молодой матери потекли слезы. Страх, что дочь ей и не покажут даже, мучил ее уже давно. Ей думалось, что полежит она пару дней, отойдет от родов и выставят ее из княжьего терема. Только когда дитя в животе, начало давать о себе знать шевелением, Зоряна поняла, что прежней беззаботной жизни для нее не будет уже никогда. Теперь ее жизнь заключалась в маленьком комке жизни, что рос внутри нее. Сейчас она чувствовала себя опустошенной.
-Прекраса! Упроси матушку, пусть покажет мне дочь!
-Да ты что, Зоряна! Сейчас ребенка принесут и колыбель уж готова!
Зоряна плакала и металась по подушке.
-Прошу тебя! Сходи, посмотри, все ли в порядке?
-Да схожу я, успокойся только! Уже иду! - сказала Прекраса поднимаясь и направляясь к выходу.
-А Владимир знает? - вопрос застал Прекрасу в дверях.
-К нему послали! - ответила она и вышла. Волнение Зоряны передалось и Прекрасе. Она конечно знала о черной кошке, пробежавшей между братом и его женой, но ей, по наивности, казалось, что как только дитя появится на этот свет, все само уладится. Видать не уладилось!
С матушкой она встретилась в сенях. В накинутой на плечи шубе, Малуша несла на руках сверток, в который от холода был укутан младенец. Внучку она не доверила никому.
-Зоряна переживает, плачет! - сказала Прекраса, пропуская Малушу в двери, - Боится, что не дадут ей посмотреть на дитя!
Малуша вспомнила себя. Вспомнила, как болело сердце, когда она уезжала из Киева, оставив там Владимира, на попечение княгине Ольги, с маленькой Прекрасой на руках. Казалось ей тогда, что половина сердца, осталась с сыном, а вторая половина долгие годы не переставала кровоточить.
Малуша сразу отправилась к Зоряне, желая побыстрее избавить ее от страданий.
Девочка была такая крохотная, что казалось такого и быть не может! Зоряна любовалась дочкой, чувствуя как в груди, обдавая жаром, прибывает молоко. Словно почувствовав это, дитя смешно чмокнуло маленькими губками. Зоряна вопросительно посмотрела на Малушу и, получив утвердительный кивок, поспешно дала ребенку грудь. Ничего подобного не испытывала она до того. Зоряна поняла, что расставание с дочерью, будет для нее смерти подобно.
-Прошу, матушка! Уговори Владимира оставить меня при дочери! - взмолилась она, - Буду при ней просто как, кормилица! Только не разлучаться бы с ней!
-Поговорю, Зоряна!
Обещание свое Малуша сдержала, да Владимир не больно-то и сопротивлялся. Сам вдали от матери рос! Нарек дочку Ольгой, в честь великой своей бабки...
Константин, стоял в зале совета, вместе с остальными вельможами и, из подо лба, недовольно поглядывал на брата. Как ни старался, не мог он найти в нем теперь черты того мальчика, с которым они делили одну комнату, в долгие годы заточения при императоре Иоанне Цимисхие. Теперь, из худенького, робкого мальчика, Василий превратился в дородного, угрюмого и резкого мужчину. Император Василий восседал на троне, выслушивая доклады вельмож. Порой он досадливо хмурился, перебивал докладчика и по ходу раздавал приказы, которые за ним сразу записывали писцы.
После совещания, Константин попросил у брата аудиенции и получил в ответ разрешающий утвердительный кивок и хмурый взгляд. Остальные вышли.
-Василевс! Позволь...- начал Константин.
-Перестань, Константин! - перебил его Василий, - Я устал от этих бесконечных церемоний! Говори просто, чего хотел?
-Я по поводу Анны!
-Нашел ей очередного жениха? - усмехнулся Василий.
-Нашел! И очень выгодную партию! Король Франции...
-Тебе бы только повыгодней выдать сестру замуж!
-А чего ей прозябать в нашем дворце, теряя молодые годы? - спросил Константин.
-Если Анна согласится по доброй воле - против не пойду! Но и неволить не стану ее! - отрезал Василий.
У Константина готовы были сорваться с губ грубые слова, но он сдержался. Василий и сам не заботился о продолжении рода. Ни одной наложницы не было у него при дворе. Во всяком случае, Константин о такой не знал. Не планировал Василий и жениться. Большую часть времени проводил вместе со своими воинами, отчего по городу ходили неприличные разговоры, о том, что император подвержен содомскому греху. Константин, хорошо знавший брата, в такие разговоры не верил. Просто Василий предпочитал снимать напряжение скачками и вином. Он сторонился женщин и виной тому, как ни странно, была их мать. Много они узнали о ее деяниях с той поры, как Василий взошел на трон и гордиться матерью они не могли. Даже сейчас, навечно запертая в покоях, под присмотром слуг и лекарей, царица Феофано являла собой железную силу воли и коварный ум. Служанкам от нее доставалось по полной, но и плата за такую службу была во много раз выше, чем у других слуг.
В противоположность матери, хрупкая и податливая Анна, могла бы сослужить хорошую службу Византии, скрепив мир между государствами, но Василий занял в этом отношении жесткую позицию - замуж Анна пойдет только если сама даст согласие. Пока, ни один претендент на ее руку, такого согласия не получил.
-Так я поговорю с ней?
-Иди, но давить на нее не смей! - разрешил Василий и Константин, с облегчением, расстался с братом.
Он тут же пошел к Анне, надеясь на этот раз уговорить ее. В покоях Анны, как всегда, всем командовала Ярка. Статная, красивая, с длинной черной косой, бьющей ее по спине. Константин откровенно робел перед ней. Сегодня, у дверей покоев она отчитывала за что-то двух служанок.
-Мне сестру надо видеть! - сказал Константин, входя в покои.
-Обождать придется! - отрезала Ярка, - Принцесса Анна пока не готова к приему!
Константин знал, что настаивать бесполезно и потому сказал:
-Пусть сама ко мне явится, как будет готова!
Ярка почтительно поклонилась, выходящему вон Константину.
Анна, слышала их разговор из дальней комнаты. "Видно опять жениха для меня нашел!" - подумала она. По другим поводам брат о ней практически не вспоминал. Добро хоть Василий на нее не наседал, дал волю выбирать самой!
-А может тебе и правда замуж выйти? - порой спрашивала Ярка. Ее в этом дворце держала лишь привязанность к Анне. Все чаще вспоминались Ярке родные просторы Болгарии. Хотелось отправиться куда глаза глядят, вдохнуть свободного воздуха. Во дворце стены давили на нее, мрачные его коридоры и переходы, навевали скуку.
-Попасть из одной клетки в другую? В чужую страну, к чужим людям? Пока Василий на моей стороне, буду жить тут. Здесь все же братья, не дадут в обиду...
Ярка признавала правоту Анны, вздыхала и принималась за свои дела...
