На следующий день Денис приехал после обеда.
— Денис, а может быть, ты злишься, потому, что мы оба уже устали жить в чужой стране? — спросила Оксана.
— Не выдумывай, — ответил муж. — Я всем полностью доволен, и ни на кого не злюсь. Подожди ещё немного, мне ещё нужно привыкнуть хорошо ходить на протезе, не снимая его через полчаса ходьбы.
— Ну, хорошо, — сказала Оксана, — только больше не злись на нас, ладно?
— Хорошо, — сказал муж, и поднял сына на руки.
— Какой ты молодец у меня, как вырос, на ножках уже устойчиво стоишь!
— Ну, вот и помирились, — обрадовалась Оксана. — Идём гулять?
На улице Миша увидел большую собаку, и потом целый день показывал руками, поднимая их вверх.
Папа смеялся:
— Покажи, какая собака на улице? Большая-большая собака! Покажи — вот такая большая собака!
Миша поднимал руки, стараясь дотянуться до потолка. Папа говорил страшным голосом:
— Большая-большая, страшная собака! Она как прыгнет!
Миша пугался и округлял глаза.
— А как собачка кусается?
Миша беззвучно открывал рот и щёлкал зубами, а потом шёл к окну искать большую собаку.
Оксану удивляло, что японцы, гуляя с собаками, носили с собой совочек. Брали пакеты на стоящих в парках и на улицах стойках, убирали за своей собачкой и выбрасывали.
Все розетки в квартире были на 110 вольт, можно было не так бояться, что малыша ударит током, и Миша обожал включать подаренный японцами телевизор, или подаренный ими же магнитофон с кассетами.
Оно-сан тоже подарил Мише игрушечный паровозик на колёсах, и он на нем постоянно катался. С папой они хохотали и веселились.
Теперь они все вместе гуляли в большом парке. Парк назывался Одори авеню и тянулся через весь город Саппоро.
Миша уже научился сносно ходить, держась за одну ручку, правда, по большей части быстро уставал и переходил на ползание на четвереньках.
Папа его обманывал — поднимался на высокую горку и говорил:
— Иди скорее к нам! Мы уходим! Всё, мы пошли!
Малыш пугался и начинал карабкаться по ступенькам. Понимал, что на двоих ногах гораздо быстрее, снова поднимался. Шёл, уставал и плакал.
Смешно переваливался, как медвежонок, и снова делал вид, что плачет. Для своего возраста он очень быстро развивался и набирался хитрости.
В Саппоро было гораздо интереснее, и папа теперь постоянно был рядом с ними. Он давно уже забыл об инвалидной коляске и тоже хорошо развивался, вместе с сыном.
Друзья по Отару не оставили их и в Саппоро, приезжали каждые выходные.
Танака-сан свозил их в парк Маруяма, впечатливший их не меньше, чем Мойва яма и Аквариум Отару.
Они поднялись на смотровую площадку телевизионной башни, главной достопримечательности Саппоро, и полюбовались великолепными видами сверху.
По паркам и достопримечательностям здесь можно было ходить бесконечно.
Теперь все дни протекали одинаково — утром они все вместе завтракали, потом Денис оставался дома, а Оксана с Мишей шли гулять на детскую площадку.
Потом они приходили, все вместе обедали, и Оксана укладывала Мишу спать.
После обеда шли гулять уже все вместе.
Незаметно прошёл целый год пребывания в Японии. Виза теперь у Оксаны была бессрочная, можно было не беспокоиться.
Но она уже так устала от всей этой сытой жизни, что больше не могла выносить бесконечных прогулок, этих пикников, поездок в красивые места, и вынужденного безделья.
Они с мужем стали часто ссориться, а потом Оксана сказала:
— Знаешь, дорогой, я больше не могу. Я привыкла всё время работать, иметь какой-то интерес в жизни. Я целый год занимаюсь только ребёнком, у меня больше нет сил выносить это однообразие.
— Скучно тебе здесь? — спросил муж.
— Не то, чтобы скучно, когда здесь скучать? Драйва, наверное, нет, смысла и целей. Ведь мы с тобой — рождённые в СССР, мы не можем без трудностей.
— И что ты предлагаешь? — спросил муж.
— Пожалуйста, поговори с Китамура-сан. Спроси поточнее, сколько нам ещё здесь оставаться, и надо ли нам оставаться. Когда закончится лечение?
— Ну, хорошо, — нехотя согласился супруг.
Он перезвонил Китамура-сану, и тот пообещал провести собрание с ними и с представителями страховой компании.
— Ты уже знаешь, о чем будешь говорить с японцами? — спросил муж.
— Говорить всегда нужно правду. — Твердо сказала Оксана. — Знаешь, дорогой, Япония — это такой рай. Но не пора ли нам возвращаться в свой, родной ад, в свою серость и отсутствие бытовых удобств — лишь бы наконец что-то делать, и просто жить?
На собрании удалось, наконец, узнать от представителей страховой компании, что деньги за лечение и за пребывание в госпитале и в отелях выплачиваются с общей суммы страховки. Только за пользование мобильным телефоном, предоставленным Китамурой-саном, ушла невообразимая сумма.
Оксана чуть было не схватилась за голову.
— Ну вот, почему ты меня раньше ругал, когда я спрашивала? — спросила мужа Оксана.— Ты бы стал пользоваться таким баснословно дорогим телефоном?
— У нас на Родине и таких нет, — ответил муж.
— Ну да, всё относительно, как сказал господин Мурашин, покупая в Японии новый джип, — согласилась с ним Оксана.
— Вы можете через месяц-два собираться домой, если Денис-сан не захочет остаться работать здесь, — сказал Китамура-сан.
Оксана была вне себя от радости, но всё же сказала мужу:
— Может быть, зря мы отказались от услуг господина Мурашина?
— Ты опять чем-то недовольна? — спросил муж.
— Нет, конечно. Я очень довольна, рада и счастлива. И, знаешь, простые японцы — как очень добрые дети, но японцы-бизнесмены — очень жёсткие бизнесмены.
Она возблагодарила Бога, что мысль о возвращении на Родину пришла к ней более чем вовремя. Но лучше бы она пришла раньше.
Их провожали на Родину всем госпиталем. Плакали, вытирая платочками слёзы, обещали писать, передавали Мишу с рук на руки.
Он уже привык к их японским нежностям, но, конечно, не мог понять, что больше никогда не увидит этих милых людей.
А волшебная страна Япония навсегда останется в памяти прекрасной сказкой.
