Знакомьтесь, это Гюстав Курбе - французский художник, который считается родоначальником реализма. Некоторые специалисты называют Курбе первым современным художником, потому что он впервые начал сознательно использовать произведения искусство как провокацию и политическое заявление. По словам самого Курбе, он писал только то, что видел собственными глазами, не приукрашивая действительность, и этим жутко раздражал любившую "высокое искусство" парижскую публику. А еще он создавал полотна на грани эротики и порнографии, о которых и пойдет речь ниже.
Но сначала немного о нашем герое. Курбе родился во французском городе Орнан в 1819 году и поначалу готовился стать юристом, но в итоге переехал в Париж и начал изучать живопись. Сначала Курбе увлекается литературными сюжетами, и пишет работы, на которые его вдохновили произведения Виктора Гюго и Жорж Занд, но довольно скоро от этого отказывается, предпочитая им изображение реальной жизни.
Первую свою крупную выходку он провернул в 1850-м году, когда выставил на Парижском Салоне, главной (и единственной на тот момент) выставке Франции два масштабных полотна - "Дробильщики камня" и "Похороны в Орнане". На наш, современный взгляд, в этих картинах ничего особенного нет. Но столичные любители искусства, которые привыкли видеть на подобных холстах преимущественно идеализированные изображения богов и богинь или помпезные портреты правителей, были в ужасе от того, что им буквально тычут в лицо обыденностью, бедностью и грязью.
На картине “Дробильщики камня” мы видим двух рабочих, расположенных к нам вполоборота - один старый, другой помоложе. Они занимаются крайне тяжелым, монотонным трудом - дробят щебень, которым потом будут покрыты парижские дороги (тогда шла масштабная перестройка Парижа, превращение его в просторный, современный город). На них - грязная, изорванная одежда. Более того, художник как будто не заботится о выстраивании гармоничной композиции, и вся картина выглядит, как моментальный снимок, вырезка из действительности. Судя по всему, это сделано специально, так как сам Курбе писал, что увидел эту сцену из окна повозки (многие говорили, что у него была удивительная зрительная память, и он довольно точно мог воспроизвести то, что видел лишь единожды). Кроме этого, он пишет довольно грубо и пастозно, а не “вылизывает” поверхность полотна в попытке сделать мазки кисти практически незаметными. На картине мы не видим лиц этих рабочих, поэтому эти фигуры могут олицетворять всех людей, вынужденных заниматься изнуряющим, тяжелым трудом изо дня в день. Выбрать такую тему для полотна, да еще и на большом масштабе (170х240 см) значило перечеркнуть саму идею “возвышенного искусства”. Но дальше - круче.
“Похороны в Орнане” - самая знаменитая картина Курбе. На ней художник изобразил похороны своего родственника, которые посетил годом раньше. На первом плане мы видим разрытую могилу, у которой в траурных одеждах стоят люди, реально пришедшие на эти похороны, а не специально приглашенные натурщики. Слева стоит священник, читающий молитву, и другие служители церкви, один из которых держит в руках распятие. Вроде бы ничего особенно скандального. Но масштаб этой картины - 3 на 6.5 метров! Она абсолютно гигантская, и раньше такой масштаб использовался ТОЛЬКО для религиозных или исторических картин, а тут - обыденные провинциальные похороны.
Историк искусств Сара Фонс пишет: “В Париже “Похороны” оценили как произведение, которое вписалось в великую традицию мировой живописи, как выскочка в грязных ботинках, ворвавшийся на благородную вечеринку”. А еще эта картина показала огромный разрыв между жителями Парижа и французских провинций - благородная парижская публика знатно опозорилась, решив, что Курбе изобразил тут бедняков, которым надо посочувствовать, хотя на самом деле большинство персонажей на картине - очень обеспеченные жители Орнана. Стоит отметить, что при том, что сюжет - похороны, никакой сентиментальности тут нет, и лица у людей скорее скучающие, чем печальные. Сам Курбе говорил, что “Похороны в Орнане” - это, на самом деле, похороны романтизма, показывая тем самым, что чувственной, эмоциональной живописи, царившей в первой половине 19-го века, пришел конец.
Но, наверное, главная художественная выходка Гюстава Курбе произошла в 1855 году, когда в Париже проводилась Всемирная Выставка. Такие выставки были чем-то вроде Олимпийских игр, только в сфере индустрии и культуры - они служили площадками, на которых разные страны могли представить свои достижения в технологиях, науке и искусстве. Выставки были невероятно масштабными, шли по несколько месяцев и привлекали миллионы людей со всего мира, так что такой шанс наш герой упустить не хотел. Он написал специально для этой выставки несколько масштабных картин, но вот незадача - именно их жюри французского художественного отдела решило отклонить, взяв только полотна поменьше. И тут Курбе пришла в голову гениальная идея.
Курбе просит у одного из своих спонсоров огромную сумму денег, чтобы арендовать участок, который находился рядом с художественным отделом Всемирной Выставки. Он строит там отдельный павильон, который нарекает “Павильоном реализма” и развешивает внутри около 40 собственных картин. Центром стало гигантское и крайне запутанное полотно "Мастерская художника", которое одновременно является и автопортретом, и высказыванием Курбе о природе творчества. А в качестве вступления к каталогу этой выставки он публикует свой “Манифест реализма”, где пытается изложить свои художественные принципы и подражает при этом тону политических манифестов того времени.
Для нас сейчас персональные выставки художников - это обычное дело, их проводят и огромные музеи вроде Эрмитажа или Лувра, и крошечные арт-галереи. Но тогда подобного формата просто не существовало, и Курбе, по сути, устроил первую персональную выставку в Европе! Если вы хотите узнать больше подробностей этой истории (например, какой смысл у "Мастерской художника", как на это все реагировала общественность, и зачем Курбе грубил представителям власти), то слушайте этот эпизод подкаста "Васнецов и Аленушка":
Видимо, после ситуации с выставкой Гюстав Курбе решил, что ему теперь можно вообще все - и тут я начинаю рассказ о его знаменитых эротических картинах. На следующем Салоне он, в числе прочих своих работ, представил полотно “Молодые девушки на берегу Сены”, которая вызвала - угадайте что? - еще один ужасный скандал. Тут изображены две юные дамы, лежащие на траве под деревом - не какие-то отвлеченные “вневременные”, а вполне себе современные девушки, написанные очень реалистично. Писать явно незамужних дам в таком виде - распластавшимися на земле, с растрепанными волосами и в задранных платьях - было, мягко говоря, неприлично. Но, потом оказалось, что это только начало.
Кульминацией его увлечения эротическими сюжетами стали картины “Спящие” и “Происхождение мира”, написанные в один год (1866). На первой картине мы видим двух спящих обнаженных женщин, лежащих на кровати и обнимающих друг друга. Смятые простыни, а также порванное жемчужное ожерелье и отброшенная заколка, лежащие рядом, недвусмысленно указывают, что эти женщины - это не просто подруги, а любовницы. Обстановка, как всегда, выписана с максимальной детальностью - можно полюбоваться на разные текстуры ткани, от шелковистых белых простыней до тяжелых бархатных штор, и инкрустированные столики, на одном из которых стоит ваза с роскошными цветами, а на другом - цветные стеклянные флакончики.
Картина была написана по заказу турецкого дипломата и коллекционера конца эпохи Османской империи — Халила Паши, который с 1860 года жил в Париже. Одной из натурщиц была ирландка Джоанна Хиффернан, которая часто позировала другому художнику - знаменитому американцу и ученику Курбе Джеймсу Уистлеру, с которым еще и состояла в романтических отношениях. Правда, после истории с картиной "Спящие" Уистлер расстался с возлюбленной, а с Курбе страшно рассорился. До 1988 года полотно было запрещено показывать публично.
У полотна “Происхождение мира” похожая история - это тоже был заказ Халила Паши, и его тоже запрещали выставлять до конца 1980-х. Это изображение женского тела с раздвинутыми ногами, лежащего на простыни, в котором на первый план выходит вульва, что, собственно, раскрывает смысл названия. Это совсем небольшая по размеру картина, предназначенная для частных покоев.
Лица женщины мы не видим, так что на протяжении десятилетий для многих оставалось будоражащей загадкой, кто же согласился позировать Курбе для ТАКОГО произведения. Первым очевидным вариантом была та же Джоанна Хиффернан, но вот незадача - она обладала гривой огненно-рыжих волос, а у безымянной вульвы волосы темного цвета. Выяснилось, что, вероятно, та женщина, которой мы заглядываем между ног - это парижская танцовщица Констанс Кеньо, которая была любовницей того самого турецкого дипломата.
Если вы подумали, что этот негодник Халил Паша действительно ОЧЕНЬ любил эротику, то вам не показалось. Более того, Курбе был не единственным, кому дипломат заказывал подобные картины. Для него же еще один знаменитый французский живописец Жан Огюст Доминик Энгр написал полотно "Турецкие бани", на котором уже не одна, а сразу много обнаженных женщин.
Но вернемся к Курбе. Как можно догадаться, он был социалистом, и в начале 1870-х сотрудничал с Парижской Коммуной, которая ненадолго пришла к власти после переворота во Франции. Но, когда Коммуна пала, он в числе многих других попал в тюрьму (на самом деле, история там гораздо сложнее и интереснее, и ее тоже можно послушать в подкасте). После выхода из тюрьмы он оказался должен французскому правительству огромную сумму денег на восстановление памятника, в сносе которого поучаствовал при власти Коммуны. Из-за этого Курбе был вынужден бежать в Швейцарию, где умер спустя несколько месяцев от болезни печени, вызванной злоупотреблением алкоголя.
Курбе оказал огромное влияние на развитие европейского искусства, им вдохновлялись импрессионисты, кубисты, Сезанн, Уистлер - список этот можно вести очень долго. Он создал новый образ художника, который для нас уже стал нормой - чудаковатый интеллектуал-провокатор, пытающийся скандализировать публику и вложить в свои произведения социальный, политический или философский посыл. Он как-то писал: “Я всегда жил свободно, так дайте мне и закончить мою жизнь свободным; когда я умру, пусть обо мне будет сказано: “Он не принадлежал ни к какой школе, институции, академии, и менее всего к какому-либо режиму, кроме режима свободы””.
