По склонам Лисьей Балки ласковыми жёлтыми огоньками разбегались дикие тюльпаны. Мария Александровна узкой ладошкой придержала слегка растрепавшиеся волосы. Удивлённо и грустновато улыбнулась:
- Мне всегда нравились букеты цветов. Андрей Петрович, когда ухаживал за мною, дарил мне розы, – такие большущие букеты красных и белых роз… В то время мне даже понравилось покупать вазы для цветов – я ходила в посудную лавку, выбирала самые красивые… А дома ставила в них розы и разносила по всем комнатам. – Взглянула на Сергея:– А сейчас мне совсем не хочется собирать букет… Не хочется срывать тюльпаны для букета. Ни в одной вазе они не будут так хороши, как здесь.
Сергей смотрел, как под степным ветерком колышутся полураспустившиеся бутоны, и вдруг дыхание перевёл: хорошо, что Мария Александровна не захотела собрать букет тюльпанов… Они бы постояли в красивой вазе всего лишь день, а потом увяли. И Софья Кирилловна, строгая горничная Андрея Петровича, равнодушно выбросила бы прочь эти угасшие до времени огоньки…
На берегу Донца Мария Александровна всё же сорвала несколько стебельков луговой мяты:
- Чай заварю для Андрея Петровича. С тех пор, как я здесь, в вашей Лисьей Балке, мне хочется иногда побыть колдуньей – приворожить кого-нибудь травами…
- Кого же? – улыбнулся Туроверов. – Мне кажется, что Вы уже приворожили Андрея Петровича – и травы не понадобились.
Мария Александровна быстро взглянула на Сергея. Её мягкие, улыбчивые карие глаза неожиданно стали серьёзными. Маша вздохнула, чуть суховато сказала:
- Пора. Спасибо Вам за прогулку… Вы ещё успеете проверить… – как там?.. – качество полученного кокса.
До самой шахтной конторы шли молча. Сергей всегда торопился, чтобы самому проверить качество кокса – дух захватывало от того, что свершалось на здешней шахте… И теперь Сергею хотелось побыстрее убедиться, что литейный завод на берегу Луганки получит кокс для выплавки чугуна. А рядом шла Мария Александровна, и к обычной радости Сергея – что кокс окажется нужной марки – добавлялась ещё одна, непонятная, но такая желанная… И так жаль было, что, оказывается, склоны балки совсем близко от шахтной конторы… А Сергею хотелось, чтоб они с Марией Александровной долго-долго шли по степной дороге, в этом запахе молодой полыни…
У крыльца конторы Маша незаметно вздохнула:
- Пойду… Колдовать над мятным чаем.
И Сергей вдруг насмешливо одёрнул себя: хорошо, что промолчал… а ведь собрался пригласить Марию Александровну ещё раз пройтись на берег…
Допоздна сидел над схемами устройства коксовой печи. Выходил на хозяйкино крылечко, садился прямо на ступеньку, подолгу курил. Обдумывал, как предложить инженеру Вершинину свой план по изменению коксовой печи: в эти ночи он произвёл ряд расчётов, и теперь всё это нуждалось в проверке.
И сам не замечал, что думает про Марию Александровну… Вспоминал её голос, её слова… Видел большие карие глаза, – не понять, улыбка в них или грусть… Маленькую ладошку видел, – как она поправляла волосы… Бывало, от усталости ронял голову на схемы печи… и в полудреме продолжал видеть, как ветер бесстыдно поднимает подол её платья…
На заре выходил к колодцу, умывался. А в груди понималась радость – не только от того, что хорошо умываться холодной водой… От ожидания, что сегодня в обед Мария Александровна приоткроет дверь в кабинет Вершинина, напомнит ему, что пора идти обедать.
И вдруг встряхнул головой – в ушах ровно зазвучал голос гадалки этой… либо колдуньи, – как их там… Агаты Ермолаевны с Каменного Брода:
- А ещё покажется тебе, что любовь свою встретил… Только много горя принесёт тебе любовь эта.
Ну, вот… Не хватало только поверить в Агатины слова. Тимоха Кузнецов – и тот признал, что чушь несусветная,– все эти гаданья-предсказания. Вот только голос Агатин почему-то манил к себе… Будто и правда она знала такое, чего сам Сергей о себе не знал.
…Он помнил, как батя строил избу. Почти всё сам делал. Иногда ему помогали мужики, с которыми он на каменоломне работал. А чаще сам справлялся. Скрывал ласковую улыбку, когда маленький Серёга принимался остругивать круглые пахучие брёвна или доски. А вслух серьёзно хвалил сына:
- Вот как ладно у нас с тобою выходит избу строить, Сергей Михайлович.
А когда уже учился в Горном училище и в праздники приезжал к родителям, как-то застенчиво обмолвился:
- Хорошо-то как в родной избе. Нигде так не дышится. – Взглянул на мать: – Мамань! А родился я ещё в старой избе?
Маманюшка почему-то растерялась. А батя на другое разговор перевёл:
- Хочешь, на рыбалку сходим? Окунь хорошо идёт. – Улыбнулся: – Встанешь, – на зорьке-то?
А в маманюшкиных глазах синь пролесковая встревожилась: плавать Серёжка научился тогда же, когда и ходить, а маманя всё равно боялась, – лишь только Серёга к воде подойдёт… Почему так, Сергей не знал. Не верить же Таньке Харуниной, её таинственным россказням:
- Тебя, Серёжка, – маленьким – тётка Лукерья Лыкова чуть было не утопила в Ольховке.
- Как это? – Серёга недоверчиво хлопал глазами.
- А – так!.. Бабушка Федосья рассказывала, как дело-то было: подстерегла Лукерья, когда твоя маманюшка Аксинья вышла корову подоить, и – в избу к вам. Батя твой в каменоломню ушёл, а зорьки тогда уже тёмные были – лето уходило уж… Вот, значит, проникла Лукерья-то в избу к вам, да – к зыбке, где ты спал… Выхватила тебя из зыбочки, и – бегом к реке… Прямо с мостка бросила тебя в воду… И тут чьи-то руки так и поймали тебя… Лукерья со страху убежала: показалось ей, что над самой водою русалка тебя подхватила. Русалка или нет, но маманюшке твоей принесла тебя то ли девка, то ли молодуха нездешняя. Принесла, и говорит строго: так, мол, и так… Береги сына, – от той нехорошей бабы, что за пять изб от вас живёт.
Серёга отмахнулся:
- Ннуу, Танька!.. Ну, ты и напридумывала! Для чего Лукерье Лыковой топить меня?
- А для чего ей надо было проклинать твоих отца с матерью? То-то и оно.
… Выходит, права Агата Ермолаевна: не всё он, Сергей Туроверов, знает о себе… А – и не надо! Не о чём думать, что ли, кроме слов гадалки этой!
Сергей потянулся: нет, определённо надо ложиться пораньше…
Едва светало, как в низкое окошко кто-то постучал. Ещё сквозь сладкий предрассветный полусон Сергей подумал: показалось. Кому в такую рань понадобилось бы… А тихий стук повторился. Туроверов выглянул в окно. Босоногий мальчонка в расшитой косоворотке протянул ему сложенный вчетверо листок бумаги:
- Передать Вам велели.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Часть 27 Часть 28 Часть 29 Часть 30 Часть 31
Часть 32 Часть 33 Часть 34 Часть 35 Часть 36
Навигация по каналу «Полевые цвет