На хозяйственном дворе детского дома в разные годы обитало разное количество живности. О курах и лошадях я упоминала, попробую вспомнить и о других.
Мне кажется, больше всего животных имелось в начале и середине восьмидесятых. А к моему выпуску из детского дома, они заметно убавились. В десятом классе, который я закончила в 1988 году, на дойку, телятник, свинарник ходить уже не пришлось, там, наверное, справлялись сотрудники. Без нас.
Когда я поступила в детский мне было семь лет. Немного освоившись, я отправилась знакомиться с теми, за кем в скором времени предстояло ухаживать. Повели меня на хоздвор одноклассницы, которые знали территорию как свои пять пальцев. Пройти нужно было мимо бани, кочегарки и птичника. Ворота хозяйственного двора почти всегда были нараспашку, там всё время кто-то работал.
Здесь, для каждого вида скота имелся свой тёплый загон. В самой главной и длинной постройке жили коровы. Всю осень и зиму они квартировали в тёплом коровнике. Весной бурёнки переводились в летний загон, расположенный под открытым небом, недалеко от огорода. И мы ходили их доить уже туда.
Начиная примерно с февраля и по май у коров шёл отёл, появлялись телята. Новорожденные сначала заселялись в телятник, в котором топилась печка и грелась вода, затем, подростки переводились в тёплый коровник, где для них был обустроен отсек.
Именно в телятнике доярки брали теплую воду для мытья вымени при дойке. Подогреть её было заботой Шумакова. Помню, были бурёнки- чистюли, у которых вымя всегда оставалось чистым, а были такие, что обязательно заваливались лежать в свою же "лепёшку". Вымя у них приходилось отмачивать и отскребать.
В первое посещение коровы меня напугали. Несмотря на жизнь в деревянном доме, я была абсолютно городской семилетней девочкой. У нас дома даже кур не было, только огород, кошка и голубь в клетке под потолком. А каждая детдомовская корова имела внушительные бока и, не менее внушительные рога.
-Не бойся! - сказали мне. «Бодается у нас только Кнопка, остальные смирные»
Кнопка выглядела далеко не кнопкой, и один рог у неё был сломан.
- «Это она решила дерево победить» - объяснили мне.
«А второй рог для кого?» - испуганно подумала я и отошла от её стойла подальше. Коров привязывали верёвкой за рога, а у этой красавицы, с её поломанным рогом ещё и фора получалась, того и гляди, мотнёт головой и хомут соскользнёт.
Коровы в стойлах стояли в определённом порядке, который сами же и соблюдали. Самые уважаемые и возрастные, как правило, находились подальше от дверей. Кнопка стояла первой, у тёплой стены, рядом с ней мирно жевала силос Зорька. Обе были ведёрницы, подоить их могли только девчонки - старшеклассницы, у меня первое время силёнок хватало лишь на Белку, дающую еле-еле полведра молока.
Белка стояла четвёртой, а третье стойло занимала Ночка- дочка Зорьки. Такая же тёмная, удойная и добрая как мама.
Дальше шли молодые коровы и первотёлки - Рябина, Верба, имена остальных забыла. Рябина оказалась хуже Кнопки, она вообще не давала подоить себя. Её привязывали за рога к столбу и оттягивали хомутом правую заднюю ногу, чтобы не лягалась. Молоко доили прямо на землю, лишь бы у неё мастита не было. Долягалась, зарезали. Однажды я пришла после школы управляться на телятник и увидела, что от неё осталось после разделки туши. Я тогда надолго перестала есть мясо. Всё же мне было её очень жаль.
Когда я подросла и подошло моё время доить, коров насчитывалось около двадцати. Но часть животных вскоре погибла. Я хорошо помню тот день. Ребята-пастухи прозевали и запустили стадо на поле с овсом. Вечером мы всем детским домом бегали по поляне, где лежали несчастные коровы с раздутыми от овса боками и пытались пинками их поднять. Шеф бегал вместе с нами, отачянно надеясь сохранить стадо. Коровы не вставали. Их не поднимала ни плеть, ни пинки. Они умирали у нас на глазах. Некоторых успели пустить на мясо. Моя любимая Белка погибла в тот день. Тёлочки с трудом поднимались после удара прута и бегали, еле передвигая ноги, а после них оставался след из жидкого навоза. Мы радовались этому. У них был шанс и молодежь тогда выстояла.
Зимой на время короткого светлого дня коров выгоняли на улицу, в загон. В это время дежурные по хоздвору чистили и вывозили навоз, выгребали из кормушек труху, в чистые кормушки натаскивали сено, солому, запаривали комбикорм. Комбикорм мы накладывали сверху, прямо на силос. Когда вечером начинало темнеть, открывали двери и запускали проголодавшихся и продрогших бурёнок внутрь. К этому времени они сами собирались поближе к входу.
Первой приходила Кнопка. Молодые коровы конечно пытались протиснуться вперёд, но она и с одним рогом умело и быстро отвоёвывала своё место у дверей. Хитрая бестия пока бежала к своему стойлу в самом дальнем краю, успевала ткнуться мордой в попутные кормушки и урвать оттуда комбикорм. Зорька была более порядочной, но и она не упускала возможность перехватить коровьего лакомства.
Последними запускали молодух, они доедали то, что им оставалось. Вот такая скотская дедовщина получалась. Мне было их жалко, и я в своё дежурство всегда откладывала немного комбикорма, чтобы доложить им после того, как всех привяжут.
Помню, как я дежурила с Юрой. С ним работалось легко. Он брал на себя тяжёлые тачки, играючи носил на вилах целые стожки соломы и сена, оставляя мне лёгкую часть работы - запарить комбикорм, разложить его и силос в кормушки, наносить воды в телятник для подогрева, подготовить ведра для дойки.
В дальнейшей жизни мне не пригодились умения, которые я в детстве освоила на коровнике. Но я нисколько не сожалею, что научилась вручную доить, не боясь при этом получить копытом, умею запаривать комбикорм, носить на вилах солому, не роняя её под ноги, выскребать до блеска настилы. Я в принципе, даже горжусь этим! А тогда находила успокоение в том, что вместо уроков иду на хоздвор. Дежурные в такой день школу пропускали. Вполне официально и законно.
